Три восхода солнца

– Канары. Или Багамы. – С видом знатока заявляет Фер. Странно, но в его тоне разочарование. Неужели мечтал увидеть что-то другое? – А мы не были на Таити, нас и здесь неплохо кормят…

Его тон вызывает во мне подозрения. И я спешу спросить с вызовом:

– Красиво ведь, разве нет? – По мне, так пейзаж за окном прекрасен. Как же я соскучилась по солнцу! А пальмы я только в кино видела, а тут достаточно протянуть руку и… – Фер, пойдем купаться?

– Брр, еще чего! – Его аж передергивает. Ой, забыла, коты не любят воду. Наверняка соленую даже больше, чем речную.

– А почему тебя удивили райские острова? В твоей спальне не так? – Начинаю понимать. Странно ведь, когда за окном Канары, а не Питер, прямо как на заказ. Кажется, догадка верна, котик кивает.

– Это пространственные комнаты, – подтверждает рыжий друг. – Спальни выглядят и меняются, чтобы угодить проживающим. – И с ходу отметая попытки перебить его речь, заявляет безапелляционно. – Да, твой выбор, хоть тут и день. Может не сознательный, а подсознательный, но комната подстроилась именно под твои желания, не спорь. Кстати, так еду в номер заказать можно, сок гранатовый, опять же. Только сильно не наглей, все учтется в счете…

Я и не думаю наглеть, тем более спорить. И не вижу ничего плохого в подсознательном желании оказаться на югах. Вот если бы мы зашли в комнату пыток… думаю тогда мне было бы неловко, как минимум. Поэтому-то котик так любопытствовал – интересно было, что у меня в голове? Ага, скажи, где ты живешь, и я скажу кто ты. Забавный он.

При мысли о пыточной комнате пространство спальни дрогнуло, но осталось прежним. Только мягкая игрушка исчезла. Тьфу, ты! Хитрое помещение. Подумаешь в шутку о чем-то неприличном, а оно тебя выдаст ненароком. Впрочем, если в шутку, не выдаст, а если серьезно…

– Знаешь, Фер. Хочу кое-то проверить. – С этими словами весьма бесцеремонно выпроваживаю котика из спальни и выхожу сама, закрывая дверь. Затем сосредотачиваюсь.

Наверное, это некая форма мазохизма – вспоминать давно позабытые места и возвращаться. Чтобы понять, что время ушло, его не вернешь. Никого и ничего уже не вернешь, а поход в прошлое – как посещение могилки на кладбище. Но все же, все же… Возможно второго шанса попасть сюда у меня не будет… Вспомнить и отпустить, чтобы идти дальше – не это ли называют лечебной терапией?

Снова открываю дверь и… уверенно шагаю в полумрак комнаты. Нежный красноватый свет ночника мягко разгоняет тьму, и длинные серые тени еще пытаются уползти в стороны, спрятаться поглубже за веселенькой обивкой кресла или в глубине стенного шкафа. Когда-то они пугали маленькую девочку, но девочка выросла и больше не боится темноты…

Большую часть комнаты занимает кровать, накрытая массивным балдахином. Нелепым при низком потолке комнаты, словно походная палатка в пещере, где и так нет ни дождя, ни ветра. Но, наверное, каждый ребенок в детстве мечтает о собственном домике, маленьком волшебном мире. Я не была исключением. Комната в комнате, детский Ватикан.

В остальном обстановка в спальне самая что ни на есть обычная: письменный стол с дешевой канцелярской лампой. Стопки книг на подвесной полке: от девичьих романов-дневников «Как понравится мальчику?» до «Хоббита». Помнится, Мона, а в то время еще Маргаритка, ты и за «Властелина колец» принималась, да только книга показалась невероятно скучной и заумной. То ли дело смешная и трагичная сказка про маленького приключенца. А теперь нет ни смысла, ни времени читать, всегда ведь можно посмотреть фильм, правда?

Место у кресла пустовало. Когда-то там стоял домик для кукол, красивый, ярко – розовый монстр, выпрошенный у родителей на День Рождения, а сейчас задвинутый подальше в шкаф. Немного грустно, когда любимые вещи приходится прятать и забывать лишь потому, что они «не подходят». «Эта игрушка для маленьких», – говорят родители, и ты соглашаешься. Конечно, ведь ты уже большая девочка. «Это тебе не по статусу», – продолжаешь говорить уже сам себе, добиваясь большего, отсекая лишнее ребячество. Но разве так важно, что о тебе подумают другие? От статуса и возраста игрушки не перестают быть любимыми, вот только играть в них становится стыдно. Уж не потому ли пожилые люди делают выбор между «хочется» и «надо» в пользу первого? Терять солидность в глазах окружающих – не страшно, когда понимаешь, что жить осталось недолго. «Что стар, что млад», судачат вокруг, и, пользуясь пословицей, можно снова вернутся к любимым с детства вещам…

Вздыхаю. Какие мы умные, задним-то числом…

У стены, доказывая необходимость существования, упрямо возвышается тумбочка с гордым «взрослым» названием: «туалетный столик». Название она оправдывает лишь небольшим зеркалом, расческой, детским блеском для губ и музыкальной шкатулкой, обклеенной позолотой. Содержимое шкатулки с драгоценностями стыдливо прячется внутри, да и откуда у девочки-подростка золото – бриллианты? Лишь пара самодельных фенечек, несколько бабушкиных тяжелых кулонов, брошка, да стеклянные шарики разного цвета: вот и все богатство.

