Метафизика возникновения новизны

И не столь важно, в каком виде будет представлено это подручное средство: изобретение ли это предметов обихода, облегчающих наше существование; создание ли это новых способов коммуникации между людьми (язык, искусство, письменность, кусочек мела, Интернет и т. д.); или это образование новых форм устроения жизни социума и урегулирования взаимоотношений в нем: государственность, моральные принципы и т. д. Прагматическая направленность сотворения идеи – ее основное свойство и назначение. Как видим, в создании сначала искомого сущего, затем – подручного средства и, в конечном счете, – Продукции заключен внутренний смысл идеи. Не будь последнего, у нас не было бы побуждения создать ни первое, ни второе, ни третье. Прагматика как создание чего-то необходимого, а тем более нового, может произойти только «по наводке» идеально-замысленного, то есть по идее, «схватившей» саму суть того, что нужно сделать и каким средством («инструментом») осуществить.

И нам всегда надо помнить: идеальное никогда не возникает без того, чтобы создать их своих недр (из смысла) нечто материальное. А материальное, в свою очередь, способствует возникновению идеального. (Вернее, идеальное создается посредством материального подручного средства). Так идеальная форма (образ, искомое сущее) кусочка мела в идее мела, воплотившись в свою материальную форму реально существующего кусочка, служит цели более эффективного распространения существующего и возникающего знания. Это и есть та Продукция, которая была затребована социумов в процессе События-1. Вот и получается, что как в атмосфере осуществляется круговорот воды в природе, так и в природе человеческого сообщества осуществляется круговорот превращения идеального в материальное, а материального в идеальное.

Причем, внове образуемое искомое сущее как в своей идеальной, так и материальной форме непременным образом должно обладать сущностным (метафизическим) свойством, то есть сущностью. Сущность – это то свойство подручного средства, без которого оно не способно осуществлять свое функциональное назначение по производству Продукции. Уберите у кусочка мела его метафизическое (сущностное) свойство мелкодисперсно крошиться, – и тем самым, прилипая к доске оставлять на ней видимый глазом след в виде текста, – и вы уничтожите в нем подручное средство человека, предназначенное для того, чтобы повышать эффективность восприятия и распространения знания. Точно так же лишите речь, – а это и есть одно из подручных средств человека – сущностного свойства (сущности) выражать и передавать определенные смыслы и вы отнимите у нее способность осуществлять функцию коммуникации между людьми. Речь, не наделенная данным свойством, превращается в бессмысленное лепетание-бормотание. Аналогичным образом можно рассматривать любое существующее искомое сущее, будь оно подручным средством окружающей нас «рукотворной» действительности или видообразованием самой Природы.

Так что любое сущее – исходное или искомое – из комплекса тех объектов, которые входят в состав той или иной идеи, имеет свое назначение, и отсутствие любого из них не только не позволяет нам раскрыть смысл идеи, но и образовать ее саму. И как мы теперь понимаем, исходные сущие, как правило, не являющиеся предметом нашего пристального внимания, есть те «невидимки», которые вуалируют саму картину структурно-функционального состава идеи; а без нее достаточно трудно уловить, что есть смысл идеи: как он создается и для чего предназначен. (Но об этом во всех подробностях в Разделе 15.3).

Вот в этой трудноуловимости структурно-функционального состава идеи и той функции, которую выполняет каждое из взаимосвязанных (между собой) сущих, заключена одна из причин так называемого «забвения бытия» (Хайдеггер). И если мы спросим самих себя, почему мы употребили в данном случае достаточно неопределенное словосочетание «так называемое», то можно было бы ответить и так: да потому что после досократиков и Платона в основном было изначальное непонимание того, что такое Бытие. А потому «забвения» как такового не могло быть, поскольку не было того, что можно было забыть. А именно:

– во-первых, не было сформировано понятие идеи как комплекса сущих, из которого возникает (создается, обнаруживается) новое сущее, обладающее сущностью;

– во вторых, – как следствие первого – не было понятия Бытия человека, Бытия как возникновения в его уме интеллектуальной новизны в виде идеи и нового искомого сущего;

– и в-третьих, естественно, отсутствовало представление о всей последовательности (цепочке) «бытийствования» сущего: что является той причиной, которая вызвала к жизни саму потребность в этом сущем (Событие-1), каким образом оно возникает (Событие-11) и для исполнения какой функции оно предназначено (Событие-111).

