Не умри

Мобильная сеть уже ни у кого не работала и многие на площади понятия не имели что происходит, тщетно пытаясь дозвониться знакомым, друзьям или родственникам. Все что тут творилось, снимало внезапно возникшее местное телевидение. Молодая репортерша поначалу бегала от одних участников эвакуации к другим, спрашивая о самочувствии и что те думают по поводу всего окружающего их, а одутловатый оператор, изрядно вспотев, едва поспевая, смешно бегал за ней, изнуренно запыхавшись и страдая отдышкой постоянно поправляя сползающие штаны. Спустя полчаса спокойствия, местный предприниматель, решивший обогатиться, открыл витрину в свою кафешку со сладким названием «Cukrаrna». Чтоб не впускать внутрь людей, начал работать на вынос, продавая бутерброды, пиво и воду, мороженное и прочие продукты практически по двойной цене. Люди начали привыкать к этому хаосу, появилась даже некая своеобразная обстановка, как на празднике. Артем за то время успел пройти проверку, которая была скорей лишь формальной: замер температуры, визуальный осмотр ротовой полости и глаз. Затем, он купил баночку энергетика, пачку сухариков конечно же по завышенной цене, заказал чашку кофе и разместился укромно за столиком небольшого кафе. Рядом с ним, сидели работяги-чехи, словаки, поляки, украинцы и даже парочка невесть как попавших сюда румын. Работяги попивали пиво местного разлива, наслаждаясь каждым глотком, вели беседу о происходящем на целой смеси различных языков, используя даже жесты для понимания друг друга. Подъехала новая партия пустых автобусов и прошедшие проверку уже было начали грузиться в них. Внезапно, на площадь растолкав две легковушки перегораживающие въезд, на большой скорости въехал автобус с помятыми, испачканными чем-то красно-коричневым боками. Из автобуса весь мокрый выбежал человек в черном обмундировании с знаками различия польской воинской части специального назначения «Гром» и направился к оторопевшей полиции. Затем, едва понимая друг друга, поляк и офицер полиции начали о чем-то громко спорить, выясняя кто кому должен или не должен подчиниться. Туда же подбежала и журналистка с оператором. Спецназовец начал кричать и на нее, закрыв ладонью объектив камеры. Из его объяснений, следовало что город будет вот-вот кем-то атакован, что чей-то план по «децимации» населения вышел из-под контроля и сейчас тут будет множество больных и мертвых. Тем временем из автобуса вышло человек десять в потрепанной черной униформе и стали полукольцом возле своего автобуса в ожидании окончания спора своего начальника с местной полицией. После недолгой перепалки, спорящие стороны притихли, видимо придя к общему знаменателю. Капитан полиции отвел «громовца» в сторону, где на брусчатке, в наручниках за спиной, корчилась троица соседей Артема, недавно атаковавшая полицейских со щитами. Спецназовец, тыкнул коском ботинка одного, затем другого. Посеревшие люди в наручниках, рыча и брызжа пеной попытались достать ногу обидчика, а затем один из лежащих кое-как встал на ноги и направился в сторону ближайшего полицейского. Капитан достал свой табельный хеклер кох и недолго целясь сделал выстрел в идущего на него явно чем-то больного Леху. Пуля попала идущему в грудь, но тот не упал, а дёрнувшись издав протяжный рык и ускоряясь продолжил движение, словно пикируя на свою цель. В толпе кто-то ахнул, кто-то пронзительным голосом завизжал. Затем, поляк, прицелившись, тоже выстрелил, пуля попала больному в голову и тот моментально упал. Кровь, вместе с кусочками мозга и осколками кости, забрызгали одежду капитана полиции. Громовец, хладнокровно сделал еще два выстрела по корчащимся в наручниках, рычащим телам и отдал приказ жестом, означающий занять круговую оборону по периметру площади в зданиях. Полицейские Чехии, через громкоговоритель начали успокаивать толпу, уверяя, что это была вынужденная мера, что польский спецназ на их стороне и знает, что надо делать. Так же уведомили, что придется остаться на некоторое время на площади, так как пропала связь с пунктом эвакуации, автобусами и центром управления операции, но техники уже работают и скоро все починят. Так прошел еще час, люди с беспокойством задавали все больше и больше вопросов. На многих лицах появилась печать тревоги. Никто не понял сразу в чем дело, когда с разных сторон стали раздаваться приглушенные хлопки, это стрелял спецназ в пока еще невидимые цели для людей на площади. Раздался звон бьющегося стекла, и все увидели, как поляки в спешке покидают занятые боевые позиции, отбегая к своему автобусу и наспех выстроенным баррикадам. Все, кто был на площади, замерли, как и единый организм в ожидании развязки прислушиваясь и всматриваясь в ту сторону, куда велась стрельба. С юго-запада внезапно стал слышен нарастающий гул толпы, крики, стоны и топот сотен ног. Шум стал панически действовать на людей и те попятились за эвакуационные автобусы. И вот, в арке, ведущей на ту самую площадь, вскарабкиваясь на загораживающие вход авто и падая с него, появилось несколько десятков силуэтов. С виду это были люди, вот только что-то в них было не так, неопрятно одетые, бледные, рычащие будто стая внезапно взбунтовавшихся бездомных нищих. Большинство их этих странных людей были в изодранных лохмотьях, испачканных в какой-то слизи, напоминавшей запекшуюся кровь, а некоторые даже с укусами и оторванными конечностями. За этими