Пропавшая принцесса. Фатум

Пропавшая принцесса. Фатум
Ишида Рё

Победа не принесла Лалатине Рейгарден счастья. Сразу после того, как она заполучила трон в стране началась эпидемия чумы, после репрессий в отношении церкви по всей стране зреют очаги сопротивления. Да и сама Лалатина сильно изменилась после того как пришла к власти. С каждым днём она всё больше превращается в тех с кем боролась. Старые друзья оставили её и теперь она окружена лизоблюдами и предателями. Между тем на Севере очаги сопротивления не подавлены, а её брат Марк завовоёввывает там себе всё больше авторитета и сторонников.

Ишида Рё

Пропавшая принцесса. Фатум

Горе побеждённым.

Над полем битвы быстро темнело. Пара минут сама лощина, невысокие, поросшие ярко зелёной травой горы и пологий каменистый уклон, усыпанный трупами людей и лошадей, лежавших друг на друге, погрузился во тьму. Умирающие лошади стонали совершенно человеческими голосами и от этого вся картина этого побоища становилась ещё более жуткой, если это вообще было возможно. В кромешной тьме мороз пробирал по спине всякого, кто осмелился бы в такой ситуации ступить на это поле, где несколько часов назад смерть собрала обильную жатву. Но вот из облаков выкатился на волю серебряный диск Луны, осветив поле битвы и косогор своим холодным светом. И сразу стали заметны тёмные тени людей копошащихся между убитыми. С факелами в руках они переходили от одного убитого к другому, освещали его дрожащим колеблющимся светом и если находили что-то заслуживающее внимания, то принимались шарить жадными руками по трупу ища чем поживиться. Люди эти двигались молча, недоверчиво озираясь по сторонам. Там и тут возникали стычки из-за очередной поживы и тогда над полем разносились оскорбления и ругательства, сменявшиеся тревожным затишьем.

– Дэвон! Дэвон! Где ты мой мальчик? – жалобный, резкий крик женщины, похожий на крик чайки, разнёсся над полем смерти.

Худая высокая женщина, шла через поле качаясь словно пьяная.

– Дэвон! Где ты? – продолжала кричать женщина.

Спотыкаясь, она падала, ползла некоторое время на четвереньках бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Потом вставала и продолжала идти сама не зная куда. Волосы её растрепались, платье висело лохмотьями. Наткнувшись на мародёра, она остановилась, некоторое время смотрела на него, как будто не понимая, что происходит и вдруг пронзительно закричала:

– Дэвон! Дэвон!

– Заткнись! Заткнись, идиотка! –  прошипел ей грабитель.

Женщина удивлённо замолчала.

– Вы не видели моего Девона? – спросила она.

– Нет! Убирайся прочь! – рявкнул на неё мародёр.

Она помолчала и опять пошла вперёд, выкрикивая время от времени имя Дэвон и с каждой секундой её крик всё больше походил на птичий, всё более становился нечленораздельным. Одна из обиравших трупы женщин бросила в неё камень осыпая проклятьями. Камень ударил женщину в спину, но она, казалось, этого даже не заметила. Всё также шла она, вперёд выкрикивая имя словно голодная чайка.

– Полей!

Латник наклонил ведро, и ледяная вода полилась Боргесу на руки. Он с наслаждением умывался, отфыркиваясь, точно лошадь на водопое. После разгрома армии герцога прошло уже трое суток и Боргес с сожалением подумал, что те, кого им пока не удалось поймать, вероятно смогли уйти уже достаточно далеко. С другой стороны, эта мысль приносила сиру Боргесу определённое облегчение. Даже для него, повидавшего всякое и ожесточившегося до самой последней степени, такое количество повешенных всего за три дня несколько встало поперёк горла. Взяв у воина ведро Боргес окатил свою седую голову. Ледяная жидкость полилась под панцирь, струйками побежала по спине и животу. Боргес сощурился, потом уселся на край сложенного из серых камней колодца и огляделся вокруг. Перед ним был двор богатого скотовладельца. Солидный каменный дом, несколько пристроек, большая овчарня и за ней несколько других сараев поменьше, всё здесь выглядело солидно и основательно. К сиру Боргесу подошёл Макдермотт и взглянул на своего командира своими красными глазами альбиноса.

– Хозяева скорее всего где-то недалеко прячутся! – произнёс он, улыбаясь своими тонкими почти бесцветными губами.

Белые волосы его торчали в разные стороны словно пакля.

– Я бы не бросил такое хозяйство! – добавил он хищно, недобро улыбаясь.

– Оставь их! – устало сказал ему сир Боргес, – эти мужики просто ещё не поняли, что война закончилась!

– А она закончилась? – с кривой усмешкой спросил Призрак.

Боргес подумал, что Макдермотт прав, банды грабителей и убийц ещё долго будут наводнять эту страну. А для простых деревенских жителей, эти бандиты были куда хуже регулярных войск.

– Я проверю последний сарай! – сказал Призрак.

– Я сам! – остановил его Боргес, – приведи лошадей!

Он толкнул тяжёлую дверь овчарни и зашёл внутрь. В сарае было темно, пахло овчиной, жалобно, тоскливо блеяли овцы. Боргес огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Он хотел уже уходить, когда ему показалось, что куча прелого сена слегка шевельнулась. Подойдя ближе, старый рыцарь ткнул палкой в эту кучу и оттуда на него неожиданно выскочил человек взмахнув мечом, впрочем, довольно неуклюже. Боргес увернулся и схватился уже за рукоять своего клинка, но присмотревшись понял, что перед ним мальчик лет двенадцати-тринадцати. Несмотря на то, что на нём была неплохо подогнанная по размеру броня, старый рыцарь сразу понял, что перед ним всего лишь ребёнок. Мальчик тяжело дышал, сжимая обеими руками свой тяжёлый меч. Время от времени он облизывал сухие потрескавшиеся губы. Боргес смотрел на него.  Мальчик полностью отчаялся. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он не ел и не пил уже несколько дней.

