Работаем ярко: цветные продавцы, цветные покупатели

В эпоху Ренессанса продолжаются попытки постичь свойства цвета. Бернардино Телезио в работе «Происхождение цветов» указывает на то, что цвета могут соответствовать теплу или холоду. А Марсилио Фичино создает систему из 12 цветов, по которой каждый из них соответствует какой-либо стихии или силе. На эту систему опирались в своем творчестве многие великие художники Возрождения, например Рафаэль. В частности, белый цвет означал духовное сияние и Бога. Черный, по теории Фичино, символизировал материю, коричневый – землю, синий – воздух, белый – духовный свет, блеск и сияние, а также Бога.

К тому же периоду времени можно отнести первые опыты по осмыслению психологического влияния цвета. Джон Паоло Ломаццо создал систему соответствия цвета четырем темпераментам человека (флегматику, меланхолику, сангвинику, холерику). Белому цвету соответствовал флегматический склад натуры, черному – меланхолический, красный являлся цветом сангвиников, желтый – холериков. Следуя за Телезио, Ломаццо также отмечает связь цвета и температурных явлений.

Благодаря этим исследованиям цвет перестает быть только мистическим символом, его начинают отождествлять как с физическими явлениями мира, так и с особенностями человека – характером, темпераментом.

Открытия Исаака Ньютона, связанные с физической оптикой, окончательно разрушили религиозное отношение к цвету. Религиозная символика приобрела исключительно метафорическое звучание. Кроме всего прочего, И. Ньютон строит схему соответствия цветов нотам октавы. На ее основе Луи Бертран Кастель даже создал «цветовой орган».

Различные исследования спровоцировали всплеск интереса к цветам в эпоху Просвещения. Художники и ученые старались найти новые прочтения значений цвета, список цветовых ассоциаций расширился необычайно. Например, ученый Роже де Пиль заговорил о делении цветов на тяжелые и легкие, удаляющиеся и приближающиеся, малозаметные и впечатляющие.

«Учение о цвете» И. В. Гете.

Именно эпоху Просвещения с ее открытиями можно считать тем фундаментом, на котором позже была построена психология цвета. А первой работой, посвященной этому вопросу, бесспорно, является «Учение о цвете» Гете. В своем труде Гете пишет, что цвет имеет прямое воздействие на душевное состояние человека. И это был самый серьезный прорыв в осознании психологического влияния цвета.

Гете первым заговорил о том, что цвет оказывает влияние на психику человека сам по себе, независимо от того чему он принадлежит (Гете полностью отметает предметные ассоциации), т. е. при длительном воздействии цвет может оказывать влияние на психологическое состояние человека. Базируясь на этом, Гете строит целую систему соответствий цветов и эмоций. Все цвета в зависимости от их воздействия он разделяет на положительные и отрицательные. Положительными являются желтый, красно-желтый (оранжевый) и желто-красный (сурик, киноварь). Отрицательными выступают синий, красно-синий (сиреневый) и сине-красный (фиолетовый). Положительные цвета дарят человеку бодрость, живость, деятельное настроение, а отрицательные, напротив, – тоскливое и неспокойное (Гете описывает это так: «Цвета положительной стороны суть желтый, красно-желтый (оранжевый), желто-красный (сурик, киноварь). Они вызывают бодрое, живое, деятельное настроение.<…> Цвета отрицательной стороны – это синий, красно-синий и сине-красный. Они вызывают неспокойное, мягкое и тоскливое настроение».) Зеленый цвет, по теории Гете, являлся нейтральным. Итак, подробнее о теории цвет Гете.