Именно здесь, в непонимании сущности идеи и того, как и для чего из нее возникает сущее, заключена вся та невнятица, которая сопровождает развитие философии со дней ее основания досократиками.

Исходя из этого, мы теперь знаем: залог неверного понимания бытия как существования отчасти был заключен в слишком упрощенном понимании идеи, как уже существующего, – а не возникающего! – образца (Платон) реальной вещи. На самом же деле образцом является не сама идея, а полученная из нее – в результате раскрытия ее смысла – идеальная (умственная) форма искомого сущего, в дальнейшем преобразуемая в вещь, в подручное средство. То есть этот образец надо сначала создать из чего-то ему предшествующего. Это, во-первых, а во-вторых, превратить его в вещь, в сущее, то есть в то, посредством чего может быть выполнен определенный род деятельности по производству (изготовлению) новой Продукции вполне конкретного вида, того вида, который ранее был затребован самим социумом для своего нормального функционирования.

Иначе говоря, под поверхностью такого понимания, понимания, прошедшего через всю метафизику, был скрыт механизм формирования самой идеи в виде структуры (комплекса) сущих и возникновения из этой структуры нового искомого сущего. И было бы напрасным винить Платона в том, что он не вскрыл структуры идеи и не обнаружил в ней способ создания нового сущего (подручного средства, вещи), «образцом» которого она является. В том-то и дело, что, не имея представления о структурно-функциональном составе идеи и о том, как из ее смысла формируется новое сущее, достаточно трудно увидеть в идее – как образце вещи (Платон) – саму вещь в своем материальном (подручном) воплощении. (Спасибо Платону хотя бы за то, что он «связал» идею с вещью и тем самым намекнул на то, что возникновение последней каким-то неуловимым образом взаимосвязано с возникновением идеи. Но, как оказалось, уловление столь таинственной связи пришлось «не по зубам» всей послеплатоновской философии).

Так что понятие идеи, «заневоленное» Платоном под «образец», так и прошло через всю метафизику в виде того, что не только трудноуловимо, но и далеко отстоит от вещей реального мира. Так, например, для Декарта идея – это

«все то, что непосредственно воспринимается умом»

.

Для Канта идея – это

«необходимое понятие разума, для которого в чувствах не может быть дан никакой адекватный предмет»

.

Хайдеггер же, вообще, обходит вниманием вопрос, как методологически возникает сущее и как Бытие причастно к этому возникновению: именно к возникновению, а не к существованию, присутствованию. А это ведь основной вопрос метафизики, поскольку в нем вся суть и взаимоотношений и разделений Бытия и сущего.

Кстати сказать, не отсюда ли растерянность Хайдеггера, когда он во «Введении в метафизику» не раз задается вопросом, «Где … прячется бытие мела?», но так и не отвечает на него, а ограничивается, во-первых, описанием физических параметров кусочка мела, а во-вторых, констатацией того, что он «есть» здесь, но его и не может быть здесь. Странно, конечно, что Хайдеггер, имея вполне ясное представление о том, что древнегреческая ????? есть:

«первое и существенное наименование самого сущего, и к тому же сущего в его целом. Для них (для греков – И. Ф.) сущее есть то, что возникает и проявляется самобытным образом, будучи ни к чему не принуждаемым, то, что возвращается в себя самое и исчезает: возникающее и в себя возвращающееся властное свершение»

,

так и не пришел к пониманию идеи, как того тарана, который открывает всегда запертые врата Бытия, те врата, которые ведут из мира Хаоса (Ничто-сущего) в мир упорядоченного существования, то есть в мир не-сокрытости, а-летейи.

