Метафизика возникновения новизны

14.2. Может ли быть передано с уровня Бытия социума на уровень Бытия человека то, что не может быть выражено человеком?

Казалось бы, абсурдность только что поставленного провокационного вопроса вполне очевидна. Зачем передавать то, что не может быть выражено? Ведь тогда оно даже не будет «увидено», а тем более выражено. Но не будем спешить с ответом. Потому что в этом вопросе сконцентрирован клубок вопросов, имеющих самое непосредственное отношение как к тому Бытию, которое определяется не через сущее (Бытие само по себе), так и к тому, которое может быть определено через сущее («бытие» сущего). Вот из взаимоотношения этих двух типов Бытия нам бы хотелось увидеть саму проблематику Бытия, ту проблематику, которая была обойдена вниманием классической философии с момента ее зарождения в Древней Греции и которая в сильнейшей степени занимала ум последнего величайшего философа современности – Хайдеггера.

В конце своей книги о Ницше (т. 11, Гл. 10) Хайдеггером дан замечательный текст под названием «Памятующее вхождение в метафизику (1941)». Из этого текста в более или менее ясном виде мы могли бы уяснить себе, что именно имел ввиду Хайдеггер, когда пытался понять и изложить, во-первых, что из себя представляет «История бытия, которая есть само бытие» (стр. 429 из указанной Главы книги), во-вторых, что такое Бытие само по себе и в какой взаимосвязи оно находится с Бытием человека-мыслителя, и, в-третьих, в каких взаимоотношениях находятся «невыразимое» и «выразимое» Бытия.

Начнем с того, что приведем цитату из этого текста, а затем дадим не столько собственную интерпретацию смысла этого текста, сколько развитие смысла, вложенного Хайдеггером в него. Последнее мы можем позволить себе, исходя из того, что,

– во-первых, нами в основных чертах уже изложена методология возникновения (Бытия) новизны,

– во-вторых, дано понятие о том, что собой представляет Бытие социума и Бытие человека,

– и, в-третьих, мы уже знаем в какой причинно-следственной зависимости находится Бытие как социума, так и человека.

Итак, цитата из указанного текста в переводе А.П. Шурбелева.

«…мыслитель никогда сам не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще. Оно должно оставаться невысказанным, потому что выразимое получает свое определение из невыразимого. В то же время то глубоко свое, которое есть у мыслителя, не является его собственностью, но остается собственностью бытия, чей бросок (Zuwurf) мышление улавливает в свои наброски (Entzuwurfe), которые, однако, в своем уловлении этого брошенного им лишь ограничивает его»

.

Вот здесь можно было бы поспорить с Хайдеггером, но поспорить не по вопросу, прав ли он был или неправ в том, что «мыслитель никогда сам не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще», а по вопросу, – а, вернее было бы сказать, в уточнении вопроса, – откуда возникает «невыразимое» и в каком случае оно невыразимо, а в каком – может быть выражено. Ведь мы же знаем, что даже самое «невыразимое» имеет причину своего возникновения. Это, во-первых. Во-вторых, возникновение «невыразимого» должно чем-то себя проявить – иначе, мы бы не смогли его обнаружить. А потому возникает вопрос, по какому «признаку» мы обнаруживаем это невыразимое. В-третьих, если что-то «невыразимое» себя обнаружило, то ничего другого не остается, как попытаться выразить это обнаруженное. В связи с чем, – и это уже, в-четвертых, – в обязательном порядке нам надо знать, в каких формах происходит выражение «невыразимого»; ведь этими формами выражается и причина и сам смысл его возникновения.

Так вот, чтобы прояснить поставленные вопросы и все вышеизложенное, начнем с напоминания о том, что изначальным процессом предложенной нами методологии возникновения новизны является процесс зарождения и созревания в недрах самого социума – как природного образования – Необходимости в какой-либо новизне. Человек же, как единичное образование, не участвует в этом процессе (или вернее, его участие пассивно), а потому и не замечает его. Он может заметить его только тогда, когда Необходимость в чем-либо новом созрела и проявила себя в форме какой-то не столько понимаемой, сколько чувствуемой недостаточности, которая уже может быть высказана и выражена посредством оперирования известными нам сущими, названными определенными словами, символами и т. д.

