Грани Явного мира. Книга вторая. Фантастическая сага «Воины света». Трилогия третья «Противостояние»

– Я не уверен насчёт кофеварки, – усмехнулся Везнич. – Точнее в её необходимости для нас. Но я готов посоревноваться с Градимиром на скорость её сборки даже без кучки металлолома.

– Вот и прекрасно. Поэтому ты назначаешься командиром над всеми техниками трёх кораблей. На тебе организация команды учёных для несения постоянного дежурства в штабе. Чтобы даже без тебя, Везнич, тут работало всё как часы, – Переслав посмотрел на учёного.

– Я всё организую, можешь не сомневаться, Переслав.

– Отлично. Хаук, представленные нашими стратегами планы я опять выкинул на помойку этой жизни, – Переслав положил ладонь на стол, словно ставя точку. – Сейчас я дам скорректированные варианты полётов для всех командиров и капитанов кораблей. Везнич, ты просчитываешь все возможные точки переходов и планов полётов по указанным маршрутам. У нас есть ещё время проработать множество вариантов до того, как узнаем местонахождение Радомира.

– А если он не сможет это сделать? – уточнил Хаук.

– Значит, отправимся в полёт с минимальными данными, а там по обстановке. Нам делать это невпервой, – подытожил Переслав. – Дальняя связь для нас теперь не проблема, благодаря модернизации тьетоконе, так что комплектуем три команды. Всем даю две недели на подбор их состава. Везнич, мне нужны данные по количеству мест, оставшихся после обустройства отсека для Палачей. На обдумывание планов и внесения предложений у вас есть всего три дня, а теперь все свободны, – и отключил связь.

В кабинете остались лишь Хаук с Рагнаром и Переславом.

– И всё же я не понимаю, почему Снижна сделала этот очередной безумный шаг? – вздохнул Хаук.

– Ты разве так и не понял, дядя Хаук? – удивлённо спросил Рагнар, посмотрев сперва на маршала, а потом перевёл взгляд на Переслава и увидел непонимающие лица. – Ну вы и наблюдательны оба, надо вам признаться, – усмехнулся капитан гвардейцев. – Да они любят друг друга.

– Вот вам и приплыли, – усмехнулся Переслав.

– А я – старый слепец. Куда я только смотрел? – удивлённо воскликнул Хаук. – Я ещё удивлялся, почему Градимир так упорно не пускал Снижну в полёт. Мне точно пора на покой.

– Мы уже с тобой это обсудили, Хаук. Твою отставку примет только действующий глава Императорского дома Ульвбьёрн. А мы нет, – сказал Переслав. – Тебе бы впору радоваться за них.

– А я и радуюсь. Хотя чему тут радоваться? Мы даже не знаем, где они сейчас, – печально сказал Хаук.

– Так для этого я и полечу на гастроли цирка с полным составом клоунов. Не сомневайся, Хаук. Мы их вернём домой живыми. Всех. В том числе и Ульвбьёрна с Тирой. А теперь извините, но меня ждут жена с дочкой.

Переслав отправился к Ждане. Был уже поздний вечер. Малышка спала в колыбели. Ждана лежала на кровати в тонкой сорочке и что-то читала. Переслав подошёл к жене, нежно прикоснулся к её губам, а затем направился к колыбельке. Он поцеловал в лоб Ружану. Та только почмокала губами, но не проснулась. Переслав сходил в душ, а затем разделся и прилёг рядом с женой поверх одеяла.

– Что читаешь, душа моя?

– Да так. Льюва дала мне книги по истории Императорского дома. Мне же интересно узнать про родителей моей сестрёнки, – она улыбнулась мужу.

– Да, уж. История этой семейки сложна и запутана. Ты читай, читай. Прилечу, всё мне расскажешь. Кто кому родственник, кто кому нет, – Переслав задумался и замолчал. – Вот ведь как судьба всё закрутила, – усмехнулся он.

– Да, она такая. То злодейка, то чародейка, – улыбнулась Ждана, отложив книгу на прикроватную тумбочку, и погладила рукой мужа по груди, а затем нежно поцеловала его в губы.

– Может, не стоит, родная? Три недели лишь прошло после родов, – он обнял жену и крепко поцеловал в ответ.

– А Белозар сказал, что у меня уже всё в порядке, – и Ждана поцеловала мужа в плечо.

– А если Ружана проснётся? – не унимался он.

Переслав волновался за жену, понимая, что она недавно родила. Хотя ему самому хотелось сжать её в своих объятьях и не выпускать никогда.

– Не проснётся, она у нас славная, – сказала Ждана и нежно поцеловала мужа в основании шеи.