И, конечно же, это пресловутое «есть» («быть») сыграло незавидную роль в становлении метафизики, о чем у нас речь шла уже не раз. Это оно стало той незаметной «стрелкой», которая, если и не пустила под откос, то направила в тупик едва начавший формироваться и курсировать состав метафизики.

п. 2. Идея, сущее, его сущность, вещь: механизм «превращения» идеи в вещь

И все же, если мы попытаемся ответить на основной вопрос метафизики, почему возникновение идеи, являющееся стержнем процесса Бытия, так и не было должным образом взаимосвязано с появлением сущего, то есть с тем, что находится в фундаменте мира существующего, так вот, если мы попытаемся вникнуть в саму суть этого вопроса, то можно предположить следующее. Как мы уже упоминали выше, досократовская мысль «схватила», что «сущее есть». То есть «есть» вещь уже сформированная, а значит, существующая для исполнения своей природной функции. Но досократики так и не задались вопросом возникновения этого сущего, они только отметили факт самовозникновения и самовозрастания (?????) сущего и явления его из потаенности (леты) в непотаенность (алетейю). И ближе всех к пониманию того, на каком пути надо искать источник возникновения нового сущего, подошел Гераклит со своим «исконным сосредоточением» на том, что является в наше сознание и суть чего мы должны раскрыть, чтобы получить новое знание (см. Раздел 10.2). А является в наше сознание, конечно же, идея, представления о которой еще не было у досократиков (за исключением Демокрита, полагавшего за идею неделимое материальное первоначало).

Вот здесь-то и появляется Платон со своей гениальной теорией припоминания того, что видела душа, будучи в занебесном мире (до момента своего рождения). Но опять же, видела она то, что Платон назвал идеей. И его теория припоминания появилась не на голом месте и не беспричинно. Тем объектом, который нуждается в припоминании, является спонтанно проникший в наше сознание смысл идеи, тот смысл, который, показавшись там на мгновение ока, исчез, оставив всего лишь след своего пребывания. Вот этот след есть тот объект, который является предметом припоминания. А само припоминание является ничем иным как раскрытием смысла ранее явившегося смысла идеи и, одновременно, фиксацией этого смысла в каких-либо словах, знаках, символах.

Причем, следует отметить один весьма примечательный момент. Платоновское припоминание является как две капли воды схожим с гераклитовским «исконным сосредоточением». И то и другое есть уловление смысла неизвестно откуда и как явившейся идеи, то есть того «сгустка» смысла, который, в первую очередь, необходимо раскрыть и зафиксировать, а во вторую очередь, обнаружить то искомое сущее, которого нам не хватает и которое надо создать внове. Вот здесь два гения Античности – независимо один от другого – напали на след того, откуда возникает сущее. Но, кроме того, напали они и на след того, что само возникновение сущего в интеллекте человека является его (человека) Бытием. Без операции интеллектуального сосредоточения на внове явленном смысле, без припоминания того, что якобы видела душа в занебесной сфере, без всего этого, ни о каком Бытии не могло быть и речи. Только человек является тем существом, которому присуще Бытие, поскольку только он, наравне с Природой, наравне с социумом способен на создание новизны, то есть способен на творческие акты.

Так что введением понятия идеи в философский обиход Платон попытался найти тот исток, из которого возникает все сущее (вещь). Но гениальная догадка Платона вместо того, чтобы пойти по пути раскрытия структуры, сущности (смысла) и предназначения идеи вдруг взмыла ввысь в занебесную даль существования, того существования, воспоминание о котором (по Платону) являет нам всего лишь прообразы вещей реального мира.

Именно здесь возникла пропасть между наличным существованием вещи («сущее есть») и тем истоком, из которого она возникает. Не трудно догадаться, за счет чего образовалась эта пропасть. С одной стороны мы видим, что именно возникает. А возникают вещи как сущие, для чего-либо предназначенные. С другой стороны мы смутно догадываемся, благодаря чему, то есть из чего они возникают. А возникают они благодаря тому, что время от времени в наше, человеческое сознание проникают идеи, каким-то непонятным нам образом являющиеся источником вещей реального мира.

