Валёр

«ГАЗ-51», развернулся и стал капотом в обратную дорогу, приглушив тоскующий мотор.

– А это вот наш оркестр, из двух человек! На все наши непредвиденные случаи жизни! – и указала на двоих парней, что стояли в кузове с гармонью и бубном.

– Но, всё же, где таки Игорь и Николай? Они ведь, без нас – никуда! – осмотрев трактор самотяжку, спросила Агриппина.

– А вот они тебе объяснят, яснее, чем я! – Макарий указал рукою в сторону опушки леса.

Два этих «путника» стояли, словно прикованные к приозёрной земле и молча смотрели на Агриппину, и на прибывший автомобиль, «ГАЗ-51».

– Витя! Ты ли это? Не узнать даже во сне! Что это за «украшения» ты одел на свою молодую жизнь? Наколки, что ли? Нельзя вас никуда отпускать и на один день! А голова-то, что, совсем уже без мыслей? Растерял их в пути неосознанном, что и уродство приобрёл такое?

– Морфогенез это! Сотворение во мне нового человека, для взрослой жизни! – ухмыльнулся, тот, что с тонзурой.

– Слова-то знаешь умные, а сам-то что, ничто? Это как вы сдружились непохожие ни в чём, ни в одном едином? Ведь вы совсем разные люди, по словам и по вздохам? – спросила Агриппина, окинув их пристальным взглядом.

– Уж, не миряченье ли на тебя нашло, Агриппина, что знаешь об этом? – развязно улыбнулся, этот, всезнающий Витя.

– Миряченье? Это кажется приполярная болезнь? Так, что ли?

– Нет, конечно, нет! Это для кого-то может и болезнь, а для кого-то – высшая жизнь! Это, что-то, вроде транса, или рядышком с этим. Так камлают шаманы и прочие запредельные умельцы. Те, что по своему желанию сбегают в запредел и возвращаются обратно в себя, как ни в чём небывало, притом, узнав там всё и обо всём, что им необходимо.

– Ты что и шаманил уже, Витя? Не шути так неосторожно! Ведь, пора бы знать, что жизнь не всегда принимает шутки.

– А я не шучу, а просто знаю об этом уж давно. Черпаю сведения из мира сего, сколько могу. А о том, что с Борей мы разные, то ты как всегда права! Ведь его акушерка достала совсем из другого места, чем меня! – развеселился этот Витя. Но было заметно, что натянуто и через силу неподвластного ему дня.

Макарий, жёстко посмотрел на него и, повернувшись к Агриппине, спросил:

– Что же это у вас вечно, бубен да баян? Дела уж нет никакого, как по пуговицам баяна, да бубном тревожить лес? Веселье не всегда – веселье! В меру должно быть всё! От таких вот, безудержных действий, люди только глупеют!

– Да, я согласна с тобою, Макарий. Люди меняются в лучшую сторону, как ни парадоксально, или от беды, или от горя. А от безудержного веселья только глупеют и могут, навсегда! Я это всё прекрасно понимаю!

Подошли поближе эти два «путника» и остановились возле коня.

– Ну, здравствуй, Гриня-Агриппина, здравствуй! Ты-то, зачем прискакала в эту погибель? А цыгане тебе, уж и коня подарили, перед своим отъездом?

– Подарили, Витя, на время подарили! Но, давай рассказывай дальше, не переходи на личное, а обо всём, да чётко и ясно!

– Ну, что ж, даю чётко и ясно. Сюда лучше никому, никогда и незачем ходить! Жили-были люди на этом берегу, а где они теперь? Каким их ветром отсюда унесло? И вернутся ли они в свой родимый дом, когда-нибудь? Наверное, нет! – тяжело выдавил этот Витя и, взглянув на Агриппину, продолжил:

– Здесь таится зло, и разносит оно себя по всем неожиданным местам, где казалось, и быть-то не могло. Мы вот, с Борей, сюда-то, зачем добрались? А, для разнообразия жизни! Так, от просто нечего делать. Услышали об этом «Тихом», и что теперь называется оно «Пропади пропадом» и захотелось, чего-то неведомого! Так, испытать свою судьбу на выносливость и на перемены. Теперь видишь, Гриня-Агриппина, перемены то есть! Даже на веках глаз!

– Витя, не надо тризны! Ты толкуй толково, а не размазывай по своим обидам. И запомни: мы сюда не тебя жалеть приехали, а из-за того что с неба прилетело и упало, где-то, здесь!

– А я и не свои обиды, а жизнь, и всё происходящее здесь, и чуть подальше! Ты спросила об Игоре и Николае? Ну что ж, давай набирайся терпения и слушай! Мы тебе с Борей расскажем, даже больше, чем ты ждёшь! А что с неба упало, или прилетело, то это, видимо, метеорит. И рассыпался он перед самой землёй, как фейерверк, на многие светящие части.

Ветер стих, озеро престало плескать о берег свои волны и будто стало слушать слова этого Вити, стоявшего возле настороженного коня.

– Захватили нас негожие люди, как последних ротозеев. Да и мы не ожидали такого от этих людей, что внезапно возникли на этом берегу.

Рассказ Вити был долгий, с подробностями, об их злоключениях в этих неверных местах.

Боря, тот, что ниже ростом, слегка поддакивал, но больше угрюмо молчал, ковыряясь рваным ботинком в подусталой земле.