Вот почему то, что зарождается и созревает в социуме, до поры до времени не может быть высказано. Оно не может быть высказано в принципе, потому что у социума в процессе его Бытия, как мы уже говорили ранее, нет «органа» выражения того, что в нем созрело и что должно быть высказано. Его Логос молчалив, «сигетичен» (Хайдеггер). А поскольку у него нет этого «органа», то невысказанное, но уже созревшее на уровне Бытия социума передается туда – тому «органу», – где оно может быть высказано и выражено в конкретных формах. То есть оно передается на «нижеследующий» уровень, уровень Бытия человека, который, обладая Логосом и способностью генерировать идеи, может высказать и выразить то, что ему было «по эстафете» передано Бытием (волей) социума.

Причем, связь Бытия социума с Бытием человека осуществляется теми чуткими к новизне личностями, которые улавливают как носящуюся «в воздухе» назревшую в обществе Необходимость в какой-либо новизне, так и туманно-неопределенный вид этой новизны. Конкретный же вид этой новизны разрабатывается теми творцами-мыслителями, которые способны генерировать соответствующие идеи и извлекать из них нужные искомые сущие, посредством которых человеком может быть осуществлен новый вид деятельности по производству той Продукции, которая ранее была затребована самим бытием социума.

Здесь, по ходу изложения нам надо пояснить смысл употребленных выше терминов «высказать» и «выразить», имеющих самое непосредственное отношение к хайдеггеровским терминам: «выразимое», «невыразимое», «высказать», «невысказанное». Для нас понятно, что «высказать» означает «выразить словами». Но что означает слово «выразить»? Согласно «Словарю русского языка» С. И. Ожегова

, «выразить» означает «воплотить, обнаружить в каком-нибудь внешнем проявлении». Такая трактовка данного слова дает нам право понимать слово «выражение» как воплощение того, что ранее было высказано. К чему мы ведем? А ведем мы к тому, что то невысказываемое и невыражаемое в принципе, то есть то, что созрело на уровне Бытия социума, будучи переданным на уровень Бытия человека, уже может быть и высказано и выражено. Причем, формой высказывания является словесно (или символически) оформленный как смысл идеи (и развернутой из нее Истины), так и вид полученного из этого смысла искомого сущего. Формой же выражения («воплощения») является как материальная форма этого искомого сущего (в виде подручного средства), так и та Продукция, которая получается посредством использования последнего. Так что создание идеи и формирование из нее искомого сущего (в его материализованном виде), посредством которого в дальнейшем производится новая Продукция для социума, это и есть, в конечном счете, само выражение того, что на уровне Бытия социума (Seyn-бытия) было не только «невыразимым», но и «невысказываемым».

И вообще, можно заметить аналогию во взаимоотношениях двух типов: с одной стороны, Бытия социума с Бытием человека, а с другой стороны, нашего бессознательного с сознанием в процессе продуктивного мышления. В чем эта аналогия выражается? Зададимся вопросом: можем ли мы выразить то, что формируется в нашем бессознательном (на этапе инкубации) вплоть до того момента, как оно в виде идеи явится в наше сознание? Конечно же, нет. Только после проникновения идеи в наше сознание мы начинаем раскрывать ее смысл, явленный нам в готовом и целостном виде. Вот точно также мы не можем ни заметить, ни проследить, как в социуме происходит зарождение и созревание Необходимости в какой-либо новизне. (И это несмотря на то, что мы являемся, хотя и пассивными, но все же членами этого социума).

