Герой забытых сказок

– Спасибо, обязательно.

Несколько раз к ряду не найдя жену посадника дома, неугомонные девки, стали обижаться. Больше говорили что столичная госпожа зазналась и нос не кажет простому народу, водится только со старухой и сиротой из жалости, а Остромиру мозги пудрит. Скоро небось вообще сбежит обратно. Но злые языки были неправы, и с течением времени, когда появились новые новости, разговоры о жене посадника стихли. Тут Малуша вернулась к хозяйским обязанностям, обустраивала по себе новый дом, больше гуляла и уже спокойнее знакомилась с новыми соседями.

Она узнала, что почти все мужчины обучены военному делу, а большинство жен были привезены из соседних городов. По лету, оказывается, телега ходить начинала, что возила девиц незамужних да мужиков холостых вдоль Рубежки, так пары и находили. Эти и многие другие мелочи делали местную жизнь сильно отличной от той, что была у неё раньше. Решение уехать так далеко от родного дома казалось волнующим.

Чтобы немного отдохнуть и перевести дух, Малуша поднималась по лестнице на башню и наслаждалась видом на высокие деревья, спускавшиеся ниже и обрамлявшие обрыв справа, напоминая след от большой ложки с топью на дне. Далее простиралась степь, где разноцветные пятна лугов мерцали и переливались на ветру, словно морские волны, уходящие за горизонт в небесную даль, казавшуюся отсюда такой огромной и необъятной. По совпадению ли, но забирал её всегда Остромир. Он, покончив с делами, с нетерпением искал встречи с женой и до утра не оставлял одну, а на рассвете нежно целовал её губы, рассеивая все девичьи сомнения. Следом прибегала Лейка и долго, осторожно расчесывала волосы хозяйки. Заплетала их в широкие косы и прятала под кикой. Коли доводилось днем увидеться молодым, так Малуша краской заливалась и быстрее скрывалась с глаз, а Остромир пока взглядом голубушку свою не проводит, обращался глухим да немым. Мужики посмеивались, но дело молодое понимали. Влюблённые жили единым счастьем и молили богов о его продолжении.

* * *

Две зимы спустя, Малуша с Лейкой в гостях у Бояны угощались вкусным отваром из трав с мёдом. Девочка тихо сидела на кровати и держалась за щеки, будто они красным светом горят. А девица все выискивала что-то на книжных полках.

– Может помочь?

– А я уже нашла, – в ту же минуту она достала книгу и подошла к столу, – вот смотри.

– Это же просто записи по детишкам местным, -удивленная выбором отозвалась старуха.

– Ага, но мне пригодится, – и не сдержала смущенный смешок. С кровати вторя донесся такой же.

– Как знаешь, – старуха принялась дальше выводить слова на чистом листе бумаги.

Она переписывала себе книги, что недавно привезла Малуша из столицы. А гостьи листали книгу, в которой значились все рожденные дети в Боровиче. Хоть разговора и не было, но девчонки то ерзали, то хихикали, то одобрительно кивали друг дружке, то хмурились.

– Ох, ну что там у вас? – не выдержала старуха.

– Имена тут такие,– как готовилась, выпалила Малуша, – впервые вижу.

– Это какие?

– Ну вот Ненаш примером. Это что за имя? Кто ж так ребёнка своего назовёт, они его украли что ли? – тут она обернулась к Лейке и, непонимающе покачивая головой, заулыбалась. Девочка от таких кривляний засмеялась.

– Та тьфу на тебя, никто никого не крал. Так называют чтобы уберечь от зла всякого да сглазов.

– Глупость какая, – отмахнулась девица и перелистнула страницу, – Мне вот Бажай больше по душе. Решено!

Она кивнула и внимательно посмотрела на знахарку.

– Не уж то… – сощурилась старуха.

Малуша разулыбалась и кивнула. Остромир узнал, что скоро станет отцом днем позднее.

* * *

Про Малушину беременность и не знал никто до крайнего срока. Зимние наряды и теплые шубы надежно скрывали её округлившийся живот. Но время приближалось, и Остромир с нетерпением ожидал появления своего первенца. Еще до рассвета Малушу увели в родильню. Будущий отец с того часа глаз не сомкнул. Сначала сам у знахаркиного дома крутился, но его быстро отправили прочь. В небе зарождался рассвет, а в груди Остромира неустанно билось тревожное сердце. Он закрыл глаза и обратился к восходящему солнцу, ища в нём утешения и поддержки в предвкушении важного события:

– Хо великий, благослови волей своей и убереги дитя и любимую, – едва слышно в мольбе прошептал он и гулко выдохнул.

Теперь уж местные не сомневались, город готовился встречать первенца. Кто с утра печь пироги принялся, другие стали шарить по подвалам в поисках чего покрепче и стаскивать все к дому посадника. Радостные возгласы затихли в глубине хат в ожидании, осталось только получить команду чтобы празднику состояться. Остромир, силой не распаляя волнение, отправился по делам.

