Директива 22

– Мне сказали, что те данные, которые вы запросили – они классифицированные. Но у меня все верно проставлено! На них нет меток изменения. Нет истории изменения. Там всегда стояли такие данные!

– Или историю кто-то затер, – любезно подсказываю я. – Вы уверены, что так всегда было?

– Этот документ тут дольше, чем я работаю, – почти с отчаянием сказал библиотекарь. – Да и невозможно запомнить их все.

Это настолько контрастирует с приснопамятным Стивом из «Фаради», что я даже усмехаюсь про себя.

– У Вас хватит прав, чтобы переставить доступ, чтобы хотя бы сейчас это все перестало болтаться в общем массиве информации?

– Да. Это сейчас. Сейчас сделают.

– Мне нужен полный список всех, кто запрашивал документ.

– Никто, – коротко сказал библиотекарь. – Список пустой. Думаете, тоже затерли?

– Думаю, да. Я полагаю, что всю вашу систему будет проверять наш отдел кибербезопасности. Скорее всего, вы стали жертвой хакерской атаки.

– Да у нас тут и ломать особо нечего, – грустно признал мой собеседник. – Система безопасности старая, от честных людей. Ну да и у нас классифицированной информации самой важной и нет – она в министерствах хранится, или в центральном банке данных. Целиком инженерные планы на Министерство, например, не у нас. У нас только то, что, вроде как, просто так валяться не должно.

Итак, их взломали – но когда и как, мы снова не знаем.

Зато я почти уверен, что знаю, кто – такой замечательный аккуратный, почти каллиграфический, почерк только у одного подозреваемого из плеяды имеющихся у нас.

– Будьте готовы к тому, что сейчас сюда нагрянет наш отдел кибербезопасности. Скорее всего, в ближайшие дни вы будете закрыты. Вы и все остальные филиалы.

– Надолго?

– Фонд «Дети Науки», например, прикрыт с начала декады.

Библиотекарь подумал несколько секунд и заулыбался.

– Отлично! Я наконец–то допишу все отчеты! А то люди ходят, понимаете. Им надо показать, рассказать. Провести мероприятие. А отчеты требуют.

– Читатели мешают библиотекарю работать, – подытоживаю я.

– Ничего. Прорвемся, – он лучезарно улыбнулся. Первый раз вижу, чтобы кто-то был настолько рад, что его систему хакнули и непонятно что навели в его делах. Видимо, у библиотекарей в самом деле другие проблемы, ничем не похожие на затруднения остальных смертных. – Чем-нибудь еще я могу помочь?

– Спасибо, – говорю я и собираюсь было распрощаться, но внезапно торможу сам себя. – Хотя нет. Можете помочь. Вы не могли бы мне найти кое-что по обществознанию применительно к негуманоидным расам?

– А конкретней?

– Кицилосы.

– Сейчас, – кивнул он и шустро убежал к себе за терминал. Через пару минут на терминал передо мной начинают приходить ссылки – их достаточно много, и библиотекарь явно постарался – они даже аккуратно аннотированы и снабжены рубрикаторами.

Я читаю – упрямо, настойчиво, потому что в Управлении читать практически невозможно, то и дело приходится куда-то бежать, а дома я уже и не захочу, скорее всего: на один вечер посвященный ударному труду приходится четыре-пять тех, когда я лежу на кровати с гитарой и ору песни глухому потолку. Почему глухому? Да оглох он от моего ора, вот почему.

Кицилосы, как я и помню, описываются как методичная, педантичная, внимательная к деталям и совершенно не способная к импровизации раса. Все их развитие – череда последовательных маленьких улучшений, следствие невероятного перфекционизма и упрямства. Никаких прорывных шагов по наитию, никаких скачков – все четко, все спланировано, везде подстелена соломка на случай сбоев. У них есть свои пилоты и даже несколько пилотных школ, которые удовлетворяют потребности расы в собственных пилотах. Но на общеальянсном рынке труда они не слишком ценятся – все таки, методично и по правилам может вести и автопилот, а живой «водитель» нужен именно для импровизации и способности быстро и правильно среагировать в неожиданной критической ситуации, но почему же тогда целая транспортная империя нанимает только их? В самом деле из-за того, что финансист смежной конторы – этот Лсинн – кицилос? Что он тогда крутой представитель своей расы?