Только после того, как недостаточность в чем-либо проникнет на уровень Бытия человека-мыслителя, последний на этапе рефлексии-1 приступает к попыткам разрешить возникшую проблему в виде сотворения идеи-Истины. До данного момента Бытие социума не может быть замечено нашим сознанием. Именно поэтому этот этап мы назвали «чистым» бытием, как и назвали «чистым» бытием этап формирования идеи в нашем бессознательном в процессе инкубационного формирования идеи. И «чистым» это бытие является, во-первых, потому, что оно не связано какими-либо взаимоотношениями с сущим, а во-вторых, потому, что наше сознание не вхоже как в процесс созревания в социуме Необходимости в новизне того или иного вида, так и в процесс созревания идеи в инкубационной фазе ее «дозревания». В противоположность же «чистому» бытию обыкновенное бытие (названное в метафизике бытием сущего, а в нашем написании: «бытие» сущего), как возникновение нового искомого сущего, во-первых, осуществляется на осознаваемом нами уровне в процессе раскрытия смысла новоявленной идеи (рефлексия-11), а во-вторых, взаимосвязано с сущим как комплексом соединенных объектов, – из которых составлена идея, – так и с тем объектом, который станет внове образуемым искомым сущим после обретения им своей сущности, то есть сущностного свойства.

И последнее что хотелось бы отметить по поводу приведенной цитаты из «Ницше». Хайдеггер пишет: «…мыслитель никогда сам не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще. Оно должно оставаться невысказанным, потому что выразимое получает свое определение из невыразимого». Далее, следом же, автор дополняет: «В то же время то глубоко свое, которое есть у мыслителя, не является его собственностью, но остается собственностью бытия». К сожалению, судя по этому тексту, у Хайдеггера «стерта» граница между Бытием самим по себе (Seyn-бытием) и бытием, определяемым через сущее (Sein-бытием). Поскольку не дано разграничения того, что находится в компетенции первого, а что в компетенции второго. А поскольку эта граница не определена, то и Бытие (Seyn+Sein, «чистое»+обычное) оказалось неотчетливым. Именно поэтому «мыслитель» у Хайдеггера оказался в незавидном положении раздвоенности: с одной стороны, «он не может высказать то, что ему глубочайшим образом присуще», но с другой стороны, «то глубоко свое», которое у него есть, даже «не является его собственностью, но остается собственностью бытия». Правда, далее автор осторожно поясняет, что «броски» (скорее всего, броски Seyn-бытия) мышление мыслителя «улавливает в свои наброски», которые, однако, почему-то ограничивают то, что было брошено.

Здесь, конечно, многое хотелось бы выяснить: почему мыслитель не может высказать то, что «глубочайшим образом» ему присуще; каков механизм получения «выразимого» из «невыразимого»; где возникает «невыразимое» и как оно, не являясь «собственностью» мыслителя, оказывается ему присущим; в какой форме мыслителем выражаются те «наброски», которые он способен уловить?

По нашему же мнению, исходя из методологии Бытия и знания того, в чем заключается Бытие социума и Бытие человека, можно вполне определенно сказать, что то, что созрело на уровне Бытия социума и было передано на уровень Бытия человека, то может быть выражено им (без остатка в виде «невыразимого»). (Не может быть выражено еще не созревшее в социуме. Но тогда оно не может быть и передано на уровень Бытия человека). Здесь опять же мы можем привести в пример мудрость нашего бессознательного: на уровень сознания может быть передано только то, что созрело в бессознательном; потому мы и можем выразить идею, то есть раскрыть ее смысл-Истину и получить из нее искомое сущее.

Если же «мысль не пошла в слово», то тогда что-нибудь одно:

– либо мысль мыслителя сама по себе «сырая», то есть недозрелая или скороспелая;

– либо мыслителем не были найдены слова, которые могли бы ее выразить;

– либо был выпущен из виду сам смысл только что явившейся из бессознательного в сознание идеи, то есть «забвение» мысли случилось вследствие недостаточно концентрированного сосредоточения нашего внимания на этом смысле.

