Фамильный оберег. Камень любви

– А ты как думала? Вся история человечества – бесконечная череда войн. И, слава богу, что живы пока эти памятники, которые позволяют нам хоть на шажок заступить в ту или иную эпоху, – и, махнув рукой, озорно блеснул глазами. – Тут всего за неделю не перескажешь. При желании увидишь все сама, прикоснешься к петроглифам. Не поверишь, но они всегда теплые и пульсируют под пальцами, словно живые. В конце сезона я обязательно свожу тебя на Боярскую или Сулекскую писаницу. А сейчас давай-ка выпьем еще чайку, если ты не против?

Глава 6

Они вернулись за стол. Анатолий устроился напротив, облокотился на столешницу.

– Как тебе копии петроглифов? Впечатлили?

– Здорово! Но я хотела бы сама попробовать скопировать их. Это сложно?

– Не очень, но навык определенный нужен. На днях, возможно, выберемся к этой писанице, если ничто не помешает, тогда и попробуешь сделать копии. Дам тебе в помощь Люсьен. Она уже набила руку в этом деле.

Анатолий отхлебнул из кружки чай, помолчал, затем заговорил снова:

– В девяностых годах некоторые эстампажи Капели обманом вывезли за границу. Позже они нашлись во Франции и Великобритании. Слава богу и ФСБ, все удалось вернуть. Недавно их показали на выставке в республиканском музее.

Он снова отхлебнул чай, обвел взглядом лагерь.

– Вот так и живем! Как в песне поется: «Не ждем тишины…» К вечеру, бывает, умаешься до чертиков в глазах, особенно, если на раскопе до сотни человек пашет. И каждый норовит что-то спросить, обратить на себя внимание, а уж напортачить, испортить – хлебом не корми. Иногда умудряются такое сотворить, что только за голову хватаешься. Года три назад раскапывали мы курган. В том месте дорогу прокладывали, и строители просто над душой стояли. Нашли десяток костей да остатки бревенчатого сруба, в котором покойник лежал. Говорю: «Ничего не трогать, пока мы его не зачертим и глубинные отметки не возьмем!» Отошел на пару минут к другому квадрату, а землекопы мигом сруб развалили. Ору на них, а они руками разводят: «Чего вы расстраиваетесь? Там же не бревна, труха одна! Тронули, они и рассыпались!» Так что и надзор нужен, но и поощрять, естественно, надо за хорошие находки. Как сегодня!

– Здорово тут у вас! – улыбнулась Татьяна, – И обед вкусный. И чай… Давно с таким удовольствием не обедала.

– Я рад, что тебе нравится!

Анатолий прищурился, наблюдая, как молодежь постепенно отваливала от стола, а дежурные принялись собирать грязную посуду в опустевшие котлы. И снова перевел взгляд на Татьяну.

– В экспедиции всегда хочется есть! До безумия! Свежий воздух, работа тяжелая! Видела, как девчонки работали ложками? Они еду, как чайки, заглатывают. Про парней и говорить нечего. Я лично голод в экспедиции вообще не переношу. Желудок не кричит – орет: поддай топлива! Кстати, ты заметила, у нас отнюдь не диетическое питание: пища жирная, хлеба – море, сладостей – конфеты, пряники, сахар – не жалеем. Мозгам тоже нужна пища. Ужинаем частенько после десяти вечера, а народ худеет. Я в прошлом сезоне килограммов десять сбросил. Вечером на работу выходим с семнадцати до девятнадцати. Школьникам больше шести часов работать по закону не положено. А вот для взрослых закон не писан. Ужин обычно начинается в восемь вечера, а народ подтягивается и в девять, и в десять часов. Иных чуть ли ни палкой приходится выгонять с раскопа.

И вновь пристально посмотрел на Татьяну.

– Можешь отдохнуть в моей палатке, а я здесь, за столом, поработаю. У нас и душ есть неплохой. За кухней мы кабинку для поваров соорудили. Вода в железной бочке, и к вечеру – почти кипяток… И постирать – без проблем! В этом сезоне у нас две стиральные машины…

– Как хорошо вы устроились! – всплеснула руками Татьяна. – Никогда бы не подумала. Стиральные машины! В поле…

– Прогресс! – улыбнулся Анатолий. – У нас в экспедиции три генератора, разные по мощности. Для освещения и компьютеров годятся слабенькие. Для сварочного аппарата и других нужд – мощнее, бензиновые и на солярке. Для них возим с собой топливо, обычно – бочку бензина да две солярки на месяц. Топливо нужно и для моторной лодки, без нее на реке никак, и для полевой кухни. На костре уже давно не готовим. Армейская печка работает на солярке и рассчитана на роту, так что хватает на всю ораву. Есть еще газовая плита, на которой готовят поджарку и пекут хлеб. Генератор заводим в шесть утра, когда повара поднимаются, выключаем после обеда и включаем уже часа в четыре дня до двенадцати ночи. Словом, почти автономная республика, со своими законами, уставом и обеспечением. К вечеру завхоз баньку протопит, так от желающих попариться отбоя не будет.

