Я сердца дверцу приоткрыла. История моей жизни и очень правдивые рассказы

Батюшка повелел не затягивать с причастием, и вот мы с мамой едем в Елоховскую церковь. Мама сказала, что там дадут что-то съесть и потом еще раз съесть.

Меня сильно тошнит. К тому времени это уже стало не редким для меня явлением из-за развившегося гастрита.

Тогда я первый раз побывала в храме.

Не понравилось. Как-то странно все вокруг, ничего не понятно. Особенно не понравился запах благовоний. От него тошнило еще больше. Непривычным было все вокруг. И люди в странной одежде и большое количество икон, свечей, и звучащая музыка. Присматривалась. В принципе, ничего страшного не приметила. Только как-то холодно, все будто потерянные вокруг.

Отстояли с мамой очередь. Открыла рот для получения причастия. В нос ударил винный запах. Быстрее потащила маму на свежий воздух. Сели на ближайшую лавочку. Просфиру ела уже там. Мама дала попить. Стало легче. Ком, подкатывающий рвотным рефлексом, отступил со своих позиций. Можно оглядеться вокруг. Красиво. Внешне храм выглядел величественно и более притягательно, чем внутри.

ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС

Настала пора мне идти в первый класс. И радостно, и боязно.

А вдруг суп гороховый есть заставят? В больницах было обычной практикой – заставлять детей кушать больничную пищу, вплоть до рвотного рефлекса. Из дома приносить ничего не разрешалось.

Когда мама успокоила меня, что супа точно не будет, я облегчённо вздохнула. Школа, так школа.

В поликлинике мне сразу выдали справку об освобождении от физкультуры, а мама ещё и освобождение от завтраков добилась.

Вот так в сентябре 1979 года я пошла в первый класс с букетом красных гвоздик, в жёлтой курточке и в новых красных лаковых туфлях, которые сразу же жутко натерли мне пятки.

Все бы ничего, но именно с началом школьной жизни, вследствие лечения, я перестала расти. В первом классе это было ещё не очень заметно. Но с каждым последующим годом дети уходили в отрыв, а я оставалась «первоклассницей» по росту.

На меня стали обращать чрезмерное внимание, что вызывало весьма неприятные чувства.

– А почему ты такая маленькая? – спрашивали дети.

Ну не будешь же им рассказывать о болезни, о том, что в меня влито столько гормонов, что организм не справился и дал сбой. Приходилось как-то выкручиваться.

Моя настороженность и язвительность возрастала, когда дети шушукались неподалеку от меня, а потом выбирали самого отважного, чтоб тот подошёл и полюбопытствовал, почему я такая мелкая, сколько мне лет и т. д.

К сожалению, в моем кругу общения не было других особенных детей, поэтому какая-то часть меня всегда чувствовала себя очень одиноко. А зачастую и взрослые не сильно отличались от детей и говорили мне вслед какую-нибудь глупость.

Но в одном мне абсолютно повезло!

В школе я встретила Наташу.

Наташа была моей одноклассницей. Умная девочка с зелёными глазами и туго заплетенными косичками оказалась непревзойденной хохотушкой. Как мы подружились вспомнить невозможно. Знаю только, что на линейке мы друг другу очень не понравились, а уже через несколько недель стали неразделимы на всех переменках.

Наташа была самой высокой девочкой в классе, поэтому посидеть за одной партой нам удавалось крайне редко – ее учителя сажали на задние, а меня за первые парты.

Зато какой восторг испытывали мы, когда удавалось провести урок рядышком!

Как ни старались мы сдерживать смех, все же «хихики» с нашей стороны периодически тревожили тишину класса. Но поскольку учились мы неплохо, да и поведение было хорошим, вырвавшиеся наружу всплески эмоций нам прощались.

После школы самым трудным делом было расстаться с Наташей и разойтись по домам.

Жаль, что в те времена не было мобильных телефонов с фотокамерой.

Они могли бы запечатлеть двух раскрасневшихся от смеха девчонок, стоящих на углу перекрестка, с ранцами и мешками для сменки, в забавных шапках и пальтишках, пританцовывающих на месте от безудержного хохота и еле сдерживающихся, чтобы не упустить в штаны.

Думаю, время, проведенное с Наташей, было самым лучшим лекарством для меня.

«Над чем же можно было столько смеяться?» – спросите вы.

«Над всем», – отвечу я.

Это была изобретенная нами игра «найди смешное в обыденном».

А если такового не находилось, мы просто придумывали его сами.

И так продолжалось до тех пор, пока наша семья не переехала в другую квартиру на окраине Москвы. Из-за чего мне пришлось сменить школу.

Переживала я сильно. Идти в новую школу, где заново придется преодолевать свои проблемы с учителями и сверстниками, да ещё без Наташи – боязно. Не известно, насколько дружелюбными окажутся дети в новом классе. А учителя? С ними тоже надо суметь найти общий язык.

От внутреннего перенапряжения у меня случился первый сердечный приступ.

РОЖДЕНИЕ СЕСТРЁНКИ

Уж очень мне хотелось малышку, особенно, когда увидела, что в классе у большинства детей есть братишки и сестрёнки. А я одна…

Не помню, как донесла эту мысль до родителей, но однажды…

Однажды папа с мамой стояли в нашей комнате напротив меня и загадочно так спросили, не передумала ли я насчёт пополнения семейства?

Сердце радостно забилось в ожидании долгожданной вести.

А папа многозначительно спросил:

«Сейчас-то все тебе одной. А ведь делиться придется. Готова?»

Ну, конечно, готова! Что за вопрос?!

Да я рада все свои игрушки отдать!

– Хорошо, будет тебе братик или сестрёнка.

Уже взрослой узнала, как нелегко далось родителям это решение. Но вот животик у мамы начал расти, а в доме появилась редкостная по тем временам книжка Спок «Наш ребенок»

Я уже хорошо читала и принялась изучать новую для себя информацию «от зачатия до рождения».

Картинки разглядывала, недели считала.

И задала маме волнующий меня вопрос:

– Мам, все понимаю про ребеночка, как развивается, как рождается. Только как он там появляется?

Мама засмущалась и ответила первое, что пришло в голову.