– Где твоя лошадь? – спросил сир Боргес.

Мальчик не ответил. Старый рыцарь прошёл мимо него и вышел на улицу. Около колодца Призрак подтягивал подпругу своего коня.

– Всё чисто, – равнодушно сказал ему Боргес делая вид, что осматривается вокруг.

– У меня возникло одно срочное дело, – добавил он после паузы, – езжай в лагерь без меня!

Призрак молча кивнул. Копыта его коня простучали по булыжнику, которым местами выстлана была дорога. Сир Боргес вернулся в сарай. Мальчик стоял на коленях, руки его сжимавшие рукоять меча бессильно опустились. Боргес помог мальчику дойти до колодца и поставил перед ним на землю ведро полное прозрачной влаги. Подросток пил долго, захлёбываясь и кашляя, почти погружая лицо в ледяную воду. Когда он наконец напился и откинув мокрые волосы со лба взглянул на старого рыцаря, Боргес смог рассмотреть его как следует. Светлые волосы, голубые глаза, мальчик был красив и хорошо сложён. Даже его измученный вид не мог этого скрыть. Лицо мальчика вызвало у старого рыцаря какие-то смутные, полузабытые воспоминания и воспоминания эти неожиданно для него самого кольнули его очерствевшее сердце. Перед глазами Боргеса промелькнули ряды повешенных, глядя мальчику в глаза он проговорил твёрдо:

– Нужно найти твоего коня!

Порыв ветра поднял валявшийся на мостовой мусор и хлопая незапертыми ставнями протащил его по улице до самой набережной, не встретив по пути ни одного человека. Ни одного живого человека. Трупы лежали на улицах, и никто не пытался их ограбить. Послышался стук колёс тяжёлой телеги и через секунду она появилась из-за угла влекомая двумя флегматичными тяжеловозами. Морды лошадей закрыты были чёрными тряпками, на телеге кроме возницы сидели трое мужчин в масках, напоминающих птичьи морды с узкими прорезями для глаз. На каждом из них были длинные, почти до самой земли плащи с рукавами, из плотной похожей на дерюгу материи, в руках они держали нечто напоминающее своим видом деревенский ухват, которым вынимают из печи тяжёлые горшки. Поравнявшись с первым трупом, лежавшим у распахнутых настежь дверей дома, возница натянул поводья, и телега остановилась. Трое "птицеголовых" бодро спрыгнули с воза и ловко подхватив своими "ухватами" мёртвое тело закинули его на телегу.

– Поехали, Хьюго! – проговорил один из них, голос его глухо звучал из-под уродливой маски.

– Подожди! – отвечал другой "птицеголовый".

Обернувшись, он принялся внимательно осматривать дом, перед дверьми которого лежал умерший, как будто стремился проникнуть взглядом сквозь его стены. В окне второго этажа мелькнуло чумазое детское лицо и тут же исчезло.

– Девчонка, – мрачно проговорил Хьюго, – наверняка уже тоже больна.

– Оставь её! Не хочу я входить внутрь! – сказал ему тот птицеголовый, который предлагал быстрее уезжать.

Тот, кого он называл Хьюго, некоторое время колебался не сводя глаз с распахнутых дверей, за которыми чернела бездна. Потом тихо выругавшись, полез на телегу. Возница хлестнул лошадей и телега, грохоча поехала вдоль улицы к следующему умершему.

Ласло открыл глаза, он почти сразу вспомнил об Эвелине и попытался приподнять голову. Заметив, что он пришёл в себя, к нему подошла пожилая женщина и силой уложила его на кровать. Раньше Ласло без труда справился бы с ней, но сейчас он был так слаб, что даже не попытался оказать старухе хоть малейшее сопротивление.

– Где Эвелина? – прошептал Ласло.

– Твоя сестра умерла десять дней назад! – спокойным голосом отвечала женщина.

Она смочила тряпицу в помятом жестяном тазике и положила её больному на лоб. Ласло заплакал. Это правда, Эвелина умерла у него на руках, теперь он вспомнил. Всё что он сделал, было напрасно. Больше недели дрался он с матросами, на шхуне, которая должна была доставить их в Харбор, но не дал этим канальям выбросить сестру за борт. Он мог позволить себе только несколько минут сна в сутки и то в обнимку с мечом. Он убил то ли пять то ли шесть человек, прежде чем они оставили его в покое. Затем уже в Харборе, он заколол, стражника, глупого увальня, чья вина состояла лишь в том, что он мешал Ласло пройти в город. И он нашёл доктора, доктора, который сказал, что попытается помочь. Но Эвелина всё равно умерла. Позже и сам Ласло слёг с той же болезнью. Чума, чёрная смерть, где-то в глубине души Ласло знал, что Эвелина обречена, но не хотел в это верить. И вот теперь сестра умерла, а он, Ласло, почему-то выжил. Слёзы текли по его щекам и никак не желали останавливаться.

Вошёл пожилой доктор в чёрном потёртом сюртуке, изучающе с удивлением и даже как будто с восторгом посмотрел на Ласло.

– Ему лучше, – сказала женщина, – температура спала.

– Чудесно! Чудесно! – доктор довольно хихикнул.

– Нужно взять кровь у молодого человека! – добавил он, посмотрев на женщину.

Та засуетилась, вышла и вернулась с небольшим медным тазиком.

– Сейчас сделаем, – бормотала она себе под нос.