Яркий желтый цвет – веселый, теплый, приятный. Гете пишет: «В своей высшей чистоте желтый всегда обладает светлой природой и отличается ясностью, веселостью и мягкой прелестью.<…> На этой ступени он приятен в качестве окружения, будь то в виде одежды, занавесей, обоев. Золото в совершенно чистом виде дает нам, особенно если еще присоединяется блеск, новое и высокое представление об этом цвете; так же и яркий желтый оттенок, выступающий на блестящем шелке, например на атласе, производит великолепное и благородное впечатление.<…> Это теплое впечатление можно живее всего почувствовать, если посмотреть на какую-нибудь местность сквозь желтое стекло, особенно в серые зимние дни. Глаз обрадуется, сердце расширится, на душе станет веселее; кажется, что на нас непосредственно веет теплом». Но если его смешать с серым (цвет серы), то он приобретает отрицательные характеристики: «Если этот цвет в своей чистоте и ясности приятен и радостен, в своей полной силе имеет что-то веселое и благородное, то, с другой стороны, он очень чувствителен и производит неприятное впечатление, если он загрязнен или до известной степени сдвинут в сторону холодных тонов. Так, цвет серы, отдающий зеленым, имеет что-то неприятное». Также, по Гете, неприятное впечатление оказывает желтый цвет при нанесении на неблагородные поверхности: «Такое неприятное впечатление получается, если желтая краска сообщается нечистым и неблагородным поверхностям, как обыкновенному сукну, войлоку, где этот цвет не может проявиться с полной силой. Незначительное и незаметное смещение превращает прекрасное впечатление огня и золота в гадливое, и цвет почета и благородства оборачивается в цвет позора, отвращения и неудовольствия. Так могли возникнуть желтые шляпы несостоятельных должников, желтые кольца на плащах евреев; и даже так называемый цвет рогоносцев является, в сущности, только грязным желтым цветом».

Оранжевый еще энергичнее желтого, все положительные свойства желтого возрастают в этом цвете: «Энергия цвета растет, и он кажется в этом оттенке более мощным и красивым.<…> Все, что мы сказали о желтом, применимо и здесь, только в более высокой степени. Красно-желтый дает, в сущности, глазу чувство тепла и блаженства, являясь представителем как цвета более сильного жара, так и более мягкого отблеска заходящего солнца. Поэтому он также приятен в обстановке и в той или иной мере радостен или великолепен в одежде». По Гете, это цвет французов.

И еще более нарастает положительность желтого в желто-красном цвете: Этот цвет несет в себе огромный положительный заряд, не зря его предпочитают дети и дикари (а вот образованные люди, напротив, избегают этого цвета): «Как чистый желтый цвет легко переходит в красно-желтый, так же последний неудержимо повышается до желто-красного. Приятное веселое чувство, которое нам доставляет красно-желтый цвет, возрастает до невыносимо мощного в ярком желто-красном.<…> Активная сторона достигает здесь своей наивысшей энергии, и неудивительно, что энергичные, здоровые, суровые люди особенно радуются на эту краску.<…> Достаточно пристально посмотреть на вполне желто-красную поверхность, чтобы показалось, что этот цвет действительно врезался в наш глаз. Он вызывает невероятное потрясение и сохраняет это действие до известной степени потемнения».

Синий – это мистический цвет, он влечет за собой и уходит в никуда. Синий – цвет печали. Гете так пишет о синем цвете: «Этот цвет оказывает на глаз странное и почти невыразимое воздействие. Как цвет это – энергия; однако он стоит на отрицательной стороне и в своей величайшей чистоте представляет из себя как бы волнующее ничто. В нем совмещается какое-то противоречие возбуждения и покоя.<…> Как высь небес и даль гор мы видим синими, так и синяя поверхность кажется как бы уходящей от нас.<…> Подобно тому как охотно мы преследует приятный предмет, который от нас ускользает, так же охотно мы смотрим на синее, не потому, что оно устремляется в нас, а потому, что оно влечет нас за собою.<…> Комнаты, отделанные в чисто синий цвет, кажутся до известной степени просторными, но, в сущности, пустыми и холодными».

Красно-синий цвет очень живой, но при этом совершенно безрадостный, более того, он несет ощущение беспокойства: «Синий очень нежно потенцируется в красный и приобретает благодаря этому что-то действенное, хотя он и находится на пассивной стороне. Но характер вызываемого им возбуждения совсем иной, чем красно-желтого, – он не столько оживляет, сколько вызывает беспокойство.<…> Как само нарастание цвета является неудержимым, так хотелось бы с этим цветом все время идти дальше, но не так, как с красно-желтым, всегда деятельно шагая вперед, а для того, чтобы найти место, где можно было бы отдохнуть.<…> В очень ослабленном виде мы знаем этот цвет как сиреневый; но и здесь он имеет что-то живое, однако лишенное радости».

Ощущение беспокойства невероятно нарастает в сине-красном цвете, поэтому долгое время выдержать его мало кто в состоянии: «Указанное беспокойство возрастает при дальнейшем потенцировании, и можно, пожалуй, утверждать, что обои совершенно чистого насыщенного сине-красного цвета будут невыносимы. Вот почему, когда он встречается в одежде, на ленте или ином украшении, то применяется в очень ослабленном и светлом оттенке; но и в таком виде согласно своей природе оказывает совсем особое впечатление.<…> Про высшее духовенство, присвоившее себе эту беспокойную краску, можно, пожалуй, сказать, что по беспокойным ступеням все нарастающего подъема оно безудержно стремится к кардинальскому пурпуру».

