Детские сердечки

– Вот за них, – я мотнул головой назад, где на широком сидении спало четверо детишек. – А точнее за неё, за Вику, вон ту с белым медвежонком. Не мог я их там оставить, чтобы они увидели, что я натворил.

– И ты повел их в зоопарк?

– И не только. Аттракционы всякие, кафешки там. Устроил им «Праздник» с большой буквы. Всё равно мне оставалось недолго, а их заберут в интернат.

– Тут нет интернатов, – ответил плешивый через минуту молчания. – Точнее есть. Ты как раз в одном из них побывал.

– В смысле?

– В прямом. Это был отстойник для детей, перед тем как их передадут в полноценные приёмные семьи. Очень хороший бизнес.

– Не может быть! Они же педофилы! Я же пачку порно журналов у них прямо на полках нашел, не говоря уже о порнухе на компьютере. Кто их к детям вообще подпустил?

– Ты еще не понял? – незнакомец печально посмотрел мне в глаза. – Педофилия в Норвегии – норма. Норвежцы вообще люди очень странные. Я бы даже сказал, что это не совсем люди.

– Не может быть! – вновь повторил я.

– Может, – очкарик приоткрыл окно и вставил в зубы сигарету, не забыв предложить маленький белый цилиндрик и мне. – Это очень странное место. Инцест на законодательном уровне запретили только в семьдесят восьмом году, а до этого жениться на сестре или дочери было обычным делом. А месяца полтора назад местный министр по борьбе с детьми Инга-Тварь заявила о том, что это, оказывается социальная традиция норвежского общества, и что трахаться с родителями и братьями-сестрами нужно учить детей с первого класса[1 - Имеется ввиду реальное заявление норвежского министра по делам детей и гендерному равноправию Инги Марте Тхуркивильдсен от 29 мая 2013 года.]. Тьфу, сволочи! – он яростно сплюнул в узкую щель окна. – Но всему свое время, ты еще о многом узнаешь.

– О чем?

– Потерпи, мы уже практически приехали.

Он не соврал. Не прошло и пяти минут, как автомобиль нырнул в неприметную подворотню, и остановился у ворот какого-то большого склада-ангара. Стоило только просигналить, как металлические секции со скрежетом стали подниматься вверх, пропуская нас внутрь. В гараже, в тусклом свете лампочки угадывались силуэты еще трех автомобилей.

– Отлично, Жанна уже здесь, – успокоившимся голосом отметил плешивый, – Осталось дождаться только Люка и Дика.

– Кого?

Но ответа не последовало.

Из темноты к нам выплыла полная, я бы даже сказал толстая, лет тридцати-сорока женщина. Её лицо я разглядеть толком и не успел, но ярко-рыжие, определенно крашенные, волосы говорили, что хозяйка их довольно бойкая особа.

– Где ты их нашёл? – проигнорировав приветствие и не обращая на меня никакого внимания, обратилась она к очкарику по-русски.

– У него. Все спали, и даже не проснулись, когда перекладывали их в мою машину.

– А душегубца зачем притащил? – женщина впервые поглядела на меня, и во взгляде чувствовалась неприязнь.

– А куда его еще девать? Пропадёт.

– Так и пускай пропадает. Нам-то что? А если по его следам за нами придут? Ты об этом подумал?

– Подумал. Но его полезность для нас выше всего.

Тут через открытые ворота лизнуло пятно яркого света, а скрип тормозов не оставлял сомнений в том, что к нам прибыли еще гости. Я выглянул наружу и обнаружил вставший в метре от меня полицейский автомобиль и выбирающегося из него копа в кожаной куртке. Мысль «Подстава!» промелькнула у меня в голове, руки сами выхватили из кармана револьвер, но удар по затылку обрушил все планы. Как подкошенный, я свалился на грязный бетонный пол, а до моего уха за секунду до потери сознания донеслось: «Ты что, даже оружие у него не забрал? Ну ты и идиот!»

Глава 8

– А ты резкий парень, – плешивый протянул мокрую тряпку, которую я тут же приложил к большой пульсирующей шишке на затылке. – Только хотел предупредить тебя, чтобы не дергался, а ты уже револьвер достал. Хорошо, Жанна глупостей наделать не дала.

– Тяжелая рука… у Жанны, – протянул я, морщась при ощупывании опухоли.

– Не жалуюсь, – рыжая толстуха стояла метрах в пяти от меня, усаженного на деревянную лавку в какой-то плохо освещенной комнате. – Только дернись, вообще прибью.

– Она не шутит, – без тени улыбки подтвердил плешивый. – Жанна в России была чемпионкой по метанию ядра, и у неё, как у вас говорится – поставлен удар.

– Что, уже доставалось? – ехидно заметил я, но очкарик сделал вид, что не расслышал.

– Твоё оружие мы пока у себя подержим, ты, надеюсь, не против? А то мало ли…

– Что за мент? – кивнул я на сидящего в сторонке на табурете полицейского, мнущего в руках большой фонарь-дубинку.

– Это Люк, наш человек. Он не будет тебя арестовывать.

– По-русски понимает?

– Не мноогоо, – не отрывая взгляда от фонаря, сообщил коп. Я только сейчас более-менее его разглядел. Широкий торс, крепкие, накаченные руки, и индифферентное, безразличное ко всему происходящему вокруг, белобрысое лицо. – У мееня жеена былаа из России. Из Кииеваа.

– Это Украина, – машинально поправил я.

– Россиия, – не отступал Люк.

– Хрен с тобой, Россия, так Россия. Со мной-то что будешь делать?

– Сеейчас Дик приеедет и решиим.

– Кто такой Дик?

– Он скоро будет, – вновь взял разговор в свои руки плешивый.

– Тебя хоть как зовут, гордый сын польского народа?

– Что, так заметно, что я поляк? – делано изумился очкарик.

– Акцент у тебя специфический, трудно спутать, – кисло улыбнулся я.

– Янек, можешь звать меня так или просто Яном.

– Как из «Четырех танкистов и собаки»?

– Да, именно так.

– Ну а меня можете звать…

– Мы знаем, кто ты такой! – зло перебила меня Жанна. Моё присутствие её явно нервировало. – Убийца, душегуб и урод!

Не успела она придумать, чем еще меня оскорбить, как в темном окне мелькнул свет фар подъезжающего автомобиля. И через пару минут к нам вошел, смахивая воду с дорогой кожаной куртки, невысокий, но крепкий лысый субъект. Мельком взглянув на меня, он поинтересовался у Янека на чистом английском языке о детях. По крайней мере, слово «babies» я узнал. Очкарик что-то быстро заговорил. Иногда в разговор вмешивалась толстуха.