Мирина – жрица Скифии

– Во время пения я вижу перед собой высокие заснеженные горы, – взглянув на заинтересованных слушателей, заговорила Мирина. – У подножья горного хребта раскинулось гигантское становище. Только огромные шатры там сделаны не из войлока, а из цветного камня и золота. В становище живут белокожие и краснокожие люди, которые любят одеваться в блестящие одежды и ходят пешком. Лошадей там мало, а те, что есть – уж больно неказистые. Наши горячие породистые кони – куда лучше! Вокруг этой загадочной земли много-много воды. Чужеземные купцы, изредка приезжающие в наше кочевье, говорят, что это океан. А наша Катунь, по сравнению с океаном, является просто жалким ручейком.

Бросив красноречивый взгляд на дочь вождя, одна из слушательниц – девочка с квадратным подбородком и упрямым насупленным лбом – недоверчиво хмыкнув, заявила:

– Ну и врунья же ты, Миринка!

– Неправда! Мирина никогда не лжет!!! – вскипев от негодования, воскликнула Томира.

– Я часто вижу эту таинственную страну во сне, а иногда, когда задумываюсь, и наяву, – невозмутимо глядя в лицо обвинившей ее девочки, твердо проговорила Мирина. – Но разве я заставляю тебя верить, Умат? Не хочешь, не слушай!

– Признайся! Да ты просто завидуешь Мирине! – отчаянно защищая подругу, прикрикнула на девчонку Томира.

– С какой стати мне завидовать ей?! – огрызнулась в ответ упрямица. – Тому, что она грезит наяву и не может отличить фантазии от реальности?

– Все! Хватит об этом! – решительно отрезала Мирина, заметив, что Томира, сжав кулаки, готова была напасть на обидчицу.

Пренебрежительно фыркнув, раздосадованная девчонка быстро поднялась с земли и, гордо вздернув квадратный подбородок, удалилась.

– Вечно эта противная Умат всем недовольна, так и норовит брякнуть какую-нибудь гадость! – возмутилась курносая девчушка. – Думаю, что в следующий раз мы соберемся послушать дивные рассказы Мириночки без нее!

Настроение детей было безнадежно испорчено глупой выходкой Умат, и они разошлись по своим юртам. Рядом с повозкой остались только Мирина да ее преданная подруга Томира.

Наступила ночь. На небе взошла большая ярко очерченная луна. При лунном свете облик Алтайских гор изменился, приобретя отпечаток какой-то таинственной полусознательной жизни. Мирина с упоением рассматривала бесконечные россыпи звезд.

Ночную тишину прорезало громкое ржание стреноженного коня. Взвыла спросонья какая-то собака. В ответ ей со всех сторон послышался нестройный лай сторожевых псов и раздраженные окрики людей. Задремавшая на коленях подруги Томира подняла голову и, сладко зевнув, сказала:

– Я, пожалуй, пойду спать. До завтра, Мириночка!

Кивнув, та посмотрела ей вслед и глубоко вздохнула. Вскоре в кочевье воцарилась тишина. В теплые безветренные ночи, вглядываясь в ошеломляющую красоту бездонного неба, Мирина любила предаваться мечтам. Мысли девочки витали среди мерцающих звезд в глубинах Млечного Пути. Захваченная собственными переживаниями она потеряла счет времени.

Внезапно перед глазами Мирины возникло чудесное видение. По ночному небу плыл блистающий огромный корабль с парусами, украшенными изображениями фантастического дракона и золотого трезубца. Вдоль бортов корабля двумя рядами сидели гребцы. Их весла ритмично погружались и выходили из звездной реки. На приподнятом золоченом носу корабля стояли несколько величественных жрецов в длинных ослепительно белых одеяниях. Гордо поднятые головы дивных людей были увенчаны обручами из светлого металла со сверкающими лучистыми звездами на лбу. Среди жрецов выделялась высокая фигура золотоволосого человека сказочной красоты, увенчанного короной в виде змеи с поднятой головой. Вдруг один из жрецов – могучий широкоплечий мужчина с большими жгуче-черными глазами – двинулся вперед и с лучезарной улыбкой на губах простер руку к изумленной Мирине.

– Кто вы? Откуда?! Что это за корабль?! – громко закричала потрясенная до глубины души девочка.

В тот же миг загадочное видение исчезло, словно растворилось в темном небе. Но у Мирины осталась твердая уверенность, что в этот момент между нею и могучим черноглазым жрецом образовалась незримая связь, непостижимым образом соединившая их в единое целое. Вскочив на ноги, взволнованная девочка помчалась в свой шатер, чтобы рассказать об увиденном Аргимпасе.

Погрузившись в молитву, провидица неподвижно сидела возле тлеющего очага. Бронзовые светильники, заполненные бараньим жиром, тускло освещали жилище Аргимпасы. Их мигающие огоньки отбрасывали на стены шатра призрачные колышущиеся тени.