(Именно к «исконному сосредоточению» призывал Гераклит, закладывая основы философского мышления). Но тогда в том, что «мысль не пошла в слово» вина не Бытия социума, а человека, упустившего то, чем одарило его Бытие. Бытие социума делает все правильно: оно передает со своего уровня на уровень Бытия человека только то, что созрело в нем (в социуме) и что уже может быть и высказано, и выражено человеком: не созревшее не может быть передано. В противном случае это была бы напрасная «работа» Бытия. Но столь важное предприятие самой Жизни не может позволить себе такой недопустимой «роскоши».

Мы не должны забывать, что Бытие – как возникновение новизны – это не человеческое «предприятие», а природное явление (проявление) Жизни. Именно поэтому Природа наделила человека способностью генерировать новые идеи, чтобы он продолжал то, что – в виде Необходимости в новизне – созрело на уровне «молчаливого» («сигетичного») социума.

А видели ли мы в Природе что-либо такое, что делалось бы напрасно или вхолостую? Даже катастрофическое падение крупного метеорита 65 миллионов лет назад, приведшее к вымиранию динозавров, не говоря уже о бесчисленном количестве других живых существ, вряд ли можно было бы посчитать «напрасным». Потому что вымирание динозавров, скорее всего, привело к новому всплеску жизни на Земле в виде появления и развития новых, более совершенных, видов млекопитающих, одним из которых стал человек. Так что, если новизна – это постоянно обновляемая кровь в жилах самой Жизни, то на уровне Бытия социума возникновение Необходимости в новизне это возникновение необходимости в постоянном питании и дыхании, обновляющих все новые и новые потоки крови.

Вот и получается, Бытие соци-ума (Seyn) – это Бытие коллективного тела и ума сообщества, внутри которого, в недрах которого постоянно происходит зарождение и созревание тех Необходимостей в новизне, которые ему нужны и без которых невозможно полноценное развитие данного сообщества. Как видим, – по аналогии с умом человека, – если в человеческом интеллекте время от времени происходит зарождение и созревание какой-либо новизны (идеи), то и в коллективном виртуально-«сигетичном» уме соци-ума происходит возникновение – подчеркнем особо: не самой новизны, а! – Необходимости в ней. Так что будем считать, – возьмем на себя такую смелость, – что термин «соци-ум» (именно в таком, дефисном написании) есть не что иное, как онтологическое (метафизическое) наименование и понятие определенного сообщества, в котором осуществляется возникновение Необходимости в какой-либо новизне.

И это понятие вполне может быть применимо в другой, новой (Хайдеггер) метафизике, той метафизике, которая с легкой руки Хайдеггера, уже началась, поскольку он дал ей старт в основном своими произведениями 30 – 50-х годов истекшего столетия.

Что же касается продуктивно мыслящего существа, то человек всего лишь промежуточное звено, которое принимает «заказ» от социума, создает (сотворяет) эту новизну – в виде идеи и искомого сущего – и передает ее социуму в готовом для применения виде, то есть в виде – изготовленного по образцу искомого сущего – подручного средства. Так в готовом для применения виде передается изобретателем кусочек мела, посредством которого преподавателем передается социуму то знание, которое ранее не могло быть транслировано с такой эффективностью: скоростью, масштабностью, качественностью и т. д. И все это могло быть осуществлено только потому, что, во-первых, на каком-то этапе развития общества была затребована Необходимость в более эффективной передаче и более качественном распространении знания, а во-вторых, нашелся изобретатель кусочка мела, который, исполнил «заказ» общества. Точно то же самое можно сказать и обо всем новом, что было изобретено, открыто, создано на всем протяжении развития цивилизации.

Не будь затребовано в социуме Необходимости в речи, искусстве, письменности, нравственных принципах и т. д., не появился бы человек, сотворивший все это, как оказалось, столь необходимое обществу. Общество как природное образование – это тиран, который требует беспрекословного производства всего того, что им затребовано. Но, как это ни странно, этот тиран требует только то, что может быть исполнено в реальности. Соци-ум не прожектёр и не фантазёр. Ему нужно только то, что ему крайне необходимо и только то, что может быть произведено. И если учесть то, что он постоянно требует новизны, которая является непосредственным выражением красоты, то можно сказать, что это тиран, принуждающий через Новизну прийти к Красоте. (Но об этом речь будет идти в разделах ниже).

