Ангел из прошлого

На ступеньках тени. Сегодня их что-то много. Особенно бросается в глаза то большое серое пятно внизу… кажется, его раньше не было. Сима идет на цыпочках аккуратно и медленно, придерживаясь за перила, хотя что-то ей подсказывает, что лучше вернуться в комнату и остаться без ужина. Но тогда ее хватятся, а это снова же – лишнее ненужное внимание. Поэтому она продолжает спускаться, стараясь унять дрожь в коленях. И, главное помнить: что бы ни произошло, лучше не кричать, иначе выгонят. Точнее – выселят. А если быть совсем точной – переселят в больницу-интернат, а это похуже тюрьмы. И это действительно то, чего нужно опасаться. А не бояться всяких выдумок и страшилок – ведь это всего лишь тени…

Подозрительная тень внизу шевелится. Сима замирает, хватаясь за перила. Сердце гулко бьется, отдавая в висках. Тень приближается и перестает быть тенью. Это Тамила.

Что она здесь делает в воскресенье вечером, почему ей не сидится дома? Каким бы ни был ответ, это уже не важно. Тамила здесь. И смотрит она – ух, как она смотрит! А потом хватает за плечи и резко прижимает к стене.

Сима чудом вырывается. Ей бы ни за что не справиться с Тамилой, но страх заставляет ее действовать быстро и почти безрассудно. Она бежит по лестнице, но не вверх, не в свою комнату, что было бы разумнее всего, а вниз. Бежит, не разбирая дороги. Тамила за ней. Настигает. Она уже рядом. Позади – тупик. Сима падает, проваливается в темноту. Там всего лишь угол, а кажется, что бездна.

Тамила снова хватает ее за плечи и встряхивает несколько раз.

– Где ты была? – Ее голос срывается, наверное, от того, что она очень зла. – Где была, спрашиваю?

Сима прячет лицо в ладони, но Тамила силой разжимает руки и поворачивает ее голову к себе.

– Смотри мне в глаза и отвечай!

– Пожалуйста… – Сима вырывается. – Пустите меня!

– Где ты лазила целый день? – Тамила кричит, не заботясь, что ее могут услышать. – Ты что, не понимаешь, как это опасно?

Сима начинает плакать. Она всегда чувствует себя беспомощной, когда Тамила вот так нападает – слишком интересуется ее жизнь и безопасностью. Зачем она это делает, ведь Сима ей никто!

– Я была в комнате, – всхлипывая и размазывая слезы по щекам, говорит она. Ведь это правда. И дверь кто-то открывал, только вот за ширмой ее не было видно.

– Что ты врешь! И не стыдно? – Тамила тянет ее за руку вверх по ступенькам. Сима не сопротивляется. Ей почти все равно. Она не голодна. Она ничего не хочет. Только, чтобы ее оставили в покое.

В такие минуты ей хочется просто перестать существовать. Но она тут же вспоминает об отце. Нет, ей нужно жить. Ради него. Ведь он единственный, кто ее любит. Он будет по ней тосковать. Она не может так с ним поступить.

Ворвавшись в комнату, Тамила силком усаживает Симу на постель, хватает с тумбы ключ и выходит из комнаты. Слышен звук запирающегося замка.

Сима тут же вскакивает. Апатию и страх как рукой снимает. Тамила заперла ее на ключ! Она никогда раньше так не делала.

– Откройте! Выпустите меня! – Сима стучит в дверь. Колотит ладонями, но звуки слишком слабые. Ее не услышат. А если услышат, будет только хуже. Но выхода другого нет. Ведь взаперти она не сможет искать отца и вообще умрет здесь без еды. Хотя еда всегда ее мало волновала, но ей нельзя умирать!

– Пожалуйста, откройте! – Сима плачет все сильнее. – Папа! Папочка, забери меня отсюда!

От бессилия она падает на пол. Подползает к кровати и утыкается лицом в сбитую старую перьевую подушку, пахнущую затхлостью и пылью.

Проходит совсем немного времени – дверь открывается.

– Я принесла тебе ужин, – сухо говорит Тамила. Сима слышит звук тарелки о деревянную поверхность стола и еще больше зарывается лицом в подушку.

– Ты что, меня не слышишь? – Тамила грубовато берет ее за руку.

Сима вся сжимается от ее прикосновения. Она забирается на кровать и отползает в самый угол. Натягивает на себя старенький рваный плед. Сегодня Тамила в ударе. Неизвестно, чего от нее ожидать еще.

– Я тебе говорила, что тебе надо срочно что-то менять, – говорит та. – Твои глупые иллюзии, выдумки твои идиотские доведут тебя до смерти.

– Это не выдумки, мой папа скоро за мной придет, – тихо говорит Сима, обхватывая себя руками. – И он накажет вас за все, что вы делаете.

– Твой отец не придет за тобой, – жестко говорит Тамила. – Он давно бы это сделал, если бы хотел или был жив. Ты прекрасно это знаешь. Просто забудь об этом и посмотри правде в глаза.

