Эксельсиор. Вакуумный дебют

– Да, Ник?

– «Седой», – сипло произнёс Ник. Он прочистил горло и продолжил: – пилоты ООН постоянно пугают друг друга «седым». Знаешь, шуточки вроде «сед заберёт», «ну тебя к седому», ну и всё такое… Это они про Сед·Офа?

– Верно, Сед·Оф у них играет роль безжалостного бога, скорого на расправу.

– Мог бы предупредить, я бы, наверное, поостерегся бы к нему лететь.

– Я пытался.

– Нет, Холмс, ты хотел, чтобы я полетел, поэтому подобрал возражения, которые меня раззадорят, а те, что заставят задуматься, оставил при себе, – возразил Ник. Отблеск пламени из камина в его глазах лишь усилил упрёк.

– Я знал, что ты справишься.

Дрова тихо потрескивали в огне, язычки огня танцевали друг с другом в бесконечной импровизации, а мысли Ника легко включились в этот танец.

– Сказав напрямую, ты бы не достиг цели, поэтому воспользовался умолчаниями, полагая, что я не замечу манипуляцию, но ты не учёл влияние всплеска меры. – Ник повернулся к креслу и спросил: – Я могу ещё раз взглянуть на Совесть?

– Нет, Ник, это опасно.

– Опасно для меня или для тебя?

– Только для тебя, для меня не составляет труда учесть твою повышенную осознанность, но я не стал этого делать, – ответил старпом и приложился к трубке, предоставляя капитану паузу для раздумий. – Это же элементарно! Манипуляция, которую так легко раскрыть, уже не является манипуляцией. Разглядывая Совесть, ты лишь попытаешься срезать угол по дороге к осознанности, но это неверный подход. Ты должен самостоятельно пройти весь этот путь, тем более, что ты уже побывал в этом состоянии и знаешь, к чему стремиться. Поверь, такая сильная подсказка – мощный ориентир. Пытаясь ускоренно осознать себя, ты неизбежно растеряешь свою личность, впадёшь в зависимость от мерного излучения, а оно действует сильнее любого психоактивного вещества. Можешь подозревать меня в манипуляции, но это не тот путь, в котором я берусь тебя сопровождать. А во всём остальном тебе самому решать, чем нам заняться.

Ник откинулся на подушку и произнес:

– Прямо сейчас я продолжу сон. Прости, что я излишне подозрителен.

– Прибереги извинения, капитан. Учитывая мою природу, ты просто обязан быть подозрительным.

– Это не тот ответ, который хотелось бы услышать на борту космического корабля от единственного попутчика, – пробурчал Ник, закрывая глаза.

* * *

Визор диспетчера появился с задержкой:

– «Нау·127», вы запросили выделенную маршрутизацию. На период модернизации управление полётами в земной зоне «Л-1» осуществляется диспетчером ремонтных работ, прошу прощения за возможные издержки, – знакомый Нику офицер ООН, как обычно, смотрел в другую сторону, сверяясь со служебным визором, но после заученной фразы он перевёл взгляд. – Ба! Ник·То, вижу, вы воспользовались моим советом и не стали тянуть с назначением на корабль. Скорый каплей вам обеспечен, только вчера вечером мы с приятелями порадовались за вас.

К концу фразы лицо диспетчера вытянулось.

– Погодите, у вас же нашивки каплея! Лёд, вот это карьера! По званию за день! Можете же удивить, я… – изучая визор, диспетчер застыл на полуслове. – Капитан крейсера? Чёрный значок! – тут на его дружелюбное лицо упала тень. – О, это будет для меня пыткой! Мне не терпится рассказать всё приятелям, но тут пометка, что сведения о вас секретны. Буду тихо радоваться в одиночестве, но вы убиваете меня! – с этими словами офицер ООН подмигнул своему «мучителю».

Так вышло, что недолгая карьера Ника прошла на глазах этого диспетчера. Ему было приятно, что кто-то ещё так искренне радуется его успехам.

– Простите, я не нарочно, но если хотите, то у меня есть, чем вас добить, – коварно улыбнулся Ник.

– Так, пока я ещё жив, вот ваш вектор параметров и коды. Вам выделили запрошенную орбиту, Кубинка ждёт вас, покажите им перс-класс! – протараторил диспетчер. Служебные визоры Ника отобразили подтверждения и начали отсчёт к смене курса, а дежурный подмигнул: – Сомневаюсь, что вы сможете меня удивить сильнее, чем секунду назад, но попробуйте.

– Черный значок я получил лично от Седого.

– Сед меня забери, эта торпеда попала прямо в реактор. У меня осталась крайняя секунда. Прощайте, Ник! Чистого вакуума!

– Спасибо, дисп! Чистого вакуума и лёгкой смены!

– Мягкой посадки, кап!

Визор диспа погас, и крейсер начал смену курса, а Ник неожиданно для себя впервые полноценно ощутил себя капитаном. Над камином медленно рассеивалось красивое колечко табачного дыма.

– Позёрство, – сухо отметил Холмс.

Земля, Москва, космодром Кубинка

В панелях причальной штанги размещались узкие проёмы из стекла, каждый следующий проём был всё шире с таким расчётом, чтобы к своему концу причальная штанга стала полностью прозрачной. В итоге земная панорама разворачивалась для космонавта постепенно, позволяя привыкнуть к давлению небесного свода. Отчего-то крохотное земное небо казалось очень большим, а отсюда оно представлялось даже больше чем безграничный космос. Молодой космонавт был благодарен тому, что голубой купол над ним проявлялся узкими полосами.

