Карманный переводчик

– Конечно, не работаешь, ты же раб, ты просто предмет мебели, как эта скамейка,– мягко разъяснило ей существо в скафандре, – хочу – сяду на нее, хочу – поломаю.

– Я не принадлежу баням!

Но ее, похоже, никто не слушал. Девушку окружали. Под руку подвернулся какой-то выступ на спинке сиденья. Рванув покрепче, доска выдернулась, не грозное оружие, а все же.

– Не подходите, я буду драться, – в ответ ей раздался смех.

Что-то было не так, муррат это почувствовал еще на подходе к холлу. Оттуда издавались смешки или, попросту, ржание, и громкие выкрики. Выйдя из коридора, его взору предстала следующая картина: Анну окружили какие-то четверо типов местного разлива, прижимая к стене. Его игрушка пыталась огрызаться, сжимая в тонкой ладони кусок подлокотника от кресла.

– Что тут происходит? – поинтересовался Охотник.

– Да клуб, наконец-то, разорился на рабыню, – разъяснил один, – веселимся.

– Веселитесь? – сквозь зубы выдохнул Кир, – а ну, отошли от девушки.

– Полегче, брат, мы первые сюда пришли, – ответила ему ящерица, – жди своей очереди.

Муррат замер.

Спокойнее, только бы не перейти в боевой режим, это гражданские, напомнил он себе. В локтях зачесались готовые вырваться наружу лезвия, сердце встрепенулось, а мир стал вращаться медленнее. Еще откупную по крови не хватало платить из-за этих идиотов заведению.

Но терпение кончалось, в груди все пошло огнем, ярость рвалась наружу, да как они посмели!

– Она моя! – прорычал Охотник, словно щепки, разбрасывая людей по сторонам.

– Дай сюда, – он выхватил кусок сиденья из руки Ани, вставая рядом.

В этот момент муррат был по-настоящему страшен, казалось, сам воздух накалился вблизи.

– Повторяю для тупых, она моя собственность, моя, а никакого там клуба. И валите отсюда, пока я еще держу себя в руках.

Непонятливых не оказалось.

– Тебя нельзя оставить одну? И почему я не удивлен? – Кир покачал головой.

Неохотно мутная, алая пелена спадала.

– Я что, нарочно?

– Нарочно, не нарочно, иди, давай, я заказал тебе кабинку, – он повертел в руке отодранную балку, мимолетом отмечая о ее тяжести.

– Внутри разберешься, там довольно просто. Есть кнопка подачи воды и регулируемый клапан. На, держи, – он отдал ей сверток, – новая одежда. И вот еще, – Охотник протянул руку и снял с шеи девушки ошейник, поморщившись от оставшихся от него красных полос.

– Чего стоишь? – девушку развернули, мягко подтолкнув в спину.

Провожая взглядом, муррат горько вздохнул. Давно у него не было такой вспышки на грани, дурацкая девчонка. И как же она отодрала эту палку от монолитного сиденья? Кир оглянулся по сторонам и спрятал обломок под кресло.

Аня вошла в узкий коридор, спотыкаясь на поворотах, пытаясь справиться с дрожью. Она чуть не пропала, снова. Он ее спас, опять. Но это ничего не значило, она будет свободна. Глебова провела рукой по шее, как не привычно, она успела забыть, как это – без ошейника, без поводка, словно собака. Это плохо. Она должна помнить.

Дверь из мутного стекла, кабинка ванной комнаты, как он и сказал, открыта. Смыть с себя весь ужас, что накопился за предыдущие недели, чистота тела ведет к чистоте разума. Тонкие струйки потекли вниз, унося тревоги. Все будет хорошо. Я верю.

Девушка выключила воду и развернула сверток, отданный ей хозяином. В нем оказалась чистая одежда. Белье, штанишки, похожие на плотные лосины, маечка и нечто, напоминающее тунику цвета неба, надевающееся через голову, с разрезами по бокам.

– У тебя поразительное знание женского гардероба, – проговорила Аня, примеряя обновки.

Досадная мысль шевельнулась в глубине, но так и опала, не успев сформироваться.

Он ее ждал, обманчиво спокойно, словно медитируя, погруженный глубоко в себя, но стоило Анне войти, Охотник ожил. От нее вкусно пахло, он отметил это.

– Что так долго? – спросил Кир в своей грубой манере.

Она не ответила, этот вопрос не требовал ответа. В его руках появился ошейник. Девушка инстинктивно попятилась. Он оказался быстрее. На талии щелкнул замок. На талии? Тонкий кожаный пояс с петлей сбоку для крепления поводка. Несомненно, лучше, чем было, но… какая разница, где на тебе надет ошейник?

– Пойдем, – муррат опять скрепил их двоих крепкой веревкой.

Их корабль стоял на месте. Не угнанный, не поломанный и не испорченный местным граффити, что невольно ожидала Аня. Войдя внутрь, Кир попросил:

– У меня остались дела, подожди здесь.

И вышел. Девушка прошлась по кабине, остановилась у входа, для острастки подергала дверь. Та распахнулась.

Он оставил ее одну, внутри корабля, с открытой дверью! Поразительная самоуверенность с его стороны. А если сделать шаг на улицу? Анна выглянула. На этой планете она не очень-то хотела сбегать, но, если судьба предоставляет шанс, надо им пользоваться, ведь в другой раз злодейка может и обидеться.

Девушка вышла. Шаг, еще шаг, по-прежнему никого. Она медленно побрела вдоль забора, все дальше удаляясь от корабля. Из-под ног прошмыгнул местный аналог крысы.

Дожили, я прячусь за мусорным бачком! Как в каком-то третьесортном кино, пронеслось в голове.

Совсем скоро, неба коснулась тень, все увеличиваясь в размерах. Посмотрев вверх, Анна встрепенулась – пятном был муррат. Он летел.

– Черт, я совсем забыла о его крыльях.

Охотник приземлился, обдав вихрем девушку, в каких-то десятках сантиметра от нее. Лицо пылало от злости. Как в замедленной съемке, его рука поднялась для удара. Аня зажмурилась. Рядом с головой раздался гром, и полетели щепки.

– За мной, – бросив лишь одно слово, Кир развернулся и пошел к кораблю.

Девушка тихонечко открыла глаза, повернулась вбок. В стене зияла дыра размером с футбольный мяч. И она пошла вслед, куда ей было деваться? Но у нее будто внутри что- то щелкнуло. Вспомнилась неожиданно драка в бане, и она поняла, что муррат никогда не причинит ей вреда, не сделает больно. Это поражало. Вдруг на душе стало так тепло. Наверно, улыбка на ее губах смотрелась странно. Плевать, ведь этого никто не видел.

Глава 2

Прочь, вверх, к вершинам, серые плиты планеты распахнулись, выпуская корабль на волю, в открытые просторы космоса. Черное небо призывно манило, подмигивая желтыми звездами. Следующим пунктом по расписанию стала планета Гани.

В рубке царила тишина, вязкая, такая, что, если захотеть, можно потрогать руками. Каждый сидел в своем углу, делая вид, что занят безумно. И, если б не эта панелька, которую надо сейчас же протереть, и этот клочок бумаги, заботливо переносимый уже в третий раз с места на место, можно было бы просто начать вешаться.

Первой не выдержала Анна.

– Ну, давай, начинай ругать, – обратилась она к муррату.

– Ругать? Тебя? Разве в этом есть смысл? – его кресло развернулось, – Я несу за тебя ответственность, поэтому в инциденте полностью моя вина.