На тумбу с тяжелым звоном падает ключ. Тамила хлопает дверью. Вся комната будто содрогается после ее ухода.

На столе остывает каша. Сима не может есть, ее колотит и знобит. Она сворачивается клубочком в том же углу кровати и незаметно для себя засыпает.

Сима просыпается посреди ночи и не сразу может сообразить, где она. В комнате слишком темно, а так не бывает, ведь обычно светит фонарь с улицы, создавая причудливые тени на стенах, или луна заглядывает в окошко. Может, луны сегодня нет и отключили электричество. Но разве так бывает, что темноту будто можно потрогать руками?

Здесь кто-то есть. Сима не шевелится и почти не дышит.

Может просто сон? Продолжение сна? Кошмар наяву?

Глаза постепенно привыкают к темноте, и Сима видит – явно уже видит: рядом с ней на кровати сидит Тамила. Это ее фигура, странно молчаливая и до ужаса узнаваемая. И ее даже можно потрогать – она настоящая. Нет, это не может быть правдой. Почему она теперь здесь еще и ночью? Чтобы контролировать ее сон?

Тамила не двигается и похожа на статую. Сима крепко зажмуривается и открывает глаза, питая слабую надежду, что это обман зрения. Но нет. Фигура на месте. Сима снова ее трогает. Даже пытается сдвинуть с кровати. Никакого результата.

– Помогите… – почти беззвучно начинает она. Сима никогда бы не позвала на помощь, если бы это не было что-то настолько страшное и необъяснимое. Она просто не может находиться одна в комнате, когда на кровати сидит какое-то подобие Тамилы.

– Помогите! – кричит она, когда Тамила вдруг оживает и начинает шевелиться. – На помощь!

– Тихо! Тихо ты!– Тамила пытается закрыть ей рот рукой. Сима ничего не понимает – отталкивает ее руки, начинает метаться по постели. То, что до этого она держала в себе, копила и несла, не показывая никому, вдруг прорывается со страшной силой.

– Прекрати! Замолчи сейчас же! – Ее тормошат. Какие-то люди, много людей. И Тамила с ними. А Сима все никак не может успокоиться и до конца осознать, что происходит.

– Вот истеричка! Весь дом всполошила.

– Это я виновата. – Сквозь шум в ушах доносится знакомый хрипловатый голос. Довольно громкий, с характерными нотами, потому что он перекрывает все остальные голоса. – Я осталась… ей было плохо… Не трогайте ее, ей просто нужно отдохнуть.

***

– Я не хотела, правда, – Тамила хмуро бормочет себе под нос, собирая рабочий инвентарь в свое привычное рабочее утреннее время. Сима просто лежит. Нет сил встать. Следит за Тамилой, за тем, как она снует, ставя ведро, длинную щетку, швабру и что-то еще в одно место, чтобы взять все это разом и пойти работать. Хотя Тамила здесь работает круглосуточно, интересно, ей за это платят? Вряд ли.

Сима прикрывает глаза и сквозь щелочки в веках продолжает вяло наблюдать. В движениях Тамилы не прослеживается ничего опасного, как и в ней самой. А вот ночью почему-то все казалось искаженным, наводило ужас. Теперь мрак рассеялся, но остались воспоминания. Тамила, может, сегодня не будет гнаться за ней по коридору, но запереть в подсобке на ключ вполне может.

Сима осторожно протягивает руку к тумбочке и берет ключ. Он приятно холодит ладонь, когда она его сжимает. Тихо и незаметно она несет его к себе и запихивает под матрас.

– Ты мне не веришь?

Сима вздрагивает: Тамила смотрит на нее в упор. Она, конечно же видела, куда отправился ключ. Что она сделает, заберет? Сима не отдаст. Она будет бороться, что есть сил. Ее нельзя здесь запирать, ей нужна свобода, много свободы… Отец ждет. Время утекает с каждой минутой… Может, ему плохо, может, он нуждается в ней. А она все медлит. Она все еще его не нашла. Ей нельзя бездействовать, неужели не ясно?

Тамила подходит к кровати. Сима вся сжимается под одеялом, готовясь к самому худшему. Но та смотрит тревожным, совсем не злым взглядом, а потом отходит, немного сутулясь. Как будто ее обидело недоверие Симы. Как будто не Тамила вела себя ужасно вчера вечером, а кто-то другой. Как будто после всего этого ей можно доверять.

Сима закрывает глаза, чтобы не видеть ее щуплую фигуру, привычно засунутые руки в карманы джинсов и лохматые волосы непонятного оттенка. Снова хочется плакать, но она давит себе это. Потом, как-нибудь потом, когда останется одна.

Привычно хлопает дверь – Тамила, наконец, ушла. Но через пару минут дверь открывается, и на пороге стоит воспитательница Клавдия Ивановна.

Сима садится на постели. Ее обычно проверяют в пятницу вечером – на месте ли, все ли в порядке. А сейчас утро понедельника…

Сердце неприятно екает: не к добру все это.