Качели времени. Лабиринт времени

– Здорово. – кивнула я, принимая чашку с горячим напитком. – Я бы тоже хотела выбирать сны по настроению.

– Не советую. – покачал головой Дан. – Это не так уж и здорово.

– Но почему?

Хронос снова пустился в объяснения.

Сон, по сути своей, является иллюзией. Нет, иногда он способен стать сигналом о том, что что-то не так у человека. Проблемы, дурные мысли становятся кошмарами. А иногда во сне приходит решение, над которым человек долго бился… Но телепат может сам выбирать себе сны, и тут заключается главная опасность.

Конечно, в здравом уме никто не станет отдавать предпочтение кошмарам. Поэтому сны, по большей части, снятся приятные. Мужчина упомянул, что поначалу в своих снах он вызывал счастливое прошлое на родной планете. Засыпая во вневременности, он как будто переносился к себе домой, играл с сыном, общался с родными, подолгу гулял по родному городу… Но у этих счастливых и радостных снов был и недостаток: рано или поздно приходилось просыпаться.

– Иногда жутко хотелось остаться в собственном сне. Не возвращаться в реальность, где всё иначе. Вспомни: наверняка у тебя бывали такие сны, после которых ты чувствовала некоторое разочарование. Возвращаясь в реальный мир сожалела о том, что тут всё не так. И даже жалела о том, что приснился счастливый сон.

Я кивнула – бывало и такое.

– Вот и у меня бывало. – грустно улыбнулся Дан. – Постепенно я понял, что не стоит жить прошлым. И потому сны программировал иные. Без участия тех, кто остался в другой жизни. Что-нибудь тихое и спокойное. Природное. Или же созвездия, среди которых потом и гулял, разглядывая их, изучая. Иногда заходил в гости в сновидения к разным людям, болтал с ними. Они думали, что это просто сон и не придавали моему появлению большого значения. А иногда я просто перемещался мысленно в свою лабораторию и работал.

Я покачала головой. Всё-таки Хронос неисправим.

– Да, я трудоголик, и горжусь этим! – согласился мужчина.

Я осмотрелась по сторонам. Солнце уже наполовину показалось из-за горизонта, посылая тёплые лучи. День в этом сне обещал быть жарким. Практически идеальное место. Очень спокойное, но такое красивое! И красок-то всего ничего: белый песок, светлое дерево веранды и дома, сияющее золотом лучи и самые синие в мире небо и море. Если бы не солнце, позолотившее воду, я бы не смогла угадать, где заканчивается одно и начинается другое.

– Здесь так хорошо. Тепло, солнечно, ясно. Тебе подходит. – кивнула я. – Почему же во вневременности вечно пасмурно? Только ли из-за того, что энергии тратится меньше в таком режиме?

– Не только. Спасибо – приятно, что ты думаешь о тепле и солнце в контексте со мной. Но на самом деле, Саша, я совершенно иной. Уже давно не солнечный мальчик. И даже не знаю, был ли им.

– Был. Я тебя, конечно, тогда не знала… Но уверена, что был. У тебя улыбка солнечная и добрая.

– И очень очаровательная! – не преминул подчеркнуть Хронос, улыбаясь. – Но это было очень давно. Теперь же я просто уставший человек. Пасмурный и дождливый.

– Но и в твоём вневременном лесу иногда появляется солнце.

– И сам я порой нахожу силы ещё пожить. Спасибо тебе, девочка. В последнее время искра жизни теплится во мне только благодаря вам: тебе, и всей нашей семье.

– Рады стараться. Ещё бы так постараться, чтобы тебе уходить не пришлось…

– Нет. Надо. Я устал. Тут же дело не только в закончившейся энергии. Я устал от воспоминаний, снов и мыслей. Я покоя хочу.

– Понятно. – кивнула я. – Ты его заслужил.

– Я надеюсь на это…

Помолчав, я снова огляделась.

– Интересно, а это место есть в реальности?

– Было. Мы сидим на веранде моего дома из прошлой жизни.

– Ты же сказал, что не возвращаешься в прошлое во сне.

– Я не возвращаюсь к людям прошлого. Сейчас я здесь с тобой. От дома же остался только внешний вид. Его самого давно нет, и я даже не представляю его внутри. Ты можешь постараться зайти внутрь, но там ничего нет.

