Фамильный оберег. Камень любви

– Пошел ты со своим Федором знаешь куда? – пробормотала она и выключила телефон.

Заметила, что Анатолий оторвался от ноутбука и с недоумением смотрит на нее. И, продолжая сжимать в руках трубку, присела на скамейку рядом с ним.

– Послушай, нам надо поговорить, – она нервно перевела дыхание. – Я думала, это несерьезно, как-нибудь обойдется…

– Ты знаешь Федора?

– Нет, абсолютно не знаю. Но помнишь Виктора? Того, что приходил ко мне в палату? Он попросил, чтобы я порекомендовала его тебе. Федор хотел устроиться рабочим в экспедицию. – Она беспомощно посмотрела на Анатолия. – Но обошлось без моих рекомендаций. Понимаешь? Только сейчас Виктор снова спросил про него. А он ничего просто так не делает! А Федор… Федор сидел пять лет… Он – бывший археолог. И якобы кто-то что-то присвоил во время раскопок. Очень ценное, а Федор пострадал безвинно…

– Ладно, с Федором мы разберемся, – нахмурился Анатолий. – Это несложно. Но ты согласилась рекомендовать его. С какой стати? Не зная человека?

– Виктор вынудил меня согласиться!

Татьяна закрыла лицо ладонями, опасаясь, что слезы вот-вот хлынут из глаз.

– Это связано с мамой… Мне стыдно об этом говорить, но Виктор пообещал не подавать на нее в суд, если я порекомендую тебе Федора. Он интересуется историей освоения Сибири.

Анатолий хмыкнул.

– Мне он сказал, что нуждается в деньгах!

– Мама задолжала Виктору крупную сумму, – вздохнула Татьяна. – По легкомыслию, конечно.

– Виктор тебя шантажировал?

– Да! Он говорил, что придется продать квартиру, если мама не рассчитается с долгами! А это квартира дедушки, вернее, прадедушки… Бекешевы жили в ней еще до революции. После революции их уплотнили, потом вернули несколько комнат. А в девяностых папа выкупил ее целиком. Отремонтировал… – Татьяна не сдержалась и всхлипнула. – Это так гадко! Папа не допустил бы. Но он развелся с мамой. Работает в ЮНЕСКО. А мама… Мама… – Она махнула рукой. – Мама любит антиквариат…

– Не плачь! – Анатолий взял ее за руку. – Все уладится! К Федору я присмотрюсь. Но пока к нему нет никаких претензий. Думаю, лучше не посвящать его в наш разговор. До поры до времени, конечно.

– Я даже фамилии его не знаю, – горестно вздохнула Татьяна.

– Голубцов, – сказал Анатолий. – Только никак не припомню такого археолога.

– А ты всех знаешь? – поразилась Татьяна.

– Не всех, конечно. Но тех, кто серьезно копает, знаю.

– Да, я вспомнила, – оживилась она. – Виктор говорил, что Федору три года запрещено заниматься раскопками, ну, из-за того случая с хищением на раскопе. Эти находки, очень дорогие, присвоил вроде какой-то олигарх. А олигархов у нас не судят.

– Все может быть, – покачал головой Анатолий, – но я все равно об этом не слышал. – Он задумался на мгновение. – Нет, фамилия ничего мне не говорит. История странная, но я наведу справки. Непременно! Есть у меня друг, бывший полицейский… – Он переложил тетрадь с места на место, усмехнулся. – Да, задала ты мне задачку!

– Прости! – она виновато улыбнулась. – Я еще в машине хотела сказать. Но честно, испугалась, когда увидела Федора. Боюсь я его почему-то…

– Только не накручивай себя! – посмотрел строго Анатолий. – Нас много, а он – один! Теперь не спущу с него глаз!

И снова склонил голову – задумался. Татьяна терпеливо ждала, когда он заговорит снова.

Наконец Анатолий посмотрел на нее.

– Возможно, он из черных археологов. Из тех кладоискателей, которым море по колено. Тем удивительнее, что его осудили и он сидел. Видно, и впрямь подняли что-то очень ценное и попались. А это редчайший случай, поверь!

– Почему редчайший?