Мирина откусила сладкий пирог и нырнула в мягкую войлочную постель. Некоторое время она молча наблюдала за бабушкой. Каждую ночь Аргимпаса подолгу молилась за своих сородичей, как за здравствующих ныне, так и за тех, кого уже нет рядом. Иногда, погружаясь в особое состояние, жрица получала сообщения из мира Духов. Аргимпаса советовалась с этим таинственным потусторонним Миром о том, как избегнуть сил зла, угрожающих племени, об исцелении тяжелых недугов своих соплеменников, испрашивала наставления в прочих делах. Подумав, Мирина почему-то решила не рассказывать бабушке о загадочном видении звездного корабля. Терпеливо дождавшись окончания молитвы, она тихо спросила:

– Бабушка, откуда родом скифы? И кто были наши предки?

Аргимпаса подняла голову и, ласково улыбнувшись любознательной внучке, объявила:

– Я расскажу тебе старинное предание, которое слышала еще от своей прабабушки.

Мирина приподнялась на локте и оперлась подбородком о раскрытую ладонь. Внимание девочки было приковано к мудрому лицу старой жрицы.

– В давние-давние времена кочевало по бескрайней степи большое племя, – начала свое повествование Аргимпаса. – Мудрые вожди заботились о сородичах. Смелые охотники приносили вдоволь зверья и птицы. Женщины искусно выделывали шкуры и шили из них красивую удобную одежду. Радостные загорелые ребятишки резвились в душистой траве. Люди племени удачно отражали набеги окружавших их враждебных племен.

Ничто не предвещало беды. Но однажды наступила великая сушь. Беспощадное солнце выжгло траву, иссякли почти все источники. Знойный ветер носился по голой, потрескавшейся от безводья степи, поднимая тучи удушливой пыли. Пропали все звери, лишь редкие птицы-падальщики кружили в пылающем небе. Начался голод. Люди страдали от жажды. Умирали старики и дети. Безотчетный страх и ужас охватили племя.

Тогда пришел к вождю могучий и храбрый воин по имени Скиф. Он сложил к ногам вождя свой тугой лук и стрелы, не знающие промаха, вытащил из-за пояса острый акинак и, безоружный, под изумленные взгляды сородичей отправился к враждебным племенам. Отважный Скиф шел к ним с надеждой получить разрешение на переход своего племени через их территорию к берегам быстрой реки. Предводители чужих племен были поражены мужеством этого воина. Они не тронули Скифа, но не дали согласия на проход его соплеменников через свои владения. Опечаленный воин вернулся к своему народу. Увидел, как поредело его племя, а те, кто выжил, еле держались на ногах. Захлестнула тут сердце бесстрашного Скифа жгучая боль при виде страданий близких ему людей. Поднял он свои могучие руки к пышущему нестерпимым жаром Солнцу, и из его груди, переполненной любовью к сородичам, вырвался отчаянный крик:

– О Солнце – Отец всего Сущего! Возьми мою жизнь, но сохрани жизнь моему несчастному племени!!!

И тут, на глазах изумленных людей произошло чудо. С небес спустился в руки Скифа большой огненный шар, сияющий ярче солнца. Но он не жег ему руки, а лишь негромко трещал и сыпал огненными искрами. Воин медленно встал на одно колено и бережно положил огненный шар на иссохшую, потрескавшуюся землю. Раздался оглушительный грохот, дрогнула и разверзлась вдруг земля, и хлынул из ее чрева мощный источник чистейшей воды. А коленопреклоненный Скиф, пожертвовавший собой ради людей, превратился в каменную скалу. С тех пор сородичи, в честь погибшего героя, стали именовать свое племя скифским.

Прошли века. В длинные летние ночи дряхлые старики рассказывают иногда молодым скифам красивое предание о каменном воине, ценой собственной жизни спасшем свой народ от неминуемой гибели.

Проникновенный ласковый голос Аргимпасы смолк. Мирина закрыла глаза, и в ее сознании возникла поразительно живая картина. На берегу чистой прозрачной речки раскинулось многолюдное стойбище. Весело визжали и барахтались в воде загорелые дети. А далеко-далеко в степи высилась одинокая скала, похожая на согнувшегося человека. Из каменных рук великана бил могучий источник, дававший начало реке.

– Скажи, бабушка! А я могла быть тем доблестным воином? – тихо спросила Мирина.

Жрица вгляделась в серьезное, не по годам умное лицо ребенка и, подумав, ответила:

– Все может быть, родная! Все может быть!

Мирина уютно свернулась калачиком и, положив руки под щеку, незаметно погрузилась в сон. Аргимпаса погладила густые иссиня-черные волосы любознательной внучки и прошептала:

– Спи спокойно, моя радость. Да ниспошлет тебе богиня Апи сладкие сны!