Робко двигаясь вперед, словно во сне, боясь, что морок развеется в любую секунду, я подхожу к шкатулке и открываю ее. Дернулась и остановилась балерина под несколько фальшивых мяукающих нот. Правильно. Давно я не заводила пружину и не собираюсь делать этого сейчас – всегда терпеть не могла звякающую, словно дешевая бижутерия, мелодию. Перебирая пальцами ничего не значащие безделушки, как когда-то в детстве, я вздохнула еще раз. Нет в них ни сверх – мощного амулета, ни проклятого древними колдунами украшения. Жаль, конечно, но взрослая жизнь тем чаще приносит разочарования, чем больше было надежд в детстве. На чудо, незамеченное всеми, но открывшееся именно тебе. На приключения, из которых не просто выходишь сухим, но еще и героем, признанным, обласканным лучами славы и популярности. Доказавший самому себе право на жизнь, а не существование.

Только становясь старше, понимаешь, что героизм – штука сложная, чаще всего несовместимая с этими самыми славой и популярностью. А великие поступки делаются не на показ, а скорее уж наоборот, скрытно, подальше от известности. «Преступники Добра», – хмыкаю про себя. Даже сейчас, Мона, борец с жутиками всех мастей, помогая другим, ты всего лишь помогаешь себе. Никакого альтруизма – героизма нет и в помине. Мама, папа, наверное, вы неодобрительно смотрите на дочь с небес?… Ну, или где вы там сейчас…

Окно детской, в которую превратилась гостиничная спальня, открыто настежь, а за ним ночной парк, обдувающий лицо влажной прохладой, не иначе, как шел дождь. Я еще раз вдыхаю свежий воздух прошлого. Невероятно реального прошлого, без пыли и трухи прошедших лет, без чехлов покинутого дома, с запахами травы и домашних пирожков…

В окно наглым образом влетает ворон, по-хозяйски устраиваясь на подоконнике. Говорят, что кошки ночью серы, видимо правило распространяется и на птиц. Глаза ворона отражают свет ночника, а иначе как объяснить их красноватое мерцание? Птица из прошлого, словно предупреждение об опасности. Предвестник беды, которая уже произошла…

– А ну кыш, дрянь подзаборная! – Кидается на ворона Фер.

Его появление и крик заставляют меня вздрогнуть, вернутся в реальность из далекого детства. Я думала у котика больше тактичности! Ведь не зашел же он следом за мной в комнату, лишь заглянул неуверенно в дверной проем, так и не переступив порог. Но стоило появиться ворону, как Фер отбросил светские манеры и рыжей молнией рванул к окну. Инстинкты, что ли, взыграли? Животное.

Наглая птица тоже в долгу не осталась. Лишь накаркав прямо в кошачью морду, хлопнув несколько раз крыльями прямо перед носом рыжего охотника, скрылась в темноте ночи.

– Во нахал, а? – Ферри обижено принялся умываться, совсем как обычный домашний кот. Я едва сдержала язвительную реплику в духе «кто бы говорил».

Комната снова меняется. Пора возвращаться из мира грез и детских фантазий, оставив их позади. Вперед, Мона, вспомни: кем ты стала, чего достигла, что пережила. Ты боец, и не имеешь права раскисать! Письмо от неизвестного, ха! Я никого не боюсь, бежать-то все равно некуда. Я сильная, ловкая, осторожная и умная. Знаю цену непутевой, но не беспутной жизни. И пусть от скромности умирает кто другой, я собираюсь жить вечно!

Только сока попью…

*

– Фельдмаршал, я больше не могу… – жалкий шепот то и дело прерывался тихим стоном. – Эта тяжкая ноша не по силам мне…

– Я появился не случайно. – Голос говорившего был властен, а тон не предвещал ничего хорошего. – От тебя слишком долго не было вестей. Мой господин, Великий Герцог, лично, предложил твою кандидатуру для дела. А жалкий бабник Антессер поклялся, что ты справишься. Мне все равно, что за интриги ты плетешь с генерал-аншефом, – дрожь прошла по телу собеседника, – но если ты провалишься, пострадает репутация Великого Герцога, как лучшего советника Его Величества!

Лязгнул металл. В комнате повисла гнетущая тишина, затем стоны и всхлипы участились.

– Мы почти у цели, но все не так просто… Она… Я не могу говорить открыто…

Громкий удар прервал оправдательные речи. И согласное молчание стало окончанием разговора.

*

В темной холодной комнате, подобной каменному склепу, стало нестерпимо душно. Мужчина на грубо сколоченной кровати проснулся и перекрестился, глядя на распятие. Изящная одежда бесформенный комом валялась на дощатому полу. Стелился под ноги утренний туман.

