Путь странницы

– Это баржа, Настя! Мы плывем на барже!

– Как красиво, правда?! А насчет Рамадана… В Стамбуле будем ночевать у твоей подруги. Как думаешь, она очень верующая? Она будет отмечать Рамадан?

– Не знаю, но если и будет, надеюсь, не в три ночи.

Как же я ошибалась.

2014

Китай. Сколько стоят БОЛЬШИЕ глаза?

Подземная автостоянка. Китаянка одобрительно кивнула – я не напрасно наводила марафет. Укладка, яркий макияж, черное вечернее платье и высокие каблуки – я успешно косила под модель.

Я впервые была в клубе L****. Меня привели знакомые девочки-модели. Они работали в Китае по контракту. Их день был расписан по минутам и заполнен кастингами, а по ночам они ходили на клубные подработки, как сегодня.

Мы вошли через черный ход. В танцевальном зале было много европейских моделей, большинство из России, Беларуси и Украины. Стоило пройти вдоль «модельных» столиков, как меня дернула за руку какая-то девица. Знакомое лицо – вот только откуда?..

– Помнишь меня?! – спросила модель.

Точно! Мы вместе ездили на показ в небольшое местечко в пяти часах езды от Шанхая. Там европейским лицам были рады не меньше, чем знаменитостям.

Как я туда попала? В отличие от остальных моделей у меня не было приличного портфолио. Моя подруга Юля решила мне помочь: она отобрала лучшие фото, чтобы сделать модельную карточку. Нет, мои фотографии ей не понравились. Поэтому она нашла снимки профессиональной модели из другого китайского города.

– Ну как? – спросила она. – Похожа на тебя?

– Не очень… Я тоже брюнетка, но…

Так я попала на показ. Думаете, только азиаты на одно лицо? Все большеглазые тоже одинаковые, когда на них смотрят узкие азиатские глаза.

Работа была нелегальной. Микроавтобус забирал моделей из назначенного места. Девочки, сонные и уставшие после ночных клубов, спали всю дорогу. В период китайских национальных праздников модели были нарасхват, а потому на показ попали и «залетные» красавицы – без опыта, по рекомендации подруг. В общем, такие, как я.

Прохаживаясь по сцене, модели играли с публикой: подмигивали, посылали воздушные поцелуи, замирали в красивой позе. Китайцы тянули руки к сцене в надежде коснуться ладони одной из моделей. Не только дети, не только мужчины, абсолютно все – даже бабушки.

Когда показ закончился, все модели вышли на сцену для совместной фотографии. И тут китайская мама с ребенком на руках выбежала на красную дорожку для моделей и стала что-то говорить мне. Я растерянно смотрела, не понимая ни слова. Тогда она пошла на крайние меры: всучила мне ребенка. Стоило младенцу оказаться в моих руках, как он устроил истерику, а счастливая мама принялась его фотографировать. Я не понимала, что происходит. Сжалившись над орущим ребенком, мама забрала его, приласкала по-быстрому, а потом положила прямо на красную дорожку и сделала ещё пару удачных кадров на фоне у европейских ног. Закончив, мама схватила малыша и, довольная, пропала из виду. Я пребывала в культурном шоке.

Показ завершился. В модельной комнате стоял гул: модели негодовали, ведь их обещали привезти под Шанхай, а завезли в маленький городок в пяти часах езды от Шанхая, и на показ они потратили весь день. К тому же им пообещали два выхода на сцену, а потребовали все четыре. Славянские модели ругались с работодателем по-английски, а кто мог – по-китайски. Они яро отстаивали свои деньги и выбили к ста семидесяти обещанным долларам ещё тридцать сверху. Так здесь зарабатывались деньги: работодатели врали, а громкоголосые модели искали повод, чтобы требовать прибавку – иногда для всех, как сейчас, но чаще наедине с работодателем, только для себя.

К модельной комнате подбежали две китаянки-школьницы, полные восторга и впечатлений – вряд ли от показа, скорее от того, что перед ними большеглазые красавицы.