Чисто красный цвет («При этом названии надо удалить все, что в красном могло бы производить впечатление желтого или синего. Представьте себе совершенно чистый красный цвет, совершенный, высушенный на белом фарфоровом блюдечке кармин») – это гармония, соединение положительных свойств желтого и синего цветов. Это соединение противоположностей, и потому оно уникально: «Если мы видели тенденцию желтого и синего к подъему в красный цвет и при этом подметили наши чувства, то можно предвидеть, что соединение потенцированных полюсов доставит настоящее успокоение, которое можно было бы назвать идеальным удовлетворением. Так возникает при физических феноменах это высшее из цветовых явлений путем сближения двух противоположных концов, которые сами мало-помалу подготовились к соединению». Красный – идеальный цвет, это удовлетворение, серьезность, благородство: «Действие этого цвета столь же единственно, как и его природа. Он в такой же мере производит впечатление серьезности и достоинства, как благоволения и прелести. Первое производит он в своем темном сгущенном виде, второе – в светлом разбавленном виде. И таким образом достоинство старости и любезность юности могут облекаться в один цвет». Темно-красный цвет – это старость, светло-красный – юность. Пурпур – цвет правителей, но и цвет разрушения, Страшного суда (посмотрите на мир сквозь стекло пурпурного цвета).

Равновесие желтого и синего цветов рождает зеленый: «Если желтый и синий, которые мы считаем первыми и простейшими цветами, при первом их появлении на первой ступени их действия соединить вместе, то возникнет тот цвет, который мы называем зеленым». Это цвет полного удовлетворения, спокойствия и отдыха, он не несет в себе никакого движения: «Наш глаз находит в нем действительное удовлетворение. Когда оба материнских цвета находятся в смеси как раз в равновесии таким образом, что ни один из них не замечается, то глаз и душа отдыхают на этой смеси, как на простом цвете. Не хочется и нельзя идти дальше. Поэтому для комнат, в которых постоянно находишься, обычно выбирают обои зеленого цвета».

По Гете, если на человека воздействует только какой-то один цвет, это «ограничивает» душу. Цвета перетекают один в другой, рождая цельность мироздания, к которой и стремится любая личность: «Как только глаз видит какой-нибудь цвет, он сейчас же приходит в деятельное состояние, и его природе свойственно, столь же бессознательно, как и неизбежно, породить другой цвет, который вместе с данным содержит цельность всего цветового круга. Один отдельный цвет возбуждает в глазу посредством специфического ощущения стремление к всеобщности.<…> Когда же цветовая цельность предлагается глазу извне в качестве объекта, глаз радуется ей, так как сумма его собственной деятельности преподносится ему здесь как реальность. Поэтому речь будет идти прежде всего об этих гармонических сопоставлениях». Цветовая гармония и гармония психики связаны напрямую. Гете выделяет следующие наиболее гармоничные сочетания: желтый и красно-синий (сиреневый), синий и красно-желтый (оранжевый), пурпур и зеленый. В названных цветовых парах оттенки дополняют друг друга, создавая гармонию: «Желтый требует красно-синий, синий требует красно-желтый, пурпур требует зеленый, и наоборот». Такие пары получаются из противопоставленных оттенков цветового круга (они находятся друг напротив друга). Цветовой круг же представляет собой все цвета радуги, выстроенные по кругу.

Помимо гармоничных сочетаний, Гете выделяет характерные и нехарактерные цветовые пары. Они тоже оказывают некое воздействие на психику, но их действие не приводит к психическому равновесию.

Характерные сочетания состоят из цветов, которые в круге разделены лишь одной краской. Это пары: желтый – синий, желтый – пурпур, желто-красный – сине-красный. Сочетание желтого и синего Гете считает обыденным и слишком бледным, для цельности ему недостает красного: «Это самое простое из таких сочетаний. Можно сказать, что оно чересчур скудно, так как в нем нет и следа красного, то ему слишком далеко до цельности. В этом смысле его можно назвать бледным и – поскольку оба полюса стоят на самой низкой ступени – обыденным. Зато у него то преимущество, что оно ближе всего стоит к зеленому цвету, а следовательно, к реальному удовлетворению».