Глава тринадцатая

Я проснулась не от яркого солнечного света за окном, а от пристального взгляда. Еще не открывая глаз, почувствовала его на себе. Так на постороннего мог смотреть только наглый, уверенный и знающий о собственной безнаказанности человек. Подобное сочетание сулило неприятности.

Все еще не открывая глаз, я сонно потянулась, нащупывая под подушкой серебряный крест со вставкой крупного янтаря и выгравированной на обороте пятиконечной звездой. Не бог весть какое оружие, зато универсальное – долбанет, пусть не сильно, но по всем видам жутиков. Заерзала под легким одеялом, подогнула колени, готовая вскочить и вступить в бой с неизвестным…

– А характер хуже, чем я думал. – Прищелкивая языком, задорно произнес писклявый голосок, и щеку обожгло чужим дыханием.

Я открыла глаза. Все та же светлая комната на берегу моря, ласковый шепот волн и шелест занавески из ракушек. Райский уголок, среди красот которого не задумываешься об опасности. А зря.

Прямо надо мной висел в воздухе мальчишка лет шести-семи. В обезоруживающей пижамке с мишками. С огромными голубыми глазами на миловидном личике в обрамлении золотистых кудряшек. Если бы не отсутствие крыльев за спиной и наличие небольших рожек, можно было принять его за ангелочка с рождественской открытки. Незванный гость улыбнулся. Улыбка вышла хищная, многообещающая. Кто он?

– Сестричка, о тебе столько говорят, что я не удержался. Решил посмотреть на чудо природы лично. – Мальчишка противно хихикнул. Я отметила про себя его «ты» и нахальный тон. Абсолютную наглость (посмел разбудить меня и бесцеремонно разглядывать сонную!), обращение: «сестричка», и решила с неизвестным не церемониться.

– А ты что за чудо природы, братик? – Руку из-под подушки не вынимаю, не атакую. Уверенности, что крест поможет заметно поубавилось. Жутик разумный, говорящий, человекоподобный, на черта или беса не похож, уж очень красив для нежити, но с рожками, и летает опять же. Не дух, не призрак, не фейри. Демон? Но демонов высшего порядка не существует! Не в нашем материальном мире, уж точно!

Мальчишке надоело лежать на воздухе, и он сел, слегка покачиваясь над кроватью. Может, галлюцинация? Волшебная комната проказничает, создавая придуманные объекты? Да нет, не может быть. Нет в моем подсознании рогатых мальчиков в пижамах.

– Рад познакомится. Олицетворение луны, Анамелех. – «Скромно» представился гость, сдувая непослушную прядь со лба и подпирая рукой щеку. Имя мне ни о чем не говорило. Но мальчишка вел себя как богатенький наследник известной дворянской фамилии, услышав которую я должна была пасть ниц и молить о милости. Неужели, правда, демон высшего порядка? «Олицетворение луны», странно…

– Ты божок? – На всякий случай уточняю я.

– Как ты меня назвала?! – Рогатик аж в воздух взвился от возмущения. Выпрямился во весь свой полуметр с кепкой, топнул ногой по невидимой опоре. Подбородок вперед выпятил.

В детской пижаме, с горящими глазами и гордо поднятой головой выглядел демоненок забавно. Я непроизвольно поднесла руку к цепочке на шее, нащупывая крестик. Если передо мной демон, почему до сих пор не обожгло?.. Но крестика на шее не было…

От удивления я даже вторую руку из-под подушки вытащила. При виде большого креста нахальный гость сжался и отпрянул подальше от кровати. Всю браваду как ветром сдуло. Это хорошо, это правильно. Значит все-таки демон. Правда, молитвы я читать не умею, экзорцист из меня вообще никакущий, а веры в бога в тебе, Мона, не больше, чем в деда мороза. Ни прогнать, ни подчинить темную силу не выйдет. Хорошо, что демон об этом не знает, можно блефовать и вести переговоры. Интересно, чего ему надо от истребительницы нечисти? Месть? Мог бы напасть, пока я спала. Уж если его не остановили ни пепел, ни серебро, ни даже санктум… Ха, «святая земля», как же! И крестик пропал…

– И какова цель твоего визита, Анамелех? – Моя очередь улыбаться. А то, ишь, какие наглые жутики развелись! Я что, зверюшка в зоопарке, чтобы приходить любоваться?

Мальчишка молчит, сопит обиженно. Забавный. Но демоны высшего порядка – это не шутка. Если хоть на миг представить, что они, правда, существуют… Мама-миа! Я столько читала, не веря ни единому слову. Про управление силами времени и пространства, про знания о мире, будущем и потаенных желаниях людей. Про залы преисподней (из-за чего не могла без смеха смотреть «Аватар», мало того, что пародия на «Покахонтас», так еще и великая сила жизни названа «Эйва», то есть «Вражда», также как один из залов). Про правителей Адских Легионов (название которых произносишь в заклинаниях и даже не задумываешься над смыслом заученных слов). Да не может того быть! Если хотя бы десятая часть – правда… Караул, товарищи!