Переведя взор на длинный меч, висевший над изголовьем спящей девочки, провидица тяжело вздохнула. Этот меч принадлежал матери Мирины – безвременно ушедшей в мир иной жены вождя Таргитая.

Дочь Аргимпасы Опия была очень красивой и воинственной женщиной. В одной из битв с массагетами пронзенная вражеским копьем Опия упала с лошади и скончалась на руках боевых подруг. Таргитай долго не мог смириться со смертью горячо любимой жены. Маленькая Мирина была чрезвычайно похожа на свою мать, и отец безумно дорожил ею. Для грозного скифского вождя дочь стала смыслом его жизни и центром Вселенной.

Смахнув набежавшую слезу, Аргимпаса коснулась рукояти меча, обвитой золотой проволокой и драгоценных ножен, украшенных золотыми пластинами с тисненым изображением орла, терзающего добычу. Клюв хищной птицы должен был придавать скифским воинам быстроту, силу и ловкость. Склонившись над спящей девочкой, жрица нежно поцеловала ее в теплую щечку. После трагической гибели дочери Аргимпаса перенесла всю свою любовь и ласку на маленькую внучку.

Перебирая в памяти события прошлых лет, старая жрица в глубокой задумчивости смотрела на пепел давно угасшего очага…

ГЛАВА 2. СКИФЫ

Мирина открыла глаза, подняла голову и прислушалась. Тихо, чтобы не разбудить спящую Аргимпасу, она быстро оделась и, выскользнув из шатра, огляделась по сторонам.

Было ясное теплое утро. Легкий ветерок овевал девочку пьянящим ароматом трав и цветов. В бездонной синеве небес, рассыпая звонкие трели, парили жаворонки. Внезапно Мириной овладело радостное волнение.

– Отец! – мелькнула в сознании мысль. – Отец!!! – закричала она во весь голос и устремилась за пределы стойбища в поросшую ковылем степь.

В тот же миг раздался громкий отрывистый гуд. Это сидевшие на ветвях высокого развесистого дуба дозорные, завидев показавшихся вдали всадников, тревожно загудели в рог и подняли на ноги все кочевье.

Всполошившиеся люди выскакивали из юрт и крытых повозок, торопливо выхватывая на ходу мечи, луки и боевые чеканы. Агрессивные племена массагетов, населявшие сопредельные со скифами земли, вынуждали кочевье постоянно находиться в состоянии боевой готовности.

Распознав своих, люди радостно закричали и приветственно вскинули вверх колчаны со стрелами. Женщины бросились разжигать костры, чтобы приготовить праздничное угощение для усталых воинов, а суетливые старухи выносили из юрт брагу и бурдюки с охлажденным кумысом. Навстречу своим отцам, матерям, братьям и сестрам понеслась в степь ватага восторженно орущих ребятишек. Их сопровождала свора заливавшихся лаем собак.

Уже был различим топот породистых статных коней, искрились и переливались на солнце их золоченые сбруи, развевались по ветру расшитые войлочные попоны. Из похода возвращалась победоносная конница могущественного скифского вождя Таргитая. Сильные, хорошо обученные и закаленные в боях воины, поднимаясь в седлах, в ответ на приветствие сородичей размахивали над головой остроконечными шапками. У многих всадников за поясами кафтанов, подбитых алым шелком, сверкали знаменитые скифские топоры – сагарки и короткие мечи – акинаки. Наравне со своими мужьями, отцами и братьями отважно сражались и скифские женщины. Они были отличными воительницами и прославились среди кочевых племен чрезвычайно меткой стрельбой из лука.

Вслед за конницей громыхали большие колесницы и повозки, груженные всяческим добром, захваченным у неприятеля, а опытные табунщики гнали перед собой отары овец и табуны лошадей. Неделю назад кочевники массагеты напали на отдаленные скифские пастбища и похитили несколько табунов породистых коней. Вождь Таргитай не простил врагам столь дерзкое посягательство на собственность племени и в ожесточенной битве отобрал не только свои табуны, но и увел, чтобы было неповадно, несколько табунов массагетских лошадей и другой скот.

Таргитай гордо скакал впереди своего победоносного войска на горячем гнедом жеребце. В мощной фигуре и облике вождя чувствовалась решимость и непреклонная воля, а суровый взгляд, казалось, пронизывал насквозь, вызывая невольный трепет у окружавших его людей. Зоркий глаз Таргитая приметил мчавшуюся во весь дух Мирину. При виде дочери на его запыленном мужественном лице с высокими скулами и густой бородой, скрывавшей массивный подбородок, появилось выражение трепетной нежности. Трудно было поверить, что этот человек с широкой ласковой улыбкой во время схватки с врагом неузнаваемо менялся – становился чрезвычайно грозным, мстительным и жестоким. Разящий меч вождя сверкал словно молния, беспощадно сокрушая неприятеля. Таргитай прославился на весь Алтай не только как доблестный боец, но и как самый мудрый и непобедимый предводитель среди кочевых племен царских скифов.