Свободная женщина

– А что ты умеешь делать?

– Я хороший конюх. Я с детства рос рядом с лошадьми, понимаю их язык, знаю их повадки, умею объезжать и укрощать.

Ахайя задумчиво посмотрела на коленопреклоненного мужчину. На него было приятно смотреть. Под чистой загорелой кожей угадывались стальные мускулы, а за спокойным взглядом небесно-голубых глаз чувствовались уверенность и решительность.

Женщина подняла руку и подала знак одному из слуг.

– Пусть приведут Дракона, – приказала.

Управляющий забеспокоился и начал отдавать распоряжения. Двор пришёл в движение, освобождая место для буйного жеребца. Люди жались под стенами, когда двое конюхов, держась настороже, привели под уздцы коня. Учуяв столько чужих, Дракон злобно оскалился и сердито зафыркал, нервно пританцовывая и сверкая выпуклыми фиолетовыми глазами.

– Это мой любимый конь, – произнесла Ахайя и ласково потрепала жеребца по холке. – Он всем хорош: сильный, красивый, смелый, быстрый, выносливый… Но у него есть небольшой недостаток: несносный характер. Он покусал и покалечил не одного конюха. Если сумеешь сесть на него и удержаться в седле хотя бы несколько минут, я возьму тебя конюхом и разрешу видеться с сестрой, хоть каждый день. Согласен?

Вместо ответа Байдар поднялся и смело приблизился к злобно косившему на него жеребцу. Забрал у конюхов повод, и те с облегчением отскочили в сторону. И, хотя его запястья были скованны короткой цепью, это не помешало ему уклониться от укуса и ловко вскочить в седло. Конь замер, словно опешил от такой наглости. Затем испустил пронзительное ржание и взвился на дыбы. Но Байдар сидел, словно приклеенный.

Дракон будто сошёл с ума: начал высоко подпрыгивать на месте, подкидывать задом, бить в воздухе копытами и танцевал на задних ногах. Он кружился на месте, словно на него напала вертячка, и падал на колени. Но наездник твёрдо держался в седле, с силой натягивая поводья и держа их уверенной рукой.

Внезапно Дракон сорвался с места и помчался к открытым воротам. Сердце Ахайи тревожно вздрогнуло: что, если и конь, и всадник сбегут? Но дежурные стражники не растерялись. Один из них выдернул тормоз на барабане с цепями, и тяжёлая защитная решётка с грохотом упала вниз, перекрыв выход перед самым носом коня. Дракон встал, как вкопанный, низко опустив голову. Другой, менее опытный наездник, перелетел бы через его шею и врезался в толстые кованые прутья. Но Байдар откинулся назад, упёршись ногами в стремена, и с силой натянув повод, раня губы жеребца до крови.

Видя, что и этот манёвр не удался, Дракон вновь сорвался с места и помчал по периметру двора, распугивая людей и дразня дворовых собак. Ахайя лишь посмеивалась, вспоминая, что вытворял жеребец, когда она села на него впервые.

Сделав по двору с десяток бешеных кругов, Дракон сбавил темп. Он явно выбивался из сил. Его бока покрылись мылом, а с губ капала кровавая пена. Байдар, почувствовав поражение жеребца, взял поводья в сильные руки и начал им управлять. Подъехав к женщине, ловко спрыгнул на землю и посмотрел на неё открытым уверенным взглядом.

– Я выполнил ваше распоряжение, госпожа, – сказал он.

– И я беру тебя, – улыбнулась Ахайя и повернулась к управляющему. – Запиши: Байдар, конюх. Он будет смотреть за Драконом и Жемчужиной.

Жемчужина – вторая личная лошадь Ахайи. Длинноногая серебристо-серая «в яблоках» кобылка с красивыми тёмно-карими глазами и чёрными хвостом и гривой.

Больше в толпе рабов никто не привлёк внимания женщины. Она приказала увести Дракона и оседлать Жемчужину, села в седло и покинула замок, отправившись на ежевечернюю прогулку.

Глава 8

Через месяц Катиана, новая певица и приближённая рабыня Ахайи, родила очень хорошенькую девочку. Роды прошли лёгко, несмотря на юный возраст матери, и вскоре молодая женщина вернулась к исполнению своих обязанностей при госпоже.

Ахайя уже знала историю рабыни. Она и брат родом с Гритланда – большого острова-княжества на юге. Рано лишившаяся матери, которая умерла от какой-то болезни, выросшая без строгого надзора отца, вечно занятого делами, Катиана росла избалованной и своевольной. В пятнадцать лет влюбилась в одного из отцовских пастухов – красавца, весельчака, балагура и сердцееда. Опытный в амурных делах мужчина легко соблазнил неискушённую девушку, и они начали тайно встречаться. Но когда любовник узнал, что девица понесла, и срок достаточно большой, чтобы без ущерба для здоровья избавиться от плода, он испугался гнева её отца, бросил несчастную и скрылся. Когда выросший живот стало невозможно скрывать, и о позоре узнал отец, то просто взбесился и выгнал дочь из дома, приказав навсегда забыть его честное имя и никогда не называть людям. На удивление, Байдар, с которым они до этого не были особенно близки, заступился за сестру и тоже рассорился с отцом. Он последовал за Катианой, своим участием, вниманием и заботой поддержав её в трудную минуту.

Сначала изгнанники уехали в соседний город, а затем сели на корабль и отправились в Илларию, где Байдар рассчитывал поступить на королевскую службу. Но возле Майривских островов на них напали пираты, захватили корабль, всех уцелевших взяли в плен, а затем продали бродячему работорговцу.

