Мирина – жрица Скифии

– Ох, будет тебе! – пытаясь оправдаться, заверещала Томира, с непередаваемым ужасом вглядываясь в лицо подруги. – Дай мне чуть-чуть отдышаться, и я вновь пойду в реку. Мириночка, ты ведь никому не скажешь, что я сильно напугалась?! Ладно?

– Ну, уж так и быть, не скажу! – примирительно улыбнувшись, заверила ее Мирина.

Ткнувшись холодным носом в плечо подруги, Томира благодарно всхлипнула. Затем она резво вскочила на ноги и, пытаясь согреться, прижалась спиной к накалившемуся за день большому каменному валуну. Через некоторое время, крепко стиснув зубы, Томира с разбегу бесстрашно бросилась в обжигающе-холодную Катунь. Борясь с течением и отчаянно барахтаясь в реке, она вдруг почувствовала, что вода держит ее, мягко выталкивая на поверхность. Ликованию девочки не было предела. Подбадривая подругу, Мирина все время держалась рядом, готовая прийти на помощь в любой момент.

– Здорово! Я смогла! У меня получилось!!! – захлебываясь от переполнявшего ее восторга, громко закричала Томира.

– Ты самая отважная девочка на свете! – радостно засмеялась в ответ Мирина и с чувством добавила. – Я ни на миг не сомневалась в тебе!

Потеряв счет времени, Томира раз за разом бросалась в реку и в итоге научилась довольно сносно держаться на воде. Она уже посинела от холода, но Катунь властно манила к себе девочку, даруя непередаваемое чувство единения с животворной силой воды. Вволю наплескавшись, продрогшие дети наперегонки побежали домой. По дороге к кочевью они согрелись.

– Я голодна, как волк! – сообщила подруге Томира.

– Так пойдем к нам! Бабушка накормит сладким пирогом с ягодами, – предложила Мирина.

Томира согласно кивнула головой и в предвкушении лакомства облизнула губы.

Увидев разгоряченные лица девочек, их мокрые волосы и искрящиеся счастьем глаза Томиры, Аргимпаса всплеснула руками и воскликнула:

– Ай да, Томирочка! Похвально, что ты смогла преодолеть свой страх и научилась-таки плавать!

– Это меня Мирина научила! – с нескрываемой гордостью заявила девочка и вдруг затараторила. – Я ее так люблю! Так люблю! Это было просто замечательно! Сначала я захлебнулась и чуть не утонула, но Мириночка меня спасла! Она крепко ухватила меня за косы и вытащила из воды.

– А как же иначе? – недоуменно пожав плечами, отозвалась Мирина. – Мы же скифы и должны во всем помогать друг другу!

Жрица ласково взглянула на подруг и, обняв их за плечи, завела в свой шатер. Аргимпаса накормила детей только что сваренной вкусной ухой из щуки и пирогом с ягодной начинкой. Присев рядом с девочками, жрица налила себе кумыса в расписную чашу и стала неторопливо отпивать его мелкими глотками. С наслаждением поедая увесистый кусок сладкого пирога, Томира в который раз принялась разглядывать великолепный ковер, украшающий стенку шатра. На нем была изображена сидящая на троне богиня-мать Апи, облаченная в длинные пестрые одеяния. В правой руке она держала большую ветку с отростками, заканчивающимися пятью парами раздвоенных лепестков, символизирующих целебные растения Алтая. Трон великой богини Апи был основан на корне могучего дерева, а само Древо жизни росло прямо из колен скифского Божества. Жрица Аргимпаса собственноручно выткала этот замечательный ковер незадолго до рождения Мирины.

Скифские женщины слыли искусными рукодельницами, прекрасными знатоками природы и тонкими наблюдателями. Они с любовью украшали свои шатры и юрты ткаными коврами, кошмами, узорчатыми войлочными изделиями, изображая на них радостное многоцветие окружающего мира. А мужчины славились далеко за пределами Скифии уникальной резьбой по дереву. С необыкновенной фантазией вырезая всяких причудливых зверей, они украшали ими не только свои жилища, но и седла породистых лошадей.

Взгляд Томиры остановился на деревянном кувшине, покрытом изящной резьбой. Позолоченные ручки сосуда были сделаны в виде летящих фигурок горных баранов – архаров с повернутой назад головой. А рядом с постелью провидицы Аргимпасы на подставке возвышались две позолоченные фигурки оленей с великолепными ветвистыми рогами. У кочевых скифов могучий царственно-гордый олень был самым почитаемым животным – олицетворением света и солнечного Божества. Томира глубоко вздохнула, в скромной юрте ее родителей не было таких прекрасных вещей.

Покончив с трапезой, Аргимпаса убрала остатки еды и принесла вместительную каменную чашу. Ловко орудуя тяжелым пестиком, жрица стала растирать в чаше заранее заготовленные и высушенные целебные травы.

– А мне можно помочь? – умоляюще глядя в сосредоточенное лицо Аргимпасы, робко попросила Томира.

