Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост

– Я… Но лучше б не предлагала, он же сбежал среди ночи…

– Дарья Глебовна! Вспомните, пожалуйста, ночь, которую Вы провели с Дмитрием Андреевичем, была с третьего на четвёртое июня две тысячи…года?

– Возражаю! – воспротивился прокурор, – Адвокат подсказывает свидетелю ответ.

– Принимается! – встал на сторону прокурора судья. – Господин адвокат, переформулируйте вопрос или задайте следующий. И переходите уже поближе к сути нашего заседания. Я начинаю терять терпение.

– Простите, Ваша честь! Ещё несколько вопросов свидетельнице, и станет понятно, к чему я веду речь.

И уже обращаясь к Даше:

– Назовите, пожалуйста, точные даты, когда Вы провели ночь с моим подзащитным.

– Да, – кивнула головой Даша, – с третьего на четвёртое, я точно помню, потому что…

– Спасибо! – перебил свидетельницу адвокат. – Уважаемый суд! Ваша честь! Уважаемые господа присяжные! Прошу приобщить к делу справку о пожаре, который произошёл на одном из объектов, принадлежащих моему подзащитному в ночь с третьего на четвёртое июня две тысячи… года.

– Возражаю! – опять подал голос прокурор, воодушевлённый тем, что судья сегодня уже дважды вставал на его сторону, – Данные обстоятельства не имеют отношению к рассматриваемому делу.

– Ваша честь! Данный процесс тесно связан с морально-этическим обликом моего подзащитного. А данный эпизод ярко характеризует это, – почти слово в слово повторил адвокат то, что сказал прокурор в первый день заседания суда.

Судья не преминул это заметить и, пряча улыбку в усы, сказал, обращаясь к прокурору:

– Отклоняется! Разъясните суду, какое отношение пожар годичной давности имеет к морально-этическому облику подсудимого? – добавил, обращаясь к адвокату.

– В ночь с третьего на четвёртое июня две тысячи…года произошёл крупный пожар в Красноярской области с человеческими жертвами, о чём мой подзащитный узнал ночью по телефону, находясь в Санкт-Петербурге. Поэтому ему пришлось так стремительно покинуть свидетельницу. Я считаю, что данный факт характеризует моего подзащитного, как ответственного человека с высокими моральными принципами. И ещё раз прошу уважаемый суд приобщить к делу справку о пожаре.

– Принимается! – коротко констатировал судья.

– Дарья Глебовна! Последний вопрос, касающийся вашей второй встречи: подверглись ли Вы насилию со стороны Дмитрия Андреевича в тот раз? Отвечайте, пожалуйста, кратко: да или нет?

– Нет, – ответила Даша и, не удержавшись от краткого ответа, добавила, обращаясь к присяжным: – Но он же мог сказать хотя бы «Арриведерчи»?

По залу прошёл возмущенный ропот. Судья опустил голову, думая о том, что ему уже хочется пожалеть подсудимого. Адвокат продолжил допрос Даши с невозмутимым лицом:

– Расскажите, пожалуйста, уважаемому суду о вашей третьей встрече: когда, при каких обстоятельствах это произошло?

– Мы встретились в роддоме номер семнадцать шестого марта две тысячи… года.

– Вас привёз в роддом мой подзащитный?

– Нет. Он привёз другую женщину.

– Свою знакомую?

– Нет, я тоже так подумала, что это была его жена или любовница, но это оказалась случайная женщина.

– Откуда у Вас такая уверенность?

– Мы потом с Галей лежали в одной палате. У неё родилась девочка, а у меня сын.

– Уважаемый суд! Ваша честь! Уважаемые господа присяжные! Прошу приобщить к делу письменные показания Галины Ивановны Коростылёвой, подтверждающие, что шестого марта две тысячи…года мой подзащитный, Дмитрий Андреевич Прохоров, добровольно помог ей не только доехать до роддома, но и довёл до приёмного покоя. Я считаю, что данный факт характеризует моего подзащитного, как ответственного человека с высокими гражданскими принципами.

– Принимается! – коротко согласился судья.

– Дарья Глебовна! Теперь мы вплотную подходим к ночи с пятнадцатого на шестнадцатое марта две тысячи…года, когда произошло «изнасилование», как утверждает гражданка Эльвира Борисовна

Сокорина. В документах следствия упоминается о ссоре, которая произошла вечером пятнадцатого марта между Вами и Вашим супругом. В чём была причина ссоры?

– Димка, простите, Дмитрий Андреевич, разозлился, узнав, что я наврала ему про швы прошлой ночью, психанул и ушёл.

– То есть, Вы отказали мужу в интимной близости накануне ночью, а именно, в день вашей свадьбы, сославшись на незажившие швы после родов?

– Ну, да! Мне хотелось его раззадорить, а он разозлился, и целый месяц потом ко мне не притрагивался, представляете?

В зале поднялся шум. Кто-то даже достаточно внятно произнёс: «Бедный мужик!» Судья стучал молотком и требовал тишины, а Дмитрий Андреевич сидел ни жив, ни мёртв. Даша изображала из себя тупоголовую красотку, но это было ещё полбеды. До этого она не сказала ни слова неправды, а только смещала акценты, и события представали в несколько ином свете, чем это было в действительности, но сейчас она откровенно врала, лжесвидетельствовала под присягой. И это было очень опасно! Дмитрий Андреевич испугался за жену. И ужасно разозлился на адвоката: если выяснится, что они в сговоре с Дашкой устроили это шоу, он его размажет по стенке!

Прокурор, которого напрягали до этого попытки адвоката представить обвиняемого этаким высокоморальным гражданином, не способным к насилию, успокоился. Последними вопросами адвокат сам подвёл суд к тому, что обвиняемый мог совершить акт насилия под воздействием аффекта от ссоры с женой. Что ж, для приговора по данному обвинению аффект не является смягчающим обстоятельством, это только позволит увеличить сумму моральной компенсации, а, значит, и его собственный гонорар. Чудненько!

– У меня больше нет вопросов к свидетельнице, – закончил адвокат.

– Господин прокурор, у Вас есть вопросы к Дарье Глебовне Прохоровой? – спросил судья.

– Нет, Ваша честь!

– Господин адвокат! Вызывайте Вашего следующего свидетеля.

Адвокат вызвал соседа Эльвиры Борисовны. И, после всех положенных по закону процедур, приступил к перекрёстному допросу:

– Граждан свидетель, разъясните суду, при каких обстоятельствах была сделана аудиозапись, представленная стороной обвинения в первый день заседания суда?

– Я вернулся с работы пятнадцатого марта около полуночи, услышал крики из соседней квартиры и сделал запись на телефон.

– Как расположена Ваша квартира по отношению к квартире потерпевшей?

– Я живу через стенку в соседнем подъезде. И ещё у нас общий балкон.

– То есть, Вы не видели, что происходит в соседней квартире, только слышали?

– Да!

– А почему Вы не вызвали сразу полицию? Ведь человек мог погибнуть.

– Ну, я, когда первый раз услышал, хотел вызвать, но на следующий день увидел Эльвиру Борисовну целой и невредимой и…

– Правильно ли я Вас понял, что звуки, подобные тем, что Вы записали в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое марта, были не первыми и не единственными?

– Да, всё правильно.