От поцелуя до венца,
и от супружеств до Лолиты
загадки милого лица
нам остаются, не открыты.
Пересечения дорог
так редко явят абсолюты,
где, по лекалам, пишет Бог,
что наш удел – принять минуты,
когда к душе обращена
её тончайшая струна
из ароматов и цикуты…
Художник, верно, знает это
и очи влажные Наяд
равно приветливо глядят
на целомудренных поэтов
и женщин, объяснивших мне,
зачем цена на полотне…
Но, тщетно, я повержен взглядом,
которым тихо и светло
меня зовут беречь тепло
души, что спит со мною рядом.
341 Безмолвное
– Отец! Создатель плотей мира,
стихий пространства и огня,
напутствуй слабого меня –
я не бежал судьбы кумира
и, люди, в тяжестях своих,
мой лик на стяги водружая,
убили тысячи живых,
чтоб на земле отведать рая…
Им, от адамова колена,
никто скрижалей не открыл,
едва я души их отмыл,
они опять темнели пеной
из глада, похоти и лжи…
Здесь, только звери хороши…
Хоть, впрочем, есть среди людей
ещё старатели кистей,
что, презирая час ночной,
мне красят небо в голубой.
342 Не уходи
Полёт – для птиц в рассветном поле,
но что тебе в чужих словах,
когда смиренно ищешь доли
в воображаемых мирах!
Пусть, алтарям сжигая требы,
её увидишь впереди,
но, в опрокинутое небо,
не уплывай, не уходи!
На опостылевшем причале