Так несчастные попали в Илларию, куда и стремились, но уже в качестве бесправных рабов, а не свободных людей. Но Катиана не жаловалась на судьбу. Она считала, что ей повезло, так как она попала к хорошей доброй хозяйке, которая её любила и баловала.

Но Ахайя не столько любила Катиану, которая, впрочем, неплохо пела и хорошо танцевала, развлекая её в одинокие часы, сколько положила глаз на её брата. Байдар довольно часто посещал сестру, так как девушкам запрещалось покидать апартаменты госпожи без особого разрешения. Ахайя, иногда, сталкивалась с ним в коридорах замка или в своих комнатах, или встречала на конюшне, когда проверяла, хорошо ли следят за Драконом и Жемчужиной. Видела она его и вечерами, когда он приводил лошадей для ежевечерней прогулки и, склонив голову, придерживал стремя, пока госпожа садилась в седло. Гритландец всегда был неизменно почтителен, как и полагалось хорошему рабу, никогда не ленился, всегда выглядел опрятно и аккуратно, несмотря на грязную работу. Они почти не разговаривали. Когда Ахайя отдавала какой-нибудь приказ, Байдар неизменно отвечал: «Слушаюсь, госпожа». Но в его кратких ответах не было того страха или подобострастия, которые присутствовали у других рабов, и это женщине нравилось. Хотя он стал невольником, без ропота и стенаний принял эту участь, но держался спокойно и с достоинством, не опускаясь до уничижительности и раболепия.

Но не только эти качества привлекали к нему внимание женщины, хотя и сыграли какую-то роль в её к нему симпатиях. Байдар ей нравился, как мужчина. Ни о какой любви или даже влюблённости не могло идти и речи – Альмар преподал ей хороший урок. И теперь Ахайя смотрела на окружающих мужчин, только как на орудие удовлетворения собственных желаний, и оценивала их исключительно с этой точки зрения.

Одно лишь озадачивало женщину: за всё время пребывания в замке Байдар не завёл ни одной интрижки, не переспал ни с одной рабыней, хотя они наперебой строили ему глазки. По рассказам Катианы, она знала, что дома он был ещё тот ловелас, но в замке вёл себя, как оскоплённый евнух или давший обет целомудрия жрец. Женщина не знала, как к нему подступиться, чтобы не уронить своё достоинство и получить желаемое.

Однажды вечером Ахайя вышла во двор, где её должен был ждать Байдар с осёдланным Драконом. Но во дворе, вместо гритландца, находился старший конюший, держа за повод Жемчужину.

– Что такое? Где Байдар и Дракон? – удивилась она.

– Простите великодушно, госпожа, но Дракон приболел… – залебезил старший конюший.

– Что случилось?

– Этот бездельник Байдар… Он недосмотрел, и конь объелся овса… Коновал сказал, что несколько дней жеребцу лучше побыть в стойле.

– А где сам Байдар? – сердито нахмурилась женщина. Она очень дорожила Драконом, и известие о недомогании её расстроило. – Я хочу его видеть. Немедленно!

– Я его наказал за недосмотр… Боюсь, я немного перестарался… Я знаю, как вам дорог этот жеребец…

– Ступай за мной, – приказала Ахайя и направилась на конюшню. Первым делом, она заглянула в стойло Дракона. Конь стоял, понуро свесив голову, а по его задним ногам стекала вонючая жижа.

– Он поправится?

– Конечно, госпожа! Коновал уже дал ему нужные лекарства.

– Где Байдар?

– В серваре, госпожа…

Ахайя направилась в сервар, и конюший поплёлся следом.

В новом бараке было просторно, чисто и свежо. Полевые рабы уже вернулись и отдыхали на своих нарах. Ахайя прошла через всё помещение в заднюю комнату, где, изолированно от остальных, находились больные, за которыми присматривал замковый лекарь.

Байдар лежал у стены. Его спина представляла собой кровавую сеть из пересекающихся вздутых багровых полос – следов бича, которым наказывали провинившихся рабов. Лицо тоже было избито – один глаз заплыл, губы вспухли.

В душе Ахайи вскипела глухая ярость. Она повернулась к старшему конюху и холодно спросила:

– Как ты посмел наказывать его без моего разрешения?

– Но… – растерялся слуга. – Он ведь провинился…

– Байдар – мой личный раб, и наказывать его могу лишь я! Ты должен был доложить мне, а я сама бы решала, что с ним делать!

Ахайя размахнулась и влепила конюшему такую оплеуху, что тот пошатнулся. Затем применила к нему несколько приёмов из своего арсенала, отчего конюший оказался на полу, скрученный от боли, и скуля, как побитый пёс. Пнув его напоследок, женщина повернулась к Байдару, следящему за происходящим целым глазом.

– Ну, а теперь расскажи, как ты допустил, что Дракон заболел? – строго спросила она.

– В этом нет моей вины… Кто-то оставил в проходе мешок с зерном… Дракон вырвался, и пока я прибежал… съел слишком много… Он обожает овёс… Он большой лакомка… И аппетит у него отменный…

Байдар говорил с трудом, ему мешали разбитые и вспухшие губы, на которых запеклась тёмная корка крови.

– Тебя уже осмотрел лекарь? – сочувственно спросила женщина.

– Нет…

Ахайя повернулась и вышла. Вернувшись в замок мрачнее грозовой тучи, тут же позвала дворецкого, лекаря и сенешаля, приказала приготовить комнату, принадлежавшую Альмару, и перенести туда Байдара. Пусть лекарь немедленно осмотрит раба и залечит все его раны. Ему будет помогать Катиана, она же будет ухаживать за братом, пока тот не встанет на ноги. На время болезни Байдар освобождался от всех обязанностей, а его работа целиком и полностью возлагалась на старшего конюшего – и пусть он попробует уклониться от неё!