У знахарок в доме с утра было неспокойно, Малуша пришла в слезах, всё выла от боли, да толку от того. её быстро уложили, обмыли, что нужно сделали и стали ждать.

Роды затянулись, ребеночек долго маялся, все стеснялся появляться на свет. Знахарки сменяли друг друга, а день уже клонился к вечеру. Мальчишки несколько раз подбегали к дому за новостями для Остромира, услышав громкие крики, вздрагивали от страха,но уходили медленно, на случай, если потребуется вернуться.

Последние лучи солнца еще не скрылись за горизонтом как ребенок появился на свет, женское измотанное мычание перешло в детский плач. Молодые знахарки между собой переглянулись и обернулись на Бояну. Малуша вся мокрая до нитки через слезы, но с слабой улыбкой протягивала руки к своему малышу. К своему ребенку. Казалось, что все её существо принадлежало только ему, однако женщины не подходили ближе. Протерев глаза, жена посадника увидела страх на их лицах. Старшая знахарка, неуклюже опрокинув стул, медленно поднялась и направилась к младенцу. Шаги её отдавались в сердце каждого там был. Её шаги отзывались в сердцах всех присутствующих. Она внимательно посмотрела на новорождённого, в руках одной из учениц, затем перевела взгляд на измученную Малушу и объявила:

– Дитя У. Мальчик.

После тяжёлого вердикта молодая знахарка обхватила Малушу руками и горько заревела, ласково гладя несчастную по плечам. Другая в бессилие склонили голову и протянула старухе бледного ребеночка с белоснежными волосиками, который от всей суматохи заплакал ещё громче. Он ждал объятий матери, он звал её.

Но Малуша казалась оцепеневшей, погружённой в безразличную тишину. В глубине её тёмных глаз вспыхнули обида и гнев. Она смотрела на ребенка с неприкрытым отвращением. Твердой рукой отстранив знахарку, которая держала её за плечи, девушка села. Боль, пронизывающая тело острыми клинками, исказила уставшее лицо.

– Что это значит? – впервые ребенок услышал сухой, раздирающий горло, голос матери.

– Мало что знаем, дочка.

– Хочешь сказать, у жрицы Хо…, – она откашлялась, потом выше подняла подбородок и презрительно посмотрела на Бояну – … у жрицы Хо, мог родиться ребенок У?

– Родиться он мог у кого угодно, родненькая. Нужно разбираться, ты лучше отдыхай. Положите её скорее, – старуха обратилась к ученицам.

Те засуетились, подали воды и принялись обтирать роженицу. От первого касания, та воспротивилась и подскочила с места.

– Это не мой сын, – она указала тонкими пальцами на сверток в руках Бояны, – не смейте его показывать. Никому.

Ребенок пригретый в умелых руках старухи тихо сопел.

– Нельзя так, Малушенька. Тебе бы с Остромиром обговорить, отдохнуть. А там смотри и наладится все. А мы о ребенке мы позаботимся.

– Ты не слышишь меня, старуха?! Никому! – по щекам её лились слезы.

– Да помогите же ей, – крикнула Бояна знахаркам и вышла из родильни.

За дверью испуганным цыпленком стояла Лейка, она все слышала и сейчас внимательно следила за бабушкой усевшейся на лавку. Та бросила на нее уставший взгляд и подозвала рукой.

– Зови Остромира.

– Но бабушка, – воспротивилась девочка.

Старуха ухватила её за ухо и пронзительно взглянула ей в глаза. Лейка пискнула, подпрыгнула на месте и убежала. Весточка, которую так ждал Остромир, была отправлена.

Бояна подняла уголок пеленки и посмотрела на ребенка белого как снег. Младенец мирно спал не подозревая о тёмных тучах, сгущающихся над его головой, не зная как жестоко с ним поступила судьба и собственная мать. Это был первый ребенок луны на её веку да и знала она о них совсем мало, всего пару строк из древних книг.

Лейка вернулась мгновенно. Снаружи её уже поджидал мальчишка, посланный друзьями Остромира. Всем хотелось скорее начать празднование. Она передала ему новость, а затем словно белка скользнула обратно в дом, устроилась на скамейке и незаметно посмотрела на новорожденного через плечо.

– А что с ним, ба.

– Не твоего ума дело. До комнаты меня доведи, – Лейка поддержала старуху под локоть, пока та поднялась с лавки, и побежала вперед открывать двери.

Бояна пошла следом, уложила ребенка в люльку в комнате напротив и дверь оставила открытой. Затем она вернулась в свою обжитую годами каморку, опёрлась о стол у двери и приказала принести больше свечей. Сама же, уткнувшись взглядом в полки с книгами, размышляла о наболевшем: как защитить младенца? Как утешить мать, отвергшую своего ребенка, и отца, переполненного гневом? Как сохранить жизнь особому малышу?