Так вот, все это мы видим, но не видим самого главного, а именно, механизма возникновения вещи из смысла идеи. То есть, мало того что мы не «видим», как возникает сама идея, но мы не видим еще ни процесса развертывания ее смысла в Истину, ни процесса формирования искомого сущего, ни наделения последнего сущностью, ни изготовления подручного средства по образцу искомого сущего. Более того, в нашем сознании нет достаточно четкого представления – по крайней мере, на обыденном уровне – по какой причине и для чего возникает совершенно новое сущее и каким именно образом оно участвует в жизни не столько человека, сколько всего социума в целом.

А потому остановимся более подробно на том указанном нами механизме, который разделяет идеальное и реальное и который в большей своей части выпадает из поля рассмотрения метафизики, поскольку этот механизм сам по себе недостаточно четко очерчен.

Итак, механизм

– создания идеи,

– раскрытия ее смысла (в Истину),

– получения из этого смысла идеального вида (в уме человека) искомого сущего вместе со своим сущностным свойством (то есть, сущностью)

– и изготовления по образцу искомого сущего подручного средства –

это тот мост, который соединяет идеальное (идею) с реальным (подручным средством, вещью) на уровне Бытия человека, то есть в процессе События-11.

Но в более широком плане, то есть на уровне Бытия социума, включающего в себя Бытие человека, в указанный механизм должно быть добавлено,

– с одной стороны, зарождение и созревание в социуме Необходимости в новизне определенного вида (Событие-1), в той новизне, потребность в которой, в конце концов, обнаруживается продуктивно мыслящим человеком чутким к уловлению самой потребности,

– а с другой стороны, производство для социума затребованной им Продукции, той Продукции, которая изготавливается уже с помощью подручного средства (Событие-111); и не только изготавливается, но и взаимодействует с тем, что уже имеется в данном социуме; причем, взаимодействует с тем «намерением», чтобы социум вышел на новую спираль возникновения (зарождения) Необходимости в новизне.

Вот эта цепочка явления новизны в различных ее видах осуществима только в своем целостном виде. Выпадение какого-либо звена разрушает всю цепь Бытия, то есть последовательность возникновения новизны, конечной целью которой (последовательности) является производство новой Продукции для нужд социума. И явление идеи вместе с получением из ее смысла (Истины) искомого сущего – это всего лишь промежуточное звено (Событие-11) в цепи Бытия, то есть в цепи производства новизны из Хаоса в необходимую для социума Продукцию. (В конечном счете, даже наша целенаправленная продуктивная деятельность есть цепь стечения случайных (хаотических) обстоятельств: нашего рождения, природных (генетических) задатков, складывающихся условий для процесса творчества, ходом развития того социума, в котором мы живем и т. д. и т. п.).

Исходя из вышеизложенного, зададимся вопросом: могла ли развиться метафизика в своем полноценном виде тогда, когда отсутствовал механизм как возникновения самой идеи, так и превращения смысла последней в материальную вещь, а в дальнейшем в Продукцию для социума в целом? Конечно же, нет.

Образно выражаясь, в классической метафизике у Бытия как у уборороса отсутствовали не только голова (Событие-1) и хвост (Событие-111), но и часть туловища (Событие-11), причем, часть основная: механизм превращения идеи в вещь, то есть в подручное средство. Потому что возникновение идеи и трансформирование ее смысла в подручное средство является стержнем Бытия как возникновения новизны. Новизна, постоянно возникающая и тут же исчезающая – это та зыбкая почва, на которой зиждется сама жизнь. И никакого Бытия как присутствования (существования) быть не может. Существование – побочный продукт Бытия, хотя и продукт необходимый, поскольку оно, существование сущих, является источником (поставщиком) тех готовых, исходных сущих, – из сферы Хаоса, – которые необходимы для комплектования все новых и новых идей.