ужасающими первыми десятками полезли еще и еще, переваливаясь через авто как волна через волнорез. Спецназ, не теряя ни минуты времени вместе с полицейскими стали действовать слаженно, образовав боевую фалангу в составе двух десятков бойцов. Впереди фаланги стояли пятеро копов со щитами, вооруженных глоками, по сторонам по два громовца с крупнокалиберными FN. Во второй линии стояли остальные бойцы с карабинами и командиры обоих подразделений. Несколько бойцов вскарабкались на автобус и оттуда ждали приказ об открытии огня. Атакующие больные, вливаясь на площадь, спешно бежали на толпу, в ужасе жмущуюся к автобусам, давя друг друга. Раздались приказы и выстрелы, первый ряд бегущих упал, но лишь несколько замертво, другие с ранениями, казалось бы, несовместимыми с жизнью продолжили свой бег. Бойцы перешли на хаотичную стрельбу, но когда расстояние сократилось, то были вынуждены перейти на рукопашную потеряв возможность вовремя перезаряжать оружие и прикрывать друг друга. Оттесняя щитами больных, в ход пошли полицейские дубинки и приклады, гражданские же решившие помочь, вооружились подручными средствами в виде стульев и брусчатки. Нападающие клином вошли в толпу, вытянув из шеренги несколько жертв. Камера, во время паники брошенная на камни, продолжала снимать происходящий ужас, запечатлевая в кадре как живьем поедают молодого, истекающего кровью полицейского, орущего от страха и адской боли, причиняемой ему укусами. Мертвецы рвали его одежду и плоть, в какой-то момент, они вырвали свето-шумовую гранату из разгрузочного жилета. Раздался взрыв, и вспышка ослепила нескольких обороняющихся и отступающих людей, и как результат – оборона была сломлена и смыта как песчаный замок во время прибоя. Ослепшие и оглушенные бойцы и гражданские были в тот час же сметены и повалены мертвыми, рычащими и вечно голодными машинами для убийства. Журналистка, делавшая репортаж упала на землю закрывая голову раками и вопя изо всех сил, на нее сразу навалилось трое разлагающихся мертвецов. Оператор попытался было бежать, но это было безуспешно, он так же был настигнут и практически разорван десятками впившихся зубов. Несколько бешеных влезли в автобус для эвакуации, в салоне началась драка. Водитель спешно закрыл дверь и надавил на газ. Автобус, раскачиваясь и виляя, давя живых и мертвых, въехал в несколько легковушек загораживающих выезд. Дверь заклинило и внутри уже творилось что-то поистине страшное, некоторые пассажиры стучали в окна, стараясь разбить и спастись тем самым. Другие дрались за свою жизнь с больными, получая укусы или падая в кровавые лужи под натиском последних. Артем, ранее не видевший ничего подобного, так же в панике, оглядываясь поддавшись инстинкту толпы истекая потом стал бежать, по началу к автобусу, затем вверх по улице через разбитые автобусом легковушки, прочь от площади. Сзади него больные бросались на людей, валили тех с ног и впивались в руки, ноги, шею, разрывали кожу и пожирая вытаскивали внутренности вопящих от боли несчастных. Все еще работающая камера засняла ужасающее зрелище, как только что погибшие от нападения больных люди, конвульсивно вставали обращаясь в таких же больных, затем срывались с места и преследовали здоровую добычу. Симпатичная, молодая журналистка с обглоданным лицом, оператор с уже выеденным брюхом и полицейский весь в ожогах и укусах, тоже поднялись и направились в сторону убегающей толпы, в поисках своих жертв, обретя новую жизнь неупокоенных, ходячих мертвецов, испытывающих вечные жажду и голод. Неподалеку, в двух минутах от площади, находился небольшой, старинный форт, к стенам которого примыкало кладбище с фамильными склепами местных жителей. Внутри крепости так же располагалась старинная кирха, часть жителей уже успела укрыться там, в спешке закрыв и забаррикадировав ворота входной башни тем самым, казалось бы, обезопасив себя от нападения. Перепуганные и отчаявшиеся люди старались не впускать внутрь новых беглецов, которые поняв свою обреченность орали и проклинали всех, кто находился по ту сторону стены, напирая на ворота, а другие пытались перелезть средневековые стены скидывая конкурентов, стараясь попасть внутрь. Так Артем поняв, что и здесь не будет ему безопасного приюта, из последних сил ринулся далее. Миновав детскую площадку, он остановился на несколько секунд и переводя дыхание охрипшим голосом крикнул мамашам, чтоб те срочно забирали своих детей и сваливали с площадки. Некоторые из мамочек послушались, другие застыли в непонимании. Бегущая толпа, повинуясь инстинкту самосохранения начала редеть, люди разбегались в разные стороны в надеже, что за ними не будет погони, но многих больные настигали и разрывали. Так, Артем добежал до самого завода, где и работал, въезд на территорию которого закрывали прочные, высокие, стальные ворота. За ним прибежали на завод Саня, Дед и еще несколько собратьев по несчастью, запыхавшись, с глазами полными слез и ужаса. Спустя полчаса на завод с дымящимся мотором, весь в бурых потеках, измятый заехал автобус с оставшимися в живых «громовцами», полицейскими и десятком выживших. Ворота были закрыты наглухо, спецназ больше никого не впускал, взяв на прицел тех выживших, которые скапливались у ворот, моля впустить их. Затем, из центра прибежали зараженные, достаточно быстро и жестоко расправились со всеми, кто был брошен судьбой и не впущен внутрь…