У нас нет на него нормального досье – то, что прислали из Созвездия – очень краткое и на собственном языке кицилосов. Не удивлюсь, если он сам его и написал. Автоматический переводчик не сообщил нам ничего особенного: родился, учился на Кицсилле, по приглашению как талантливый студент отправился в только-только созданную Академию в Созвездии, учился снова, получил место бухгалтера в одной конторе, название которой нам ни о чем не говорит, потом в другой и, наконец, в Фонде.

Я вяло ищу хоть какую-то информацию по этим конторам и внезапно брезжит небольшой такой просвет: контора номер два, в которой трудился Лсинн, оказывается адвокатской – и связанной с достаточно шумным делом «Трек-Аваланша» в Альянсе, когда «Трек» подавал в суд за порчу имущества протестующими работниками космопорта. Это было давно, и информация достаточно бесполезная, но я, по крайней мере, получаю представление о взаимосвязях и очередном не слишком нужном куске головоломки. В конце-концов, мы и так знали, что «Трек» и «Фонд» связаны сильнее, чем это видно официально, Кирс-ло-Лланнренн сам нам это спокойно сообщил.

Так и не обретя прозрения, я накопировал себе избранных материалов, чтобы о них подумать еще разок и как-нибудь по-другому, после чего отправляюсь обратно в Управление. Как раз в библиотеку прибыли наши кибербезопасники во главе с неизменным Ладом, так что я, фактически, сдаю пост из рук в руки.

Кин и Дип уже вернулись, и у Кина такой вид, словно он хотел бы покурить, но при Дипике стесняется, и не может придумать оправдание, чтобы быстренько удовлетворить свое пагубное пристрастие на улице. Так что он просто уныло жует крекеры, судя по количеству крошек вокруг, – один за одним.

– Я так понимаю, у нас у всех не слишком удачный вышел день.

Дип махнула на меня рукой из-за своего терминала.

– Хуже всего день у Кольбейна, – сморщил нос Кин, отряхивая руки от еды. – И он дал нам об этом знать.

– А что у него?

– Деньги вернули сегодня. И Тир, конечно же, в самых куртуазных выражениях однозначно требует прекращения любых расследований в адрес Фонда и компаний Созвездия, так как, по его словам, действия Фонда показывают добрую волю этой прекрасной организации, и подтверждают, что перевод денег на их счета был грязной попыткой бросить тень на честных людей и доброе имя Созвездия.

– Однако?

– Однако Старик сопротивляется. Вернее, пока что старательно уходит от ответа и готов уже сожрать нас, если мы в самое ближайшее время не предоставим ему верибельной версии произошедшего.

– А что с этими деньгами, – уточняю я. – Вроде, там что-то было в проводках, что было прямо-таки мимо? В смысле, концов не могли найти. Какие-то снятые в драгметаллах, потом откуда-то положенные на счет? Установили все соответствия?

– Нет, там так и дыры. Но суммы совпадают, и Фонд признал эти деньги нашими.

– А мы их нашими признали?

– Конечно, кто же от денег отказывается, – фыркнула Дип со своего места.

– Мне тоже это все не дает покоя, но ты помнишь – там все записи с камер ломбарда и офиса МФО подтерты. Работа Коды, не иначе.

– Кода, Кода, везде Кода, – ворчу я. – Скоро мы смену галактических ветров будем на него списывать.

– Кстати, Кода, – задумчиво подала голос Дип. – Мы проверили заказы ему. А если проверить его заказы? Допустим, он не сам по этим делам бегал. Почему у него может не быть хотя бы что-то в выданных заданиях?

– Умничка, – похвалил ее Кин, и в этом я с ним согласен. Как мы так прозевали этот момент? – Проверяй.

– Есть, шеф, – бодро отрапортовала она и углубилась в поиски.

– Еще предложения, вопросы, светлые идеи? – перечислил Кин без особой надежды.

– Я почитал про кицилосов. Никаких очевидных причин набирать пилотов из них нет, так что тут глухо.

– Я запросил связь с представителем Альянса на Кицсилле – он завтра должен нам позвонить по межпространству. Он-то наверняка сможет хотя бы предположить, в чем тут дело.

– Будем ему премного обязаны, – и я в самом деле так думаю, потому что я толком даже мысли кициллоса прочитать не смогу, если что.

– Пусть работают – не одним же нам страдать. Собственно, Старик сам обещал кому угодно в Альянсе надрать задницу, если это поможет докопаться до правды. Его, кажется, сильно бесит Тир.