– Эх, меня царицы соблазняли, а ведь я не поддался, – усмехнулся Переслав и ласково провёл рукой по щеке Жданы, – Но как тут удержишься, когда тебя соблазняет богиня?

– Какие такие царицы тебя соблазняли? – задорно спросила Ждана, едва коснувшись губ Переслава и прижимаясь к нему всем телом.

– Да по сравнению с тобой – никакие, – улыбаясь, уверенно сказал Переслав и крепко поцеловал свою жену.

А потом весь мир растворился в их любви. Переслав был нежен со Жданой, как в медовый месяц. Десятилетия совместной жизни не изменили его чувств к ней. Их любовь лишь становились ещё сильнее. Спустя время они едва оторвались друг от друга и лежали в обнимку, болтая о пустяках. Ружана заплакала, Ждана пошла её кормить. Она сидела в кресле с дочкой на руках, а Переслав не мог отвести взгляд от этой картины.

– Моя Мадонна с младенцем, – восхищённо сказал Переслав. – Век бы тобой любовался.

– Кто такая Мадонна? – уточнила Ждана, укладывая дочку опять в колыбельку и присаживаясь на край кровати.

– Да по сравнению с тобой – никто, – и он опять заключил жену в свои объятья.

Уже перевалило за полночь. Переслав лежал, глядя в потолок. Ему никак не спалось. Он обнимал Ждану, поглаживая её по спине. Она также не смогла уснуть.

– Скоро, да? – тихо спросила Ждана.

– Максимум через пару месяцев, душа моя. Радомир жив, он сообщил это Зоремиру сегодня. Прорвался-таки чертяка. Как только умудрился? Нашёл, значит, где-то охранника для своего тела. Но мы не знаем точное его месторасположение. А вот про остальных почти ничего не известно. Но теперь я точно уверен, что Дарьяна жива. Раз Радомир так чувствует, значит, это правда. Поэтому я лечу за ними, а сам с тобой быть хочу. Я так хочу видеть, как Ружана подрастает. Как первый раз скажет мама и папа. Её первый смех. Ты записывай это всё для меня, прошу. Я вернусь и посмотрю. Вот увидишь. Не могу не вернуться. Не отделаешься ты от меня просто так. И не мечтай, – усмехнулся Переслав.

– Это ты у меня там об этом и не мечтай, – она замахала у него перед носом кулачком. – А столкнёшься со смертью поганой, то так ей и передай. Мол, жена к тебе не пускает. Понял?

– Куда уж понятнее, – он поцеловал её кулачёк. – Ты спи, душа моя. Я сам к Ружане, если что, встану. Да и на кормление под утро к тебе принесу. А за меня не беспокойся. Я вам сообщения буду записывать. Для тебя и дочурки нашей. Ты ей давай мой голос слушать, словно я рядом, – и почувствовал, как Ждана вздохнула, стараясь не заплакать. – И плакать тебе не велю. Не велю, слышишь? Хаук тебе будет мои весточки передавать. Не скажу, что каждый день писать буду. Но регулярно. Ты теперь отдыхай, родная, а я пока поразмышляю.

Глава 5

Мир видений

Ульвбьёрн сосредоточился на своих ощущениях и ушёл в тишину.

Он долгое время пытался там получить помощь. Вначале он звал народ Айны, но никто не пришёл на его зов. Тогда он пытался докричаться до Пифий, но его мольбы оказались неотвеченными. Потом он старался дозваться хоть до кого-нибудь. Но ответом ему была пугающая тишина. Ульвбьёрн не сдавался. Он хотел вернуть разум Тиры в её тело, поэтому делал попытку за попыткой снова и снова.

Он много лет учился уходить в тишину самостоятельно. Мрак давил на него. Он проникал в его тело не снаружи, а изнутри. Ульвбьёрн пытался исследовать эти вибрации, когда вожак Вожаков оставил его в живых, предоставив не только много комнат для жизни, но и помещение для лаборатории.

Ульвбьёрну прислуживали дети младших вожаков. Они же были его охранниками—тюремщиками, следуя за ним попятам. Единственной отдушиной было то, что он мог убивать своих слуг без счёта. Он мог с ними тренироваться, не заботясь об их жизнях. На них он мог срывать злость, что и делал первое время, пытаясь заглушить свою внутреннюю боль. Но перед глазами по-прежнему стояла смерть его верных гвардейцев. Его братьев. Этот кошмар продолжал преследовать Ульвбьёрна до сих пор. Перед его глазами часто всплывал последний вздох Бернарда. Человека, который был не только его правой рукой, а стал ему старшим братом и другом, а в чём-то даже заменил отца. Все эти кровавые пиршества Вожака не стёрлись из его памяти. А когда к столу привели Тиру, то мир просто ушёл у Ульвбьёрна из-под ног. И хотя теперь его любимая была рядом с ним, но жизнью это было сложно назвать. Она больше походила на живую куклу, чем на человека. И сколько бы Ульвбьёрн не убивал драгондов в первый год жизни в этом замке, легче ему не становилось.