14.3. Другое начало Хайдеггера. Каким на самом деле оно могло бы быть?

А теперь приведем высказывания Хайдеггера, которые давали бы нам представление, во-первых, о том, в какой взаимосвязи находятся названные им первое начало и начало другое, а во-вторых, что именно имел он в виду как под тем, так и под другим. И только после этого, в дополнение к тому, что было сказано Хайдеггером, дадим собственные соображения о том, каким могло бы быть другое начало.

«Основонастроение первого начала это у-дивление (Er-stannen), что сущее есть, что сам человек это существующее, существующее в том, что он не есть»

. «Но теперь необходим великий переворот (Umkehrung), по ту сторону всякой переоценки всех ценностей, такой переворот, в котором обосновывается не сущее исходя из человека, а бытие человека, исходя из бытия (Seyn), а это нуждается в более высокой силе творения и вопрошания, и здесь же в более глубокой готовности к страданию и (способности) вынести всю (im Ganzen) полную перемен отношений к сущему и бытию (Seyn)». (Там же, № 1 (5) 2013. Стр. 96. Пер. Э. Саркисяна).

«Прыжок (Einsprung) в другое начало – это обратный ход в первое, и наоборот. Но обратный ход в первое начало («воз-обновление» – «Wieder-holung») – это ни в коей мере не перемещение (Versetzung) в прошлое, как будто оно могло бы стать вновь «действительным» в обычном смысле. Обратный ход в первое начало – это скорее и именно, отдаление (Entfernung) от него (первого начала), занятие (Beziehung) такой дальней позиции, которая необходима, для того чтобы опознать то, что началось в этом начале и началось как это начало». (Там же. Стр. 97).

Начнем с того, что Хайдеггер не расшифровывает, что же все-таки являлось причиной «у-дивления», этого «основонастроения первого начала». То, «что сущее есть» вряд ли было достойно удивления древних греков, но их удивление было связано, скорее всего, не с самим явленным нашему умственному взору существующим сущим, а с тем таинственным и трудноуловимым процессом, в ходе которого сущее возникает внове (формируется, обнаруживается, творится). По собственному жизненному опыту мы знаем: у нас не возникает удивления от того, что уже существует, но удивляемся мы самой внезапности и новизне возникновения чего-либо нового. А такое возникновение свойственно только тому, автором чего мы являемся сами. А, как правило, являемся мы авторами новых идей. Это, во-первых.

Во-вторых, Хайдеггер предлагает нам совершить «прыжок» в другое начало с той целью, чтобы «опознать то, что началось в этом начале и началось как это начало». Спрашивается, почему именно «прыжок» мы должны совершить, а не, положим, просто постепенный переход. Скорее всего, объясняется это тем, что другое начало принципиально отличается от первого начала. Но чем же все-таки оно должно отличаться? А отличаться оно в первую очередь должно своей универсальностью и уникальностью. Согласно Хайдеггеру, если в первом начале «бытие» (сущего) определялось исходя из человека, то в другом начале Бытие человека (Sein) должно определяться, исходя из самого Бытия (Seyn).

Но прежде чем согласиться с Хайдеггером, зададимся вопросом: а прав ли был он в определении самих начал – первого и другого? Здесь, как нам представляется, можно предложить как другую трактовку обеих начал, так и более естественную и обоснованную Необходимость перехода (или «прыжка», по Хайдеггеру) из одного начала в другое начало. Постараемся раскрыть смысл только что сказанного.