– То, что ты Витя рассказал, ужасно, страшно и мерзко! Это, что же, будущая жизнь нам шлёт свои проглотные времена? А? Так, что ли, теперь всё? Густо приправлено тем, что хочу, то и творю? Выходит, что так! Но киснуть нам Витя нельзя! Игорь и Николай сейчас в большой беде! Да и другие, наверное, ведь там невольники есть! И никто кроме нас их не сможет вырвать из этих адских мест! Не молчать, а всем умные слова, для сильных наших действий! Обдумать, составить план и в путь, для освобождения наших людей! – твёрдо сказала Агриппина и повернулась к Макарию:

– Макарий! Ты какую такую имеешь силу, что притягиваешь к себе, вот всё это?

– Какую? Я думаю, что безвредную. Ведь я не желаю зла, никому! Даже этому же злу! А Витю и Борю, я принял чисто и вне сожаления. Они видимо ещё в шоке от тех, но надеюсь, что скоро вернут свои человеческие слова и мысли. А против этих «захватчиков» мы выстоим! Иначе не может и быть! Кто же, как не мы? Но милиции необходимо сообщить об этом и как можно скорее.

– Макарий! Как твоё здоровье в данный момент? Агафья Никаноровна смогла поднять твою силу до необходимых жизненных высот?

– Смогла – не смогла, а разговаривать об этом, у нас нет времени. Что это за люди с баяном и бубном? Они тоже пойдут с нами, или нет в них такой готовности?

– Макарий! Я, заведующая клубом! Некого было поставить на эту проклятую должность, и вот, уговорили меня. Сожалею и очень! Но, так вот есть в данный момент. А это, весь состав нашего клуба Зелёного села. Эти два, с баяном и бубном: Кирилл и Пётр. Захотят ли они в этом участвовать, я не знаю! Но было бы очень кстати! Мы подошли бы к этим «ройщикам», как изучающие природу своей страны. Тем более, они и одеты в народные костюмы прошлых лет.

Решили, что Макарий, Агриппина и те, двое с кузова «ГАЗ-51», пойдут по берегу речушки Беглой, до самых роющих добытчиков. А Витя и Боря пойдут незаметно лесом, указывая путь. Остальные действия, по ситуации. Шофёра отправят за помощью к участковому Георгию, да в сельсовет

«ГАЗ-51», прощально вздрогнув, стрельнул выхлопной трубой и укатил в свой путь за помощью силовых властей.

Макарий подошёл к Берли и, погладив по холке, сказал:

– Берли! Ты остаёшься здесь, за старшего! И охранять-беречь всё здесь от чужаков и иных пришлых до нашего возврата. Коня, трактор, и всё-всё, что имеется здесь! Ты понял, мой друг? Жди, мы вернёмся, обязательно! Давай, родной, не скучать и за нами не бежать!

Вышли все вместе! Витя и Боря шли впереди этой странной команды, которая была нацелена на освобождение невольников удерживаемых «Веней-Феней» и его приспешниками.

– Макарий! Нас всего-то шесть, и то, безоружных. А тех, что там, двенадцать! Так ведь? Как мы тех, что там, сможем обезвредить голыми руками? Что-то мне уж нехорошо от такой затеи! – голос Агриппины чуть дрожал от напряжения, но был верен силе интонации и тембру.

– Ты – Гриня-Агриппина? Так ведь звали тебя в том лесу! Так и будь сейчас такой, как была тогда: смелой и решительной! Я помню это, как луч безоблачного солнца, светящего зенитом дня! Верь своим начальным действиям и мне, тоже! Больше веры в свои силы и наших людей. Витя и тот Боря, что-то взяли с собой из домика. Но нам нельзя! Мы ведь хранители природы и осматриваем её целостность во всём. Да и там есть нам помощь: Игорь и Николай. Так, что, не переживай, мы сумеем освободить людей с этой неволи.

Речушка Беглая, была больше болотом, чем рекой. Раскидано цвели по ней жёлтые кувшинки, окружая себя величественно плавающими листьями, что лопухи по воде. Изредка, доносился звериный ухающий вскрик из камышовой густоты. Лягушки, лениво бултыхались по водной траве, вперемешку с верховодной маленькой рыбкой.

Шли они тихо и настороженно по непролазному берегу речушки, пробираясь сквозь гибкие ветви лозняка.

Гармонь и бубен взяли с собой, на всякий непредвиденный случай. Может, этим музыкальным дивом отвлечь «ройщиков» от тревоги? И расслабить их внимание к внезапно появившимся людям? Знать бы только, как захватить тех врасплох, знать бы только!

Макарий, повернувшись, к этим двоим музыкантам, тихо сказал:

– Когда подойдём к этим «ройщикам», вы уж, сыграйте, до поднебесья, свои «семь-сорок»! Да так, чтобы мороз по коже! Уж очень лихо и душевно у вас это звучит. Хорошо?

– Да в чём разговор! Конечно, сыграем им, и веселее! А если надо, то можем и «мурку!».

Макарий улыбнулся, но твёрдо ответил:

– «Мурку», ни в коем случае! Не вздумайте так пошутить. Это опасные и жестокие люди! Так, что, будьте внимательны, не расслабляйтесь и на миг.

Идущие впереди Витя и Боря, остановились и указали на стоящий утёс над Беглой.

– Вот! За этим огрызком скалы и есть лагерь эти «ройщиков». Там бегает собачка по имени Шлихт: не злая, но может лаем предупредить о нашем приближении.