– Да потому, что законы у нас такие – лояльные! – Анатолий помрачнел. – То есть нас могут наказать за начало раскопок без Открытого листа[10 - Разрешение на право производства раскопок археологических памятников в России и СССР.]. Тут уж получишь по шее непременно, кто виноват в задержке, никого не волнует. А ведь сезон у нас короткий, от силы два месяца. А если три – то великое счастье для археолога. Ну, еще могут наказать за нарушение правил проведения раскопок – понятие весьма растяжимое, которое можно оспорить. Однако и то, и другое не предусматривают злого умысла. И кара, по сути, смешная, штрафы – крошечные. И все чаще некие люди под крылом известных краеведческих организаций на самом деле занимаются не археологическими раскопками, а просто-напросто ищут клады. Находки, разумеется, прикарманивают, только привлечь их к уголовной ответственности никак не получается. В наших краях пока не было прецедента, чтобы возбудили уголовное дело по двести сорок третьей статье[11 - Ст. 243 УК РФ «Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры, предметов или документов, имеющих историческую или культурную ценность» предусматривает штраф в размере от 200 до 1000 минимальных размеров оплаты труда либо лишение свободы на срок до пяти лет.] или кого-то реально наказали за самовольные раскопки. Если это удалось в случае с Федором, то улики, наверное, были грандиозные.

Он помолчал и заговорил снова с тем же угрюмым выражением лица:

– Золото во все времена притягивало людей. А могильное – особенно. Скифы использовали его для своих поделок, а над погребениями насыпали курганы. По сути, найти древние некрополи несложно. Русские, когда пришли в Сибирь, быстро это дело расчухали. И началась охота за могильным золотом. В семнадцатом-девятнадцатом веках людей, которые зарабатывали на жизнь «зачисткой» древних захоронений, называли «бугровщиками». Опасное было занятие, но, если повезет, то выгодное. Кочевники частенько нападали на осквернителей могильников, поэтому приходилось биться не на жизнь, а на смерть за погребальные сокровища. Большинство бугровщиков просто погибали на тех буграх. Впрочем, результаты раскопок иной раз оказывались плачевными. Грабители захоронений существовали всегда, в любые времена. Сейчас найти не разграбленный курган с золотыми изделиями – большая редкость.

Анатолий тяжело вздохнул.

– Раскопали мы как-то погребение, а оно потревоженное. Кости в кучу, ни бронзы тебе, ни золота, кости перемешаны, в изголовье следы от стоявшего там горшка, но грабители и его прихватили. Кто позарился на вещи умершего – неизвестно. То ли современники, то ли уже потомки подсуетились. Обнаружили мы в могиле осколки керамики более позднего происхождения. Возможно, лет через пятьсот этот могильник раскопали. То ли целенаправленно искали, то ли случайно обнаружили, сейчас даже гадать не стоит. В Сибири до недавнего времени черные копатели были редкостью, но теперь и у нас объявились. Прошлым летом подобные твари разворотили в степи неизвестное захоронение. По сути, уничтожили его. И теперь торгуют найденными серебряными и бронзовыми изделиями в Интернете. А в европейской части им вообще полная свобода. Смутные времена, восстания, войны, революции… Всегда находились те, которые прятали свои сбережения, драгоценности, деньги в земле, в домах, в подземельях, колодцах… А оружие прошлых войн? Сколько народа за ним охотится! Клады находят с завидной регулярностью. Слышала о недавно найденном тайнике в доме Нарышкиных?

– Слышала! – кивнула Татьяна. – Очень интересная находка. Говорят, вовремя воров поймали. Они будто бы хотели вынести часть клада.

Анатолий с досадой махнул рукой.

– Никто не знает, сколько они успели вынести. По заключению специалистов, украли многие драгоценности рода Нарышкиных: ожерелья, диадемы, кольца, серьги и кучу бриллиантов; три тысячи золотых и серебряных монет, посуду, столовые приборы – тоже из золота и серебра, а еще бра, канделябры, подсвечники и массу других вещей, включая старинные книги. Грабителей поймали за руку, когда большая часть клада была уже похищена. Понимаешь? Об этом помалкивают, потому что даже оставшееся поражает воображение. Вот такие находки и подогревают интерес черных копателей.

– И как же с ними бороться?

– А кто как сообразит, тот так и борется, – усмехнулся Анатолий. – Мой учитель, профессор Ларионов раскапывал древнее городище в Новгородской области и позже рассказывал, что от черных археологов просто отбоя не было. Вели себя крайне нагло. Стоило археологам покинуть раскоп, как эти копатели тут как тут. Шныряли по раскопу с металлоискателями. Чуть где-то звякнуло, мигом начинали копать. Причем варварски: уничтожали бровки, затаптывали слои… Словом, уничтожали памятник на глазах. А задержать их невозможно. У нас ведь ни оружия, ни охраны. А связываться с этой бандой, не имея оружия, сама понимаешь – опасно. Тогда Ларионов знаешь что придумал? Стали разбрасывать на раскопе гвозди, скрепки, кнопки. Искатель звенит как заведенный, и толку от него, как от козла молока.

– А в полицию не обращались за помощью?