– Конечно, детка! – отозвалась провидица и, пододвигая ей свою чашу, добавила. – Только не торопись, лекарство надо готовить с душой и любовью!

Прижав к верхней губе высунутый кончик языка, Томира принялась старательно растирать сушеную траву каменным пестиком. Мудрое лицо Аргимпасы озарила теплая улыбка. Старая жрица поощряла интерес этой милой любознательной девчушки к целебным травам, лечению больных и раненых соплеменников.

Тем временем Мирина занималась приготовлением целебного настоя из собранных утром растений. Она тщательно разминала руками чашечки цветов и заливала их чистой ключевой водой. Этот настой применялся для лечения внутренних недугов и расстройств.

Некоторое время понаблюдав за работой детей, Аргимпаса вскипятила воду для приготовления отвара из целебных плодов и листьев.

– Лекарства изготавливаются из множества растительных материалов: листьев, стеблей, корней и коры, а также из цветов, плодов, веток и семян, – неспешно поясняла жрица. – Чаще всего для лечения больных используются дикая гречиха, липа, ромашка, зверобой, одуванчик, крапива, красный клевер, валериана, полынь, подорожник. На недужного человека действует целительная сила, присущая этим растениям. Опытный жрец или шаман – знающий толк в лечебных травах, сможет даже приготовить чудодейственный состав, с целью развить в боязливом человеке смелость и способность взглянуть в лицо своему страху.

Немного помолчав, Аргимпаса серьезно и строго взглянула на притихших девочек и назидательно проговорила:

– Запомните! Многие болезни проистекают не от заразы, а от несоблюдения в нашей жизни заветов всемогущей богини Апи – покровительнице скифов!

Мирина и Томира сосредоточенно слушали наставления мудрой и опытной провидицы, стараясь не пропустить ни единого сказанного ею слова. Негромкие уверенно произнесенные слова Аргимпасы крепко оседали в сознании детей, пробуждая чувство ответственности не только за свои поступки, но и за праведную жизнь всего племени.

Почуяв чужаков, залились лаем сторожевые псы. Аргимпаса поспешно поднялась и вышла из шатра. Следом за ней метнулись девочки. Жрица громко цыкнула на собак и они, поджав хвосты, бросились в рассыпную.

У шатра остановилась крытая войлоком повозка на высоких деревянных колесах, из которой раздавался надрывный детский плач. Повозкой управлял высокий широкоплечий кочевник с суровым мужественным лицом. Судя по богатой одежде, это был знатный воин. На нем была вышитая рубаха, короткий подбитый алым шелком шерстяной кафтан, перетянутый в талии позолоченным поясом, и узкие коричневые штаны. Высокую обувь незнакомца стягивали бронзовые браслеты, а за украшенным золотой бляхой поясом сверкал скифский боевой топорик – сагарк.

Воин ловко спрыгнул с повозки и, сняв с головы остроконечную войлочную шапку, почтительно обратился к пожилой жрице:

– Идет молва, провидица Аргимпаса, что ты самая мудрая и многоопытная целительница всей Скифии. Прошу тебя, окажи милость, помоги моему маленькому сыну! Он кричит, не смолкая, вот уже несколько дней. Шаман моего кочевья не смог помочь ребенку. Мы с женой в отчаянии, ведь это наш первенец!

Загорелое скуластое лицо незнакомца хранило спокойствие, но было очевидно, что ему стоило больших усилий подавить волнение в голосе.

– Я постараюсь помочь твоему сыну, – кивнув головой, с достоинством проговорила Аргимпаса.

Облегченно вздохнув, воин бросился к повозке и помог выйти из нее молодой грузной женщине в цветастом шелковом платье. Она бережно прижимала к себе годовалого ребенка. Малыш пронзительно кричал и корчился от сильной боли. На красивом округлом лице женщины застыла маска страдания, а полные слез карие глаза умоляюще смотрели на жрицу. Пока мужчина поспешно складывал у ног Аргимпасы дары: двух связанных барашков, глиняный горшок с диким медом и великолепную шкуру черно-бурой лисицы, простодушная Томира, приоткрыв от восхищения рот, разглядывала украшения незнакомки. Поверх отороченного горностаем нагрудника женщины сверкали бусы из драгоценных камней, на руках блестели изящные золотые браслеты, в ушах – серьги с подвесками, а высокая замысловатая прическа из кос крепилась костяными и серебряными шпильками. Внимательно рассмотрев женщину, Томира перевела взгляд на роскошную упряжь породистых лошадей. Бронзовые удила коней были украшены позолоченными головами барсов, а золотые налобные бляшки инкрустированы цветными камешками.

Приняв подношение, Аргимпаса пригласила приезжих в свой шатер. Мирина проворно развязала барашков и поместила их под навес в небольшой загон. После чего она обхватила руками тяжелый горшок с медом и, прижав его к животу, потащила в шатер. Томира погладила ладошкой пушистый лисий мех и, кокетливо дернув плечиком, закуталась в чернобурку. Гордо выпрямившись и величаво ступая, будто царица, она двинулась вслед за подругой. Мирина обернулась и, передразнивая Томиру, сильно раздула щеки и скосила глаза к переносице. Глядя друг на друга, девочки прыснули от смеха.