Желтый и пурпур – пара веселая, великолепная, но слишком односторонняя: «Имеет что-то одностороннее, но веселое и великолепное. Оба конца активной стороны видны рядом друг с другом; но непрерывное становление при этом не выражено. Так как из их смешения в пигментах можно ожидать желто-красный цвет, то они до известной степени заменяют эту краску».

А желто-красный с сине-красным в паре вводят человека в состояние крайнего возбуждения: «В сочетании они, как потенцированные концы обоих сторон, имеют что-то возбуждающее, яркое. В них предчувствуется пурпур, который и возникает из них в физических экспериментах».

Нехарактерные сочетания представляют собой пары цветов, расположенных в цветовом круге по соседству друг с другом: «Такие сочетания можно действительно назвать нехарактерными, потому что они находятся слишком близко друг от друга, чтобы вызвать значительное впечатление. Но все же большая часть их в известной мере правомерна, ибо они указывают на некоторое поступательное, однако малозаметное, движение». Их близость приводит, по Гете, к весьма невыгодному впечатлению. Такие пары – это, например, желтый с зеленым и синий с зеленым. Сочетание желтого с зеленым Гете признает «пошло-веселым», а синего с зеленым – «пошло-противным».

Говоря о сочетаниях цветов с черным и белым, Гете указывает, что положительные цвета в сочетании с черным производят еще большее впечатление, а отрицательные от близости с ним лишь проигрывают. А при сопоставлении с белым, наоборот, положительные цвета мало приобретают, тогда как отрицательные становятся более жизнерадостными, бодрыми и веселыми: «Активная сторона при сочетании с черным выигрывает в силе; пассивная – теряет. Активная при сочетании с белым и светлым теряет в силе; пассивная в этом сочетании выигрывает в веселости. Пурпур и зеленый с черным имеют темный и мрачный вид, с белым, наоборот, – радостный.<…> Сюда прибавляется еще то, что все краски могут быть более или менее загрязнены, до известной степени сделаны неузнаваемыми и в таком виде частично сопоставлены друг с другом, частично же – с чистыми цветами; и хотя благодаря этому отношения варьируют до бесконечности, однако все то, что говорилось о чистых цветах, и здесь остается в силе».

В осмыслении психологии цвета Гете идет и дальше простого анализа воздействия цвета. Он указывает на связь цветовых предпочтений с национальностью, возрастом, культурным уровнем. Активные нации предпочитают более яркие цвета, впрочем, как и дикари, более спокойные народы останавливают свой выбор на светлых соломенных оттенках в сочетании с темно-синим, нации, упирающие на свое величие и достоинство, выбирают темно-красный колер: «Дикари, некультурные народы, дети имеют большую склонность к цвету в его высшей яркости, и потому особенно к желто-красному. У них есть также склонность к пестрому. Пестрое же получается, когда краски в своей наибольшей яркости сочетаются без гармонического равновесия. Если, однако, это равновесие инстинктивно или случайно найдено, то возникает приятное действие.<…> Народы южной Европы носят одежду очень ярких цветов. Шелковые товары, дешевые у них, способствуют этой склонности. Особенно же женщины с их яркими корсажами и лентами всегда в гармонии с местностью, причем они не в состоянии затмить блеск небес и земли.<…> Живые, бойкие нации, например французы, любят усиленные цвета, особенно активной стороны; умеренные, англичане и немцы, любят соломенно – и красно-желтый цвет, с которым они носят темно-синий. Нации, стремящиеся показать свое достоинство, как итальянцы и испанцы, носят плащи красного цвета с уклоном в пассивную сторону». Молодые люди, особенно женщины, склонны выбирать светлые оттенки, например голубой и розовый, а старики отдают предпочтение темно-зеленому и лиловому: «По характеру цвета одежды судят о характере человека. Так, можно наблюдать отношение отдельных цветов и их сочетаний к цвету лица, возрасту и положению.<…> Женская молодежь держится розового и голубого; старость – лилового и темно-зеленого. У блондинки склонность к фиолетовому и светло-желтому, у брюнетки – к синему и желто-красному, и все правы». Чем более высок уровень культуры и образования, тем более мягкие и нейтральные цвета выбирает человек. И наоборот наименее образованные люди выбирают очень яркие цвета: «У образованных людей есть некоторое отвращение к цветам. Это может происходить отчасти от слабости глаза, частью от неопределенности вкуса, охотно находящей убежище в полном ничто».