– Но есть что-то прежнее?

– Небо и солнце. Они всегда остаются неизменными. Как вечность.

– А море?

– Море течёт и изменяется. Как наша жизнь. Просто оно более бесконечно.

Глава восьмая. Лабиринт времени

Держа нож у горла незнакомца, я наконец-то смог рассмотреть его. Седые длинные волосы, стального цвета глаза, абсолютно ничего не выражавшие. Брови и нос навевают ассоциацию с птицей – орлиные. Тонкие губы внезапно разошлись в улыбке и мужчина расхохотался. Интересно! Веселье его преобразило. У глаз появились добрые морщинки, выражение их сменилось. Сейчас передо мной сидел приятный в целом человек, от которого, кажется, просто невозможно ожидать чего-то плохого. В то же время, обладая достаточно развитым воображением, я могу представить его и нахмуренного, разозлённого… С таким не хотелось бы встретиться в тёмном переулке.

Любопытно было бы узнать о причине его смеха. Я ножом, вроде бы, его ещё пока что не щекотал. И вся ситуация кажется мне слегка подозрительной. Этот человек пригласил меня пройти в комнату, которая непонятно как появилась в Лабиринте. На пороге я испытал ни с чем несравнимые ощущения, о которых даже вспоминать больно. Скорее всего, потерял сознание, ибо совершенно не помню, как оказался в кресле. И… Куда делась моя Ли?

– Где Лилия? – поинтересовался я. – И прекрати смеяться. Мне бы на твоём месте смешно не было.

– Я, конечно, не слишком осведомлён о твоём чувстве юмора. – чуть растягивая гласные, произнёс незнакомец. – Однако сдаётся мне, при мысли о том, что кто-то собрался прирезать призрака, рассмеялся бы и ты, дорогой мой Парис.

– Ты знаешь моё имя – прекрасно. – кивнул я. – Это избавит меня от необходимости представляться. Хотелось бы также узнать, как к тебе обращаться. А ещё получить ответ на свой вопрос.

Его слова по поводу призрака я просто пропустил мимо ушей. Какой он, к мацтиконам призрак, если вполне осязаем и жив… Я даже видел, как бьётся на шее вена, которую я с удовольствием перережу, если с Ли что-то не так.

– Твоя жена на некоторое время оставила нас. Мне нужно поболтать с тобой и надеюсь, ты не откажешь мне в этом… Можешь называть меня проводником Лабиринта, ибо имя всё равно скажет тебе ненамного больше.

– Я продолжу настаивать. Не люблю, когда не отвечают на мои вопросы.

– А я не люблю, когда не внемлют моим просьбам. – нахмурился незнакомец. Предположения мои подтвердились. – Впрочем, я готов назвать своё имя – здесь нет никакого секрета. Валентин.

– Не скажу, что знакомство это для меня приятно…

– Может, ситуация изменится, если ты наконец-то уберёшь этот нож? Всё равно сделать им ты ничего не сможешь.

– Я похож на идиота?

– Ты им и являешься.

Сказав это, Валентин схватил нож за лезвие и дёрнул его на себя. Рукоять я держал крепко, поэтому ладонь он наверняка поранил. Но нет – мужчина продемонстрировал мне абсолютно целую и невредимую руку. Увидев это, я прозевал момент, когда его кулак прилетел мне в челюсть. Тут уже я кубарем скатился на пол, а проводник встал, и глянул на меня.

– Запомни раз и навсегда: я не люблю подобных фокусов. Тебя прощает лишь то, что ты со мной не знаком, и в принципе не знаешь, кто я и на что способен. Только это. Но в будущем, надеюсь, сегодняшний урок ты учтёшь и более не будешь вести себя по идиотски.

Я хмыкнул, и заправил нож за пояс. С характером мой новый знакомый. Что же, посмотрим, в каком направлении события будут развиваться дальше.

– Надеюсь, я смог показать тебе, что являюсь призраком, и потому оружие мне не страшно? – поинтересовался Валентин, отходя к столу.

Комната, насколько я успел заметить, больше напоминала кабинет. Два кресла, небольшой диван, стол с бумагами…