Как мы уже установили ранее, метафизические понятия, полученные досократиками в первом начале (алетейи, фюсиса, логоса, сущего и т. д.), являются эмпирически полученными понятиями, поскольку созданы они ими исходя из тех ощущений и восприятий – «наблюдений» над оными, – которые они испытывали в процессе прихода в их сознание иррациональных объективных идей. (И об этом см. Раздел 8.3. «Взгляд на то, как греки пришли к разработке метафизических понятий»). Но в любой мало-мальски себя уважающей науке – и метафизика здесь не исключение – эмпирически полученные данные (понятия, термины и т. д.) в обязательном порядке со временем должны найти свое подтверждение в теоретическом их обосновании. Как, например, физически (эмпирически) ощутимое тяготение нашло свое подтверждение в теории дальнодействия Ньютона. Вот и в метафизике эмпирически полученные досократиками (в первом начале) понятия должны – и главное, могут – найти себе подтверждение и обоснование в другом начале, а именно, в изложенной нами методологии возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего, в этом теоретическом обосновании того, «что началось в этом начале и началось как это начало».

И действительно, исходя как из этой методологии, так и из структурно-функционального состава идеи, являющейся стержнем последней, мы можем объяснить

– и Истину как несокрытость (алетейю), ранее бывшую в сокрытости (лета), а тут вдруг явившуюся в виде сгустка смысла, раскрываемого далее в саму мысль;

– и сущее как объект, посредством которого – и в первую очередь посредством его сущностного свойства, то есть сущности – может быть выполнена определенная деятельность по «изготовлению» Продукции, необходимость в которой ранее назрела в социуме (Событие-1);

– и Логос как собирание (в процессе рефлексии-1) сущих в комплекс, именуемый идеей;

– и Бытие как возникновение новых смыслов, из которых вычленяются новые как идеальные, так и материальные сущие;

– и фюсис как спонтанное возникновение иррациональной идеи и самовозрастание как развертываемого из нее смысла, так и внове формируемого искомого сущего.

Так что можно считать, что своей методологией мы не только «опознали», что началось в первом начале, но и поняли, в чем заключается и с чего должно начаться другое начало. А именно, должно оно начаться с теоретического обоснования эмпирически полученных досократиками метафизических понятий. И это теоретическое обоснование представлено нами в виде методологии возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего, включающей в себя в качестве стержневого звена представление о структурно-функциональном составе идеи. Ведь только благодаря возникновению идеи возможно как само Бытие, так и возникновение всего того сущего, которое нас окружает и «авторами» которого мы являемся, если мы говорим о «рукотворимом» сущем.

Вот и получается: указанная методология дает нам всю последовательность процесса Бытия в виде возникновения: Необходимости в новизне, идеи, Истины, нового искомого сущего вместе с его сущностью, подручного средства и новой Продукции. Но самое главное эта методология дает нам представление о том, как, когда, (на каких этапах), в каком виде и для каких целей появляется (или проявляется) то или иное узловое метафизическое понятие. То есть она дает нам логически очерченную – в своей причинно-следственной взаимосвязи – и «замкнутую» картину творения (изобретения, открытия, создания произведения искусства и т. д.) нового сущего и той Продукции, которая создается посредством последнего.

Более того, благодаря этой методологии мы уже можем обосновать «бытие человека, исходя из бытия (Seyn)», то есть из Бытия самого по себе, Бытия, не опирающегося на сущее. (Ранее мы обосновали, почему Seyn, то есть Бытие само по себе не может опираться на сущее, иначе говоря, мы показали несводимость Seyn с сущим. В этой несводимости заключена хайдеггеровская онтологическая дифференция). Так в чем же заключается это обоснование? Да только в том, что Бытие (Seyn-бытие) социума, в котором живет человек, генерирует разного рода Необходимости в чем-либо новом. А возникновение этих Необходимостей в недрах «молчаливого» (сигетичного) социума инициирует Бытие творчески настроенного и чуткого к этим Необходимостям-недостаточностям интеллекта человека. То есть Бытие социума это и есть то Seyn, без которого невозможно Бытие человека (Sein), поскольку оно инициируется теми возникающими в обществе недостаточностями, которые улавливаются человеком.