Отдельно Гете рассматривает воздействие цвета в картинах художников, то, как мы воспринимаем колорит местности. Итак, «Учение о цвете» явилось огромным прорывом в осмыслении воздействия цвета на психологию человека. У Гете цвет – это не мистико-религиозный символ, это символ индивидуальности людей.

В. Кандинский о цвете.

Еще одной работой, посвященной воздействию цвета и также являющейся серьезной вехой в осмыслении этого воздействия, является книга «О духовном в искусстве» живописца В. Кандинского, написанная в XX в.

Кандинский противопоставляет цвета по принципу «светлота – темнота» и «тепло – холод». На основе изучения желтого и синего цветов Кандинский говорит, что цвета способны как к «горизонтальному движению» – к зрителю (желтый) и от зрителя (синий), так и к движению центробежному (желтый) и центростремительному (синий).

Как и Гете, Кандинский делит цвета на активные (положительные) и пассивные (отрицательные). Но основную роль Кандинский отводит желтому цвету. Желтый будоражит, возбуждает, беспокоит человека. Можно сравнить воздействие желтого со звуком трубы. Но если желтый посредством добавления синего «охладить», то он резко теряет положительную энергичность, становится болезненно-раздражающим, зеленовато-желтый – это цвет безумия.

Синий – это небесный цвет, он зовет к бесконечности. Чем темнее синий, тем он печальнее, чем светлее, тем равнодушнее, безразличнее, тише. Синий цвет – это флейта, темно-синий – виолончель, иссиня-черный – орган.

Зеленый цвет – это парализованная смесь синего и желтого. Это самая спокойная краска, она обездвижена и лишена эмоций. Зеленый – это звуки скрипки: «Я мог бы сравнить абсолютно зеленый цвет со спокойными, протяжными, средними тонами скрипки» – пишет Кандинский. И еще: «Глубокий зеленый цвет оставляет после себя предчувствие, ожидание нового, энергичного воспламенения».

Красный – это жизненный, активный цвет, но в нем нет безумия желтого. Это цвет народа, цвет триумфа, радости. Ему соответствует звук фанфар: «Светлый теплый красный цвет (Cатурн) имеет известное сходство со среднежелтым цветом… и вызывает ощущение силы, энергии, устремленности, решительности, радости, триумфа (шумного) и т. д.<…> Красный цвет в среднем состоянии, как киноварь, приобретает постоянство острого чувства, он подобен равномерно пылающей страсти. Это уверенная в себе сила, которую нелегко заглушить, но которую можно погасить синим, как раскаленное железо остудить водою. Этот красный цвет вообще не переносит ничего холодного и теряет при охлаждении в звучании и содержании<…> В затемненном красном цвете чувствуется элемент телесности. Этот цвет напоминает средние и низкие звуки виолончели, несущие элемент страсти. Когда холодный красный цвет светел, он приобретает еще больше телесности, но телесности чистой, и звучит, как чистая юношеская радость, как свежий, юный, совершенно чистый образ девушки. Этот образ можно легко передать музыкально чистым, ясным пением звуков скрипки».

Фиолетовый – это печаль, звук фагота и свирели. Кандинский пишет: «Как оранжевый цвет возникает путем приближения красного цвета к человеку, так фиолетовый, имеющий в себе склонность удаляться от человека, возникает в результате вытеснения красного синим. Но это красное, лежащее в основе, должно быть холодным, так как тепло красного не допускает смешения с холодом синего (никаким способом), – это верно и в области духовного.<…> Итак, фиолетовый цвет является охлажденным красным как в физическом, так и в психологическом смысле. Он имеет поэтому характер чего-то болезненного, погасшего (угольные шлаки!), несет в себе что-то печальное. Неслучайно этот цвет считается подходящим для платьев старух. Китайцы применяют его для траурных одеяний. Его звучание сходно со звуками английского рожка, свирели, и в своей глубине – с низкими тонами деревянных инструментов (например, фагота)».

Малиновый – излюбленный цвет девушек, ему соответствует звук колокольчиков и бубенцов, который русские называют малиновым звоном.

Белый цвет – это великое молчание, мир, из которого исчезли все звуки, это абсолютное безмолвие, таящее в себе огромные возможности: «Белый цвет действует на нашу психику, как великое безмолвие, которое для нас абсолютно. Внутренне оно звучит как незвучание, что довольно точно соответствует некоторым паузам в музыке… Это безмолвие не мертво, оно полно возможностей. Белый цвет звучит, как молчание, которое может быть внезапно понято. Белое – это Ничто, которое юно, или еще точнее – это ничто доночальное, до рождения сущее. Так, может быть, звучала земля во времена ледникового периода».