…Старик сложил руки, будто молясь. Тишина вокруг него была настолько глубокой, что можно было услышать дыхание ветра, струившегося среди старых ветвей. На его высохших и жилистых ладонях видны были следы времени, словно горизонты, пережитые им на своем пути. Взгляд его глубоких глаз, как окно в прошлое, казался пронзающим тайны, скрытые от мира, и проникшим в самые глубины души.

– Тогда, среди этой спасшейся спецуры приехавшей на завод, был и капитан полиции. Именно его я увидел в той злощастной яме.

– Можете вкратце рассказать, что было дальше? И если можно, чего-нибудь попить бы, – сказал с хрипотцой Леха.

– Не хотелось бы это вспоминать, противно, ну да ладно, для истории. Аря сейчас принесет воды или может хочешь чаю, раз не хочешь коньяк?

– Можно и чаю, во рту пересохло, – Алексей взялся за горло, немного прокашлявшись.

Аркадия, хихикнув и подмигнув молодому человеку, легкой походкой вышла из комнаты. Ее шаги были легкими, словно танец на воде.

– Так вот… -старик продолжил свой рассказ.

VI

– Мать моя… – прошептал Дед, – шо онi роблять? Зачем?

Четыре оставшихся мертвеца, источая зловоние и испуская хриплые стоны, выбрали свои жертвы и жестоко схватились с ними в последнем танце. Двое напали на беззащитного раба, у которого уже была поломана рука, напирая сбили бедолагу на землю, заставив его оказаться в беспомощном положении. Началась страшная борьба. Раб отчаянно пытался защититься от натиска тварей. Он использовал все доступные средства, даже обломком своей сломанной кости старался наносить удары, чтобы отразить нападение. В ярости он смог пронзить одному из мертвецов глаз, но даже это не остановило ненасытный ужас, впивающийся в живую плоть. Из пронзенной глазницы зомби вытек сгусток зловонного гноя, пачкая все вокруг. Прямо на лицо несчастного человека упала отвратительная масса. Жертва вскрикнула от отчаяния, произнеся лишь невнятные звуки, прежде чем ее горло было разорвано в клочья укусами мертвеца, погружая его в мир кошмара.

– Видимо запах крови все же они чувствуют вполне неплохо, – хладнокровно заметил Саня. Артем, проглотив подкативший к горлу комок, мотнул головой едва сдерживая рвотный позыв, для многих, как и для него действо было шоком, осипшим голосом спросил Саню:

– Как ты можешь еще и про это думать? Я с тебя в шоке блять, я так не могу, это же живые люди…, и мы… мы могли бы… нет мы можем быть на их месте и даже будем, если останемся здесь.

– Я тоже не могу смотреть, но приходится. Уверен, что мы с тобой еще и не такое увидим. И не важно будем мы тут или в другом месте, но будет и кровь, и смерть вокруг нас. – Сказал Саня едва дрожащим голосом и нервно прикусил до крови обветренную губу.