Так что, как мы теперь видим, метафизику с самого начала нужно было – и можно было – опустить с небес на Землю. Хотя она и есть «мета», то есть нечто запредельное, потустороннее от нашего обыденного и даже познавательного мышления, но она все-таки «физика», то есть то, что существует в реальности, что определяет ход развития не только человеческого сообщества, но и сообщества Природного. И от нее, от метафизики, мы никак не можем отойти: хочется нам того или нет, свою деятельность мы должны сообразовывать как с теми закономерностями развития, которым подвержен социум, – знать бы эти метафизические закономерности! – так и с теми закономерностями, посредством которых и в соответствии с которыми осуществляется не только познавательная, но и продуктивная (творческая) деятельность нашего мышления, то есть деятельность бытийственная.

Да и пример наличия творческих личностей во все времена и во всех сообществах свидетельствует, скорее всего, о том, что не только Природа, но и общество – как новое живое природное видообразование – живо только тогда, когда оно стремится к разнообразию в своем существовании. А последнего можно достичь одним-единственным способом, способом творения все новых и новых видов новизны во всех сферах деятельности: научно-технической, морально-эстетической, государственно-правовой и т. д.

А потому, с нашей стороны было естественным предположить: как и любая отрасль знания, сама жизнь – жизнь живая и стихийная в своей основе – нуждается хотя бы в некотором упорядочивании посредством «теории». И таковой, как нам представляется, может стать предложенная методология возникновения новизны, той новизны, Необходимость (потребность) в которой зарождается в социуме, созревает в нем, обнаруживается человеком, разрешается им сначала в своей идеальной, а затем и материальной форме и, в конечном счете, став Продукцией, становится «питательным субстратом» самого социума, тем «субстратом», без которого жизнь невозможна.

15.2. Ничто (Хаос) – непременная составляющая часть процесса Бытия

Итак, зная то, как «работает» идея, мы уже можем «вписать» эту работу в цикл Бытия социума (а вместе с тем и Бытия самой Природы). Ведь что такое Бытие? Бытие – это врата из царства Ничто (Хаоса) в мир упорядоченного существования, того существования, которого ранее не наблюдалось и которое создается внове. В то время как идея – это порог, не переступив которого мы не можем попасть из Ничто в мир Порядка. Причем, в самом Хаосе новизны нет и быть не может; она возникает в процессе комплектования сущих (отчасти позаимствованных из Хаоса в виде исходных сущих) в идею и выявления – и последующего формирования – того главного искомого сущего, которого не хватает для полного комплекта сущих, то есть того состава объектов, каждое из которых взаимосвязано с остальными посредством своих метафизических, сущностных свойств. Можно сказать, что взаимосвязанность комплекса сущих в единую кольцевую (или петлевую, по Морену) структуру является критерием – необходимым, но недостаточным – возникновения идеи. Достаточность – в том случае, если посредством одного из этих сущих может быть осуществлена деятельность производства новой Продукции для чего-либо необходимой, а в частности, необходимой для социума.

Итак, мы дали образное определение Бытия и идеи. Что же касается Хаоса (Ничто), то Ничто – это то, что еще не пошло в дело сотворения чего-либо упорядоченного и предназначенного для какой-либо цели. Причем, природа объектов из сферы Хаоса в достаточной степени двойственна. С одной стороны, со стороны функционального существования, то есть со стороны своего некогда свершившегося Бытия оно, сущее, может быть самостоятельно существующим сущим со своим сущностным свойством, «исполняющим» определенную функцию. С другой стороны, со стороны Хаоса оно может быть одним из комплектующих элементов какой-либо новой идеи. То есть Хаос – неиссякаемый кладезь сущих, из которого черпаются готовые, исходные сущие.

Так письменность является и самостоятельно существующим искомым сущим (идея письменности), и одним из сущих (но не искомым) идеи мела. Бытие письменность «претерпела» как в период своего индивидуального создания в интеллекте человека, где она (в идее письменности) стала искомым сущим с сущностным (метафизическим) свойством «изображать» смыслы и передавать их на годы и расстояния, так и в период создания, положим, идеи мела, где она была, хотя и обыкновенным (готовым, исходным), но необходимым сущим в процессе сотворения идеи мела в интеллекте изобретателя.