Посадка на земной космодром далась Нику сложнее, чем он ожидал. Последний сегмент траектории был пройден в полуавтоматическом режиме, по нарочито «ручной» глиссаде. По негласной традиции перс-пилотов, редкие земные посадки осуществлялись в показной манере, как бы демонстрируя перс-мастерство. Крейсер требовалось посадить в гибридном режиме так, чтобы красиво «встать на ноль». Как правило, это стоит нескольких седых волос для любого пилота, но флотские традиции следует чтить.

Пока автоматические системы обменивались карантинными протоколами, Ник сменил лётный скафандр на парадную форму. Чёрная, с редкими искрами и белыми вставками форма отлично сидела на нем, придавая ему бравый и уверенный вид. Стараясь смотреть глазами сержанта, Ник придирчиво осмотрел себя в визоре, и остался доволен: безупречная выправка и красивое приземление должны были произвести достойное впечатление о космическом флоте. По пути к шлюзу медбот ввел ему биоблокатор, а техин объяснил, что если капитан задержится на Земле больше двух суток, то перейдёт в земную категорию биома и сможет вернуться на станции Альянса только после недельного карантина.

На причале Ника ждал майор наземных служб в ослепительно-белой парадной форме земного флота. Казалось, что майор вышел из обучающего вирта по парадно-строевой выправке. Нику вспомнилась Академия и торжественное выпускное построение. Курсанты тогда несколько часов приводили форму в безупречное состояние, затем сержант прошёл перед строем и почти каждому сделал замечание: складка лежит неровно, расстояние между нашивками меньше уставного, пояс ниже положенного, вырез юбки не на месте, квалификационные значки не на одной линии, шнуровка ботинок не по правильной схеме – «Я вижу стадо а не строй! Пятнадцать минут на исправление, разойтись!». Мысленно Ник поблагодарил сам себя за те несколько минут, которые он провёл перед зеркалом.

– Приветствую на Земле, капитан-лейтенант, – голос майора имел приятный тембр и располагал к доверительной беседе. – В первый раз спускаетесь к нам?

– День, майор! Это так заметно?

– Нет, скорее интуиция. Для первого приземления вы держитесь на удивление уверенно, через пару дней вас будет сложно отличить от местного, – объяснил он и протянул руку. – Майор протокольной службы Ро·Зов.

Рукопожатие майора было выверенно-мягким и дозированно-крепким.

– Капитан-лейтенант флота СВК Ник·То!

– Вы сойдёте один? К нам не присоединится капитан? Старпом? – уточнил майор, не выпуская руку гостя.

– Простите, это я капитан «Нау·127», – пояснил Ник. Он подумал, что надо поскорее привыкать сразу представляться капитаном корабля.

Пожатие майора приобрело официальную твёрдость, Ник даже удивился, сколько разных оттенков можно вложить в один жест.

– Что вы, капитан, это моя оплошность. На этот раз интуиция меня подвела, – выпуская руку гостя, майор перевёл взгляд на грудь Ника, как раз на то место, где должна была быть капитанская отметка.

Ещё один формальный промах! Ник смутно помнил, что есть разные ситуации, в которых капитан может снять свой значок, но из целого списка он вспомнил только разжалование и капитуляцию – очевидно, это не его случаи.

– Капитанский значок привлекает лишнее внимание, – выкрутился он.

– Понимаю, похоже, вам нужно уладить вопрос, не касающийся капитанских полномочий. Однако лишнего внимания вам в любом случае не избежать, – сказал майор и красноречиво посмотрел на чёрную отметку пилота. – Это ведь вы поставили корабль? Красивое приземление, хотя некоторые находят такое пилотирование излишне рискованным. Впрочем, пилот такого класса может себе это позволить, – добродушно улыбаясь, Ро·Зов слегка прищурил глаз. – Кстати, позвольте заметить, что ваш борт чертовски красив.

Следуя за взглядом протокольного майора, Ник повернулся к «Нау» и с удивлением заметил, что теперь корабль выглядит иначе: белоснежная краска на носу корабля исчезла, её заменило покрытие «чёрное зеркало». Помнится, Шухов предупреждал об этом, однако капитан предполагал, что белый цвет лишь потемнеет, а не трансформируется так сильно.

Основное свойство «чёрного зеркала», в том, что оно отражает лучи только по касательной. Внешне это выглядело как тёмная поверхность, окружённая вытянутым отражением боковой обстановки. С одной стороны, такое покрытие отражает лучи, следовательно, не нарушает требования по суммарному альбедо для гражданских судов, однако лучи активного радара никогда не отражаются обратно, и корабль остается незаметным. Никогда раньше Ник не видел «чёрное зеркало» в реальности, только на симуляторах кораблей и в мигах с дорогими яхтами, поэтому теперь он засмотрелся на новый образ корабля. В окружении зелёной степи, леса и голубого неба над ними «Нау» выглядел грозным оружием, красивым, изящным, даже изысканным, но в первую очередь все-таки оружием. Осмотревшись, Ник сразу приметил на «столах» пять боевых кораблей: два корвета, три крейсера и линкор «Русь» – флагман постимперского атмосферного флота.

– Земной боевой флот тоже выглядит превосходно, – тактично заметил Ник, – не ожидал встретить такую эскадру на дипломатическом космодроме.