Тем временем Аргимпаса уже осмотрела больного ребенка. Мельком глянув на вошедшую Мирину, она велела ей принести гостям прохладного кумыса. Затем жрица подошла к резному сундуку и достала из него ожерелье, составленное из просверленных камушков, рыбьих позвонков, резцов сурка и медвежьих когтей. Жреческим украшениям придавалось большое значение, так как в них таился магический смысл. Они являлись личными амулетами, охраняющими прорицателя от злых духов, сопутствовали удаче в целительстве и гадании.

Аргимпаса надела на себя ожерелье и, вознеся молитву покровительнице скифов богине Апи, приступила к лечению. Она раздела плачущего ребенка и уложила на ковер рядом с очагом. Приподняв голову малыша, жрица напоила его теплым болеутоляющим настоем. Затем быстрым уверенным движением вправила большую паховую грыжу и принялась водить ладонью по напряженному, вздутому животу мальчика. Мать с замиранием сердца наблюдала за действиями пожилой целительницы. Вскоре под чуткими руками Аргимпасы ребенок успокоился, его животик стал мягким. А когда малыш заулыбался и начал что-то лепетать, лицо молодой женщины просияло.

Аргимпаса подняла голову и, окинув красноречивым взором расплывшуюся фигуру гостьи, с уверенностью заявила:

– Второй ребенок, которого ты носишь под сердцем, тоже мальчик.

Женщина радостно заулыбалась, обнажив крепкие белые зубы. Она поспешно сняла с себя великолепные сердоликовые бусы и, в знак признательности за добрую весть, с почтительным поклоном вручила их Аргимпасе.

– Судьба скифских племен решается на поле брани, – одобрительно посмотрев на жену, проговорил мужчина. – Я счастлив, что судьба распорядилась одарить меня вторым сыном. Нашему кочевью нужны сильные мужественные воины.

Жрица передала малыша в руки матери, и та принялась нежно целовать его в пухлые смуглые щечки. Аргимпаса подробно рассказала женщине, как ухаживать за мальчиком, пока он полностью не поправиться, и дала с собой кувшин с целебным настоем.

Низко поклонившись жрице, воин торжественно произнес:

– Аргимпаса, ты не только необыкновенно прозорливая искусная целительница, но и очень добросердечная женщина! За исцеление сына мы, по приезду домой, принесем в жертву богине Апи самого лучшего белого коня.

Видя, что чужаки засобирались в дорогу, Мирина приблизилась к женщине и легонько пощекотала теплую ладошку ребенка. Малыш засмеялся и, ухватив палец девочки, пытался затянуть его себе в рот. Мирина и подбежавшая Томира стали смешно агукать, забавляя мальчика. Взрослые с улыбкой наблюдали за их веселой игрой.

Еще раз поблагодарив жрицу за исцеление сына, кочевник обнял за плечи жену и направился вместе с ней к выходу из шатра. Аргимпаса и девочки вышли их проводить. Воин заботливо усадил в повозку жену с ребенком, затем взобрался сам и рванул вожжи. Повозка с грохотом тронулась с места и вскоре покинула кочевье.

Смеркалось. Заходящее солнце окрасило медленно плывущие по небу облака в сказочные цвета, отбросив от деревьев и юрт длинные фиолетовые тени. По кочевью забегали стайки молодых скифянок, которым нравилось собираться вместе по вечерам и, напевая песни, прясть тонкие нити из овечьей шерсти, а также вволю поболтать о житье-бытье и холостых парнях.

У повозки, покрытой пестрым войлочным ковром, расположились несколько девочек, которым не терпелось узнать, о чем сегодня им собирается рассказать Мирина. По заведенному обычаю дочь скифского вождя Таргитая каждый вечер с удовольствием пересказывала юным соплеменницам удивительные истории и сказки, поведанные ей перед сном бабушкой.

Закончив очередную сказку, Мирина обхватила руками колени и прислонилась спиной к высокому колесу повозки. Теплый ветерок шевелил густые черные волосы девочки, покрывавшие ее голову, шею и худенькие плечи. Мирина задумчиво посмотрела на синеющий вдали горный хребет и запела. У дочери вождя был на редкость выразительный и проникновенный голос. Частенько песни, которые напевала Мирина, звучали на странном, непонятном ей самой языке. Своей необычайной мелодичностью и красотой они ласкали слух, но резко отличались от воинственных гордых песен кочевников. Слушая пение Мирины, притихшие дети, словно зачарованные, покачивались в такт мелодии, испытывая при этом прилив умиротворяющей энергии и счастья.

Допев до конца песню, юная певица умолкла, любуясь переменчивыми красками вечерней зари.

– Мириночка, скажи нам, о чем твоя песня? – негромко попросила одна из девочек с конопатым личиком и смешным вздернутым носиком.