Анатолий лукаво прищурился.

– Могу устроить. Без очереди, по знакомству.

– Какая банька! Жара несусветная! – замахала она руками. – Я лучше в речке искупаюсь!

– Ладно! Ладно! – усмехнулся Анатолий. В глазах его прыгали веселые чертики. – Стоит один раз попробовать – за уши не оттащишь.

– Толик, – посмотрела с укоризной Татьяна. – Я ведь сказала: хочу поработать сначала. Ты обещал отвести меня в камеральную палатку. Правда, есть одно «но»… – она замялась. – Я не позвонила маме. Она, наверно, с ума сходит… Интересно, отсюда можно дозвониться до Питера?

– Сложно, конечно! – пожал плечами Анатолий. – Нет ни сотовой связи, ни Интернета, зато есть спутниковый телефон. Умеешь им пользоваться?

– Умею, – кивнула Татьяна и смутилась. – Только звонки с него дорогие. Но я заплачу, не беспокойся.

Анатолий смерил ее задумчивым взглядом.

– Обязательно заплатишь, как же без этого! Непременно поездку организуем в город, на раскопе ведь терминалов нет, – и, протягивая трубку, снова расплылся в улыбке. – Звони уже!

Татьяна поняла, что он шутит, и все же чувствовала себя неловко.

– Скажи, какой код набрать. Я быстро! Несколько слов, как долетела…

Глава 7

Но быстро не получилось. Домашний телефон не отвечал, видно, Галина Андреевна, как обычно, находилась в бегах по городу. Позвонила на мобильный, долго шли гудки, наконец сквозь шорохи и треск пробился далекий голос матери:

– Алло! Милый, ты?

– Нет, это я, мама! Таня! Звоню по спутниковому! Я уже в экспедиции! Долетела хорошо, встретили отлично!

Татьяна покосилась на Анатолия. Склонившись над столом, он что-то быстро писал в толстой тетради.

– Таня, дорогая! Хорошо, что позвонила! А то я беспокоилась уже!

Татьяна хмыкнула про себя. Беспокоилась? Интересно, что за «милый» появился в ее окружении? Явно не дочь, а он занимал мысли Галины Андреевны. Но озвучивать свои подозрения не стала. Не хватало поссориться с матерью, находясь за пять тысяч километров от Петербурга!

– Как ты себя чувствуешь? – надрывалась в трубку Галина Андреевна. – Как твои ноги? Тебе не трудно там на костылях?

– Не трудно! – ответила она. – Костыли мне теперь не нужны. Хожу своими ногами!

– Как? – поперхнулась от неожиданности Галина Андреевна. – Как это случилось? Ты меня не обманываешь? Ты правда ходишь без костылей?

– Мама, когда я тебя обманывала? – рассердилась Татьяна. – Ты не рада?

– Какие глупости! – теперь рассердилась мать. – Витя тоже обрадовался…

– Вы что, неразлучны теперь?

– Ни боже мой, просто пьем кофе в кафешке на Невском. Что? Возбраняется?

– Это твои дела, – сухо ответила Татьяна. – Общайся с кем хочешь, только меня в эти отношения не впутывай!

– Танюша, снова грубишь? – знакомый басок в трубке звучал добродушно, слегка лениво, но она кожей почувствовала – не предвещал ничего хорошего. Легкий озноб опять прокрался под рубаху, и Татьяна едва сдержалась, чтобы не выключить телефон.

Виктор, бывший жених Татьяны, помолчал мгновение. И снова этот спокойный, ленивый тон:

– Почему я не могу порадоваться твоему выздоровлению? Нас столько связывает…

– Ничего нас не связывает! – крикнула она. – Оставь меня в покое!

– Не получится, дорогая! – Cудя по интонации, Виктор улыбался. – Как там наш Федор? Надеюсь, ты подружилась с ним?

Час от часу не легче! Татьяна вздрогнула и перевела взгляд на Анатолия. Но он спокойно открыл ноутбук и, вглядываясь в экран, снова принялся что-то писать в тетради.