– You are so beautiful![15 - Вы такие красивые!] – повторяли они. К ним подошла новопосвященная модель вроде меня, впервые попавшая на показ. Она была несимпатичной, да и невысокого роста к тому же.

– Go away![16 - Уходите!] – грозно размахивая руками, закричала она. – Models are tired and need rest![17 - Модели устали, им нужен отдых!] – Она выгнала юных восторженных китаянок-поклонниц, высокомерно добавив: – Достали!

Девочка, которая одернула меня в клубе, была одной из моделей, работавших на том показе. Ее имя я не вспомнила: за последнюю неделю в Китае я завела больше знакомств, чем за год в Минске. Казалось бы, Шанхай огромный город, но я постоянно встречала знакомые лица: все иностранцы тусили в одних и тех же местах.

– Здесь все такие хмурые, – заметила я, – не то что в наших клубах!

– Это Китай, детка! – ответила она. В тот год эту фразу повторяли все славяне в Шанхае. – Не сравнивай! В наши клубы мы ходим гулять, а сюда – как на работу. Если хочешь веселиться, пей побольше! А мне завтра к десяти в центр пластической хирургии. Устроилась на подработку: улыбаюсь, открываю двери на входе. Как ты думаешь, какая операция одна из популярнейших у китаянок?

– Увеличение груди? – предположила я.

– Увеличение, но не груди. Глаза! Они увеличивают себе глаза, представляешь?

Подошел букер – иностранец, отвечающий за набор моделей в клуб, – Брайан из Дании. Он рассказал о правилах клуба: не целоваться, не сидеть в телефоне и не сидеть вообще. Чем же заниматься? Танцевать! Так создавался имидж клуба: если в нём тусуются красивые европейцы, значит, клуб крут. И никто не знает, что моделям за тусовки платят деньги.

За четыре часа в клубе я заработала шестьдесят пять долларов – хорошо, не правда ли? Не работа, а мечта – для подростков.

В клуб я попала благодаря двум моделям.

Двадцатидвухлетнюю белоруску из Витебска звали Вика. Работодатели по контракту возили Вику на подиумные кастинги, но ей не хватало роста, зато ее прекрасное личико украсило бы любой глянцевый журнал. Она пыталась объяснить это распорядителям, но осталась неуслышанной. Вика не могла отработать расходы по контракту: дорогущая плата за дешевое жилье, перелет и еженедельные расходы на питание. Поэтому по ночам она ходила на дополнительные нелегальные подработки в клубы, чтобы хоть как-то уменьшить минус, а с раннего утра отправлялась на очередные кастинги по расписанию. Единственное, что радовало Вику, так это приобретенные связи и контакты. Как только закончится контракт, она самостоятельно откроет визу и приедет в Китай ещё раз – и вот тогда начнет зарабатывать.

Русская девочка Кристина была ещё школьницей, всего шестнадцати лет. Стоял сентябрь, и по вечерам ее сверстники делали уроки, а она ходила в клубы зарабатывать деньги. Здесь она купила последний айфон и уже вкусила выгоду от китайской помешанности на европейской красоте. На школьницу она не походила.

Четыре часа пролетели незаметно, только ноги болели от высоченных каблуков. Модели вышли через черный ход на подземную стоянку, за деньгами выстроилась длинная очередь.

Я села в такси, показала листок с адресом, записанным иероглифами. Водитель что-то сказал по-китайски.

– Do you speak English? – спросила я с надеждой. Англоговорящие китайцы – это роскошь даже для такого туристического города и бизнес-центра, как Шанхай.

Водитель развел руками. Случилось то, о чем меня предупреждали: он не знал адреса и, раз я не могла подсказать ему дорогу, отказывается меня везти. Жаль, что я жила не в центре и не говорила по-китайски. Я вышла из машины и нашла другую.

Три недели в основе моих доходов были большие глаза. Кто бы мог подумать, что можно столько зарабатывать, жалуясь на бессонные ночи в клубах. Это Китай, детка!