– Какое там! Чтобы серьезно разобраться с этими варварами, надо сначала добраться до полиции, а до ближайшего населенного пункта, где есть отдел или участковый, обычно не один десяток километров. А дороги – вообще отдельная песня. В лучшем случае – грунтовка, в худшем – только на танке проедешь. Но, допустим, доедешь ты все-таки с горем пополам до полиции, убьешь на это день, а то и два, у тебя даже примут заявление о незаконных археологических раскопках, и оперативники, опять же по счастливой случайности, завернут в лагерь. И что дальше? Копателей уже как ветром сдуло. Но вдруг повезет, они не успеют снять лагерь и смыться от правоохранителей. Хотя, какой там лагерь? Они товарищи мобильные, всегда под рукой машина. Но представим, что повезло, и опера застали их рядом с раскопом. А предъявить нечего. Мало ли зевак болтается вокруг? Не пойман – не вор. Умысел кражи ценных артефактов просто невозможно доказать. Разве что с лопатой на раскопе застать, и то вывернутся, дескать, червей для рыбалки копали. Словом, бороться с черными археологами сегодня практически невозможно!

Анатолий замолчал, обвел взглядом поляну и снова перевел его на Татьяну.

– Толпы сволочей с миноискателями наперевес шакалят на археологических памятниках, разоряют их напропалую ради продажи древностей падальщикам-коллекционерам, археологи пытаются хоть что-то уберечь для неблагодарной нации – но их мало, гораздо меньше, чем коллекционеров. Вон недавно в Греции приговорили двух черных археологов к пожизненному заключению. Они пытались присвоить античные сокровища почти на десять миллионов евро. Добыли их на древнем кладбище возле Салоник. А двое подельников получили лет этак по двадцать тюрьмы.

– Сурово, но справедливо! – вздохнула Татьяна. – Но то в Греции… Там древности на каждом шагу! Не уследишь – мигом растащат по всему свету или на сувениры, или в частные коллекции.

– В том-то и дело, – кивнул Анатолий. – Греция, на самом деле, сущая мечта археолога. Там ведь почти каждый день находят уникальные артефакты. И на раскопках, и даже тогда, когда люди просто работают на своем участке. Представляешь, после сильного дождя размыло землю в огородике, и вот оно – сокровище, которому цены нет! А тому, кто нашел клад, непременно полагается вознаграждение. Бывало, государство выплачивало до пятисот тысяч евро. Но кое-кому всегда хочется получить еще больше, а жадность, как известно, частенько ведет к крупным неприятностям.

– Любое зло непременно аукнется, как бы ни старались его скрыть, – сказала Татьяна. – Не зря говорят: «Тайное всегда становится явным!»

– К сожалению, не всегда, – усмехнулся Анатолий, – порой, и через века невозможно разобраться. Часто люди приносят нам свои находки, обычно говорят, что случайно нашли. Шел, споткнулся, глядь, а под ногами серебряная монета, или две, или три… Или наконечник стрелы, или бронзовые бляшки из кургана, которые точно просто так под ногами не валяются. Самое главное, многие думают, что приносят пользу науке, и не подозревают, какой огромный урон наносят истории на самом деле. Для археологии в первую очередь важно, как и на какой глубине лежит в земле артефакт, какой у него контекст. При обычном вскапывании научная информация теряется навсегда. Находит, допустим, человек наконечник стрелы и, радостный, несет свою находку продавать. И не понимает, что лишил ее глубокого контекста, и потому ценность наконечника падает до копейки. А, возможно, мог бы привести к значимому открытию. Вдруг он торчал в чьем-либо черепе или указал бы на древний культовый объект, к примеру, трехтысячелетней давности, но мы этого уже не узнаем никогда.

– И что же? Совсем-совсем ничего нельзя изменить? – спросила Татьяна.

Анатолий пожал плечами.

– Можно, наверное, но пока не получается. В начале двухтысячных пытались создать федеральную службу археологической охраны. Полагали, что в ее состав войдут археологическая полиция, а также структуры, которые выдают разрешения на строительство, обеспечивают раскопки, ну и им подобные. Автор идеи директор Эрмитажа Михаил Пиотровский выступил на заседании Госсовета. Президент поддержал. Но сколько лет прошло – и… тишина. Как обычно! А ведь проблема, как тот чирей, зреет, зреет. Никто не знает, сколько ценных, воистину уникальных находок ушло за границу. Зато известно, что только в прошлом году продано около ста тысяч металлоискателей. Свободно, без всяких разрешительных документов. Явно не мины искать на даче или в саду! Ладно, – он махнул рукой, – чего болтать попусту. Пока мы боремся с ветряными мельницами.

И поднялся из-за стола.

– Хорошо, что предупредила меня. Будем думать, что Федор просто решил заработать. Но каким образом – обязательно узнаем. – И широко улыбнулся Татьяне. – Ладно, прекрати хлюпать носом. Сейчас пойдем знакомиться с Ольгой Львовной. Она ведь не поймет, отчего ты зареванная?