Он отогнал дурные мысли, пытаясь не выйти из тишины, и сконцентрировался на своём внутреннем спокойствии.

Ульвбьёрн обустроил своё жилище сам. Ему предоставлялись все ресурсы, какие были доступны на стороне Мрака, без исключения. Вожак часто присылал ему в дар юных наложниц, которые своей красотой могли затмить все звёзды этого мироздания. Но Ульвбьёрн вышвыривал их вон из своих комнат. Умом он понимал, что с ними потом поступали ужасно. Но единственная женщина, которая волновала его – была Тира. А она смотрела своим пустым взглядом сквозь него. И Ульвбьёрн ничего не мог с этим поделать. Порой отчаянье накрывало его такой волной, что он не мог дать выход своим эмоциям никак. Он чувствовал себя запертым в клетку зверем. Красивую, обустроенную, но клетку. И даже спустя столько лет, он не знал её точного месторасположения.

Ульвбьёрн углубился в разработки системы защиты от вибраций Мрака. В его комнатах драгонды чувствовали себя очень плохо, а некоторые просто умирали, лишь переступив их порог. Но Ульвбьёрна это не волновало. Когда он разобрался, что вокруг него вибрирует не только само пространство, но и клетки его организма, понижая частоту вибраций его реки жизни, то он сделал дополнительный уровень защиты. А следом за этим разработал устройство, которое создавало вибрации Света. Он расставил их в качестве ионизации воздуха по всем своим комнатам. Ему стало легче, но не настолько, чтобы окончательно убрать воздействие Мрака на себя.

Ульвбьёрн планировал побег и долгие годы шёл к этой цели, самостоятельно обучаясь ходить сквозь темноту. Эта наука давалась ему сложно. Мрак давил на него с такой силой, что при попытке перехода мозг порой отключался сам. Иногда Ульвбьёрн лежал без сознания по несколько часов после этого на полу, но всё же с постоянным упорством продолжал занятия, не давая себе ни дня расслабиться. И постепенно овладел этим мастерством.

Он стал учиться уходить в тишину, в надежде поговорить там с Тирой. В этой науке ему помогли долгие тренировке по системе обучения наследного принца. Он очень хорошо владел своими эмоциями и умел концентрироваться. Постепенно, шаг за шагом, но он всё же смог попасть в тишину. Когда же Ульвбьёрн смог сотворить там огонь, то понял, что готов к общению. Однако на его зов никто так и не пришёл. Ульвбьёрн не отчаивался и регулярно уходил в тишину. После неё душевная боль на некоторое время отступала.

Ульвбьёрн чувствовал себя как натянутая тетива лука. Он прекрасно осознавал, что делать так с тетивой нельзя. Она или порвётся или придёт в негодность. Допустить этого с собой он не мог, необходим был выход его гневу.

Тогда Ульвбьёрн предложил сыну Вожака, допущенного к трону родителя, потренироваться с ним. Тот любезно согласился. И с тех пор их тренировки стали постоянными. Ульвбьёрн часто поддавался драгонду, делая вид, что проиграл. Он хорошо владел этой игрой. Поэтому второй сын правителя был уверен в своём превосходстве. Ульвбьёрн же повысил своё мастерство, узнав про слабые места драгондов практически всё. Однажды второй сын вожака предложил ему сражение командами. И с тех пор эти бои проходили регулярно. Каждому отводилось по десять детей младших вожаков и двадцать рабов разных народов. И в этом сражении использовалось только настоящие клинки. Ульвбьёрн на это согласился. В конце этих схваток в живых всегда оставалось лишь два существа: он и сын Вожака.

Ульвбьёрн принялся изучать всех врагов Вожака, надеясь найти среди них сообщников. Так он узнал про Радомира, а позднее и про Дарьяну. Сверив свои данные с месторасположением её планеты, он понял, что это его родная дочь. И она была жива, став злейшим врагом Вожака. Ульвбьёрн был немало удивлён тому, что она уже вышла замуж. Но чем больше он узнавал её мужа, тем больше тот ему нравился. Воевода Радомир был достойной опорой Дарьяне и принадлежал их же народу, а значит, традиции Императорского дома не были нарушены. Однако последующая за этим новость разбила его отцовское сердце. Его дочь считала своими настоящими родителями незнакомых Ульвбьёрну людей и даже не собиралась искать его с Тирой.