Черный же, в противопоставление белому, это окончание, угасание, полное отсутствие каких-либо возможностей: Черный цвет внутренне звучит, как Ничто без возможностей, как мертвое, Ничто после угасания Солнца, как вечное безмолвие без будущности и надежды. Представленное музыкально, черное является полной заключительной паузой, после которой продолжение подобно началу нового мира, так как благодаря этой паузе завершенное закончено навсегда – круг замкнулся<…> Черный цвет есть нечто угасшее, вроде выгоревшего костра, нечто неподвижное, как труп, ко всему происходящему безучастный и ничего не приемлющий. Это как бы безмолвие тела после смерти, после прекращения жизни<…> Недаром чистая радость и незапятнанная чистота облекаются в белые одежды, а величайшая и глубочайшая скорбь – в черные, черный цвет является символом смерти».

В работе В. Кандинского психология цвета получила еще большее развитие. Появились новые параллели и сопоставления цвета, как с душевными состояниями, так и с физическими явлениям.

Белый цвет

О, белая луна, мне сегодня не до сна,
Я жду, когда в ночи раздастся
Звук шагов моей любимой.
О, белая луна, как же жизнь моя смешна,
Научи меня, научи меня,
Научи меня, как быть счастливым.

    Кузьмин В. «Белая луна»
Как бы то ни было, но человек в первую очередь воспринимает цвета в тесной связи с природным объектом или предметом, которому они принадлежат. Белый цвет – это цвет облаков, снега, молока, тумана, пара, некоторых цветов. Эти объекты обладают рядом характеристик, на которых впоследствии строятся ассоциации, связанные с цветом. Рассмотрим, например, ощущения, вызываемые снегом. Снег – холодный, поля, покрытые им, кажутся бесконечно-бескрайними. Изначально снег очень чистый, но любая грязь на нем становится заметной, бросается в глаза. Что касается облаков, то здесь ассоциации несколько иные. Облака внешне выглядят легкими, даже невесомыми, летящими, чистыми. Кстати, такие же ассоциации связаны с побелевшими уже одуванчиками, а также с туманом. Еще белый цвет – это седина. Седой человек – пожилой, т. е. мудрый, справедливый, умный. При более абстрактном взгляде белый цвет – это день, светлое время суток.

О белом цвете часто говорят как об отсутствии всякого цвета. Это чистый лист, символ начала, света, пустоты. Белый без примесей цвет представляет собой совершенство и завершенность, он олицетворяет открытость и свободу, самоотдачу и единство. Белый цвет – цвет правдивости, порядочности, легкости, коммуникабельности. Это холодный цвет, дающий ощущение свежести, нетронутости, стерильности. Зачастую слова «белый» и «чистый» вообще выступают синонимами. Например, мы можем сказать «переписать набело» или «по белому», и все поймут, что имеется в виду (опять-таки!) беловой, т. е. чистый, без исправлений, вариант. Белый цвет подразумевает собой добро, поэтому даже такое нехорошее чувство, как зависть, с определением «белая» лишается части негативного звучания.

Символика белого цвета подчеркивается традициями, связанными с ним. Белая одежда святых, белые крылья ангелов, белые стены церквей подчеркивают совершенство, правдивость, открытость, добро, справедливость. Белая магия призвана помогать людям, белый рыцарь приносит людям спасение, белый парик судьи олицетворяет справедливость. Белое платье невесты символизирует чистоту, невинность и девственность. Белый больничный цвет подчеркивает стерильность.

Рассмотрим символизируемые белым цветом качества подробнее.

Чистота

Эта ассоциация чаще всего используется в рекламе различных чистящих, моющих средств, стиральных порошков. В роликах фигурируют белоснежно-белые вещи (одежда, постельное белье), блестящий белый кафель, белые поверхности – раковина, ванна, унитаз. На другом цвете разница между чистым и грязным не так явно видна, не бросается в глаза.

Еще одно применение этой характеристики – очищающие косметические средства. Белый фон мы видим, например, в рекламе Garnier «Чистая кожа».

Чистота (даже стерильность) белого – это стены медицинских кабинетов, больниц, лабораторий. Хотя в больницах, несмотря на привычность для России, применять белый цвет не рекомендуется. Это слишком холодный цвет, создающий ощущение изоляции и отчуждения.