Тень за твоей спиной

Нескольких посещений мне хватило, чтобы изучить основные черты характера Виктора Андреевича и продумать стратегию своего поведения. Как оказалось, мужчине не очень нравилось, когда о нём проявляют явную заботу. Возможно, потому что заставляло ощущать себя немощным и старым. Во всяком случае, он деликатно, но твёрдо пресёк мои попытки привезти продукты или помочь с уборкой квартиры.

Зато я легко нащупала качество, которое могла использовать в собственных целях. Виктору Андреевичу очень хотелось чувствовать себя нужным, заботиться о ком-то самому. А вынужденное одиночество полностью лишало его возможности проявить это качество. Тогда я и решила рассказать часть правды о своей жизни.

Выбрав удачное время, призналась, что не так давно в результате случайной аварии лишилась семьи. Платонов должен был видеть, как я мужественно пытаюсь примириться с потерей, но иногда впадаю в депрессию и тоску. Мне даже не пришлось вспоминать прошлые чувства, все эти годы они ни на минуту не покидали меня. Наоборот – полностью слились с плотью и кровью, став моей неотъемлемой частью.

Виктор Андреевич принялся меня опекать, всё больше и больше входя в эту роль. Я появлялась у него примерно раз в неделю и постепенно стала замечать, что с каждой встречей он всё тщательнее готовился к моему приезду. Покупал сладости, что я похвалила в прошлый раз, готовил блюда, которые мне нравятся, украшал старую скатерть скромными букетами полевых цветов.

Это казалось странным, но я чувствовала себя с ним вполне комфортно. Мы были так не похожи – разные люди, разные судьбы, разные интересы – вообще ничего общего. Но при этом у нас получалось легко общаться. И даже его деликатные попытки подбодрить меня, вселить надежду на будущее не вызывали отторжения.

Как-то поймав себя на том, что искренне смеюсь над очередным рассказом Виктора Андреевича, я насторожилась. Чего точно не собиралась делать – это привязываться к нему! Пора переходить к главному, мы уже вели достаточно откровенные разговоры. Конечно, с моей стороны это была контролируемая «откровенность», но мой собеседник о подобном не догадывался.

С каждым разом я постепенно выдавала всё больше подробностей об аварии, лишившей меня семьи. Естественно, не копировала дословно реальную историю, но использовала похожие факты, чтобы вызвать у Платонова нужные ассоциации и натолкнуть на воспоминания. Я изображала сильные переживания из-за того, что виновный в столкновении водитель так и не предстал перед судом.

– Ведь сразу после аварии он полностью признал свою вину! – с горечью делилась я. – И только потом отказался от показаний. Стал твердить о стрессе, под воздействием которого себя оговорил. А свидетели только запутывают дело – утверждают прямо противоположное. Не понимаю, зачем люди говорят то, чего не было на самом деле? Кто-то же из них врёт, раз их показания противоречат друг другу? А полиция – ей-то что надо? По-моему, всё ясно – сидел человек за рулём и не справился с управлением. А они тянут и тянут!

День за днём я рассуждала подобным образом, мучилась, страдала. Задавала риторические вопросы и придумывала разные версии. И однажды Виктор Андреевич не выдержал. Чтобы успокоить меня и показать, какой запутанной может быть простая на первый взгляд ситуация, решил поделиться прошлым опытом. Наконец-то я дождалась!

Сначала Платонов изъяснялся туманно, полунамёками. Но поскольку я проявила активный интерес к похожей ситуации, постепенно разговорился. И по прежнему не называя фамилий, уже откровенно и подробно пересказывал давние события, не скрывая своей роли в них. А я слушала и запоминала каждую мелочь.

– Вот ты, Танечка, свидетелей ругаешь. А тогда тоже так получилось – наши показания не совпадали. Конечно, я мог бы промолчать, если б знал… Я-то думал, что Коле помогаю, спасаю от незаслуженных обвинений. Видел же его в тот день на заправке, вот и сказал правду. А он вдруг попросил меня отказаться от своих слов. Я ему: «Как же так? Что ж ты делаешь? Судьбу свою собственноручно под откос спускаешь!» А он мне отвечает: «Пойми, Витя, не всё так просто. Иногда приходится идти на компромисс, чтобы чего-нибудь добиться в этой жизни. Иначе не получается».

– То есть, ваш друг себя оговорил? Но зачем? Или, вернее, за что?

– Думаю, причина всё же была в деньгах, точнее, в жилплощади. Очень они тяжело жили: бабушка лежачая, сын с невесткой и ребёнком и Коля с женой. И вся эта орава в малогабаритной двушке. Хотя всю правду я до сих пор не знаю, несмотря на то, что пытал его тогда и так, и эдак. Но Колька твердил, что сам мало что понимает и просто выполняет просьбу человека, которому не может отказать.

– Значит, за рулём всё-таки сидел не он. А вы в этом абсолютно уверены?

– Конечно! Своим глазам я пока доверяю. Да и не один я видел его на той заправке, были ещё свидетели. Только они помалкивали. Вернее, врали.

– Как это? Кому врали и о чём?

– Разнорабочим на заправке работал один пьянчужка. Ну, когда из запоев выходил, тогда и работал. Я его немного знал, денег время от времени подкидывал. Не сложилась у человека судьба – жена ушла, из квартиры в коммуналку его выселила. Он, конечно, непутёвый был, но не злой и услужливый. Так вот, после аварии я несколько раз натыкался в газетах на заметки об алиби Колькиного шефа. И вот этот самый пьянчужка как-то проболтался мне – это он газетчикам рассказал, что видел шефа в тот день в машине на заправке. А они его в своих статьях неизвестным источником обозвали. Небось стыдно было писать, от кого свои сведения получили.

– Так этот человек врал или правду говорил?

– Да какую там правду! Выдумал всё, конечно. Мы с ним даже поругались из-за этого. Я-то знал, что в день аварии он работал и Колькину машину обслуживал. Ну и предложил вместе со мной в полицию пойти и рассказать. Он идти наотрез отказался и заявил, что шофёр никому не интересен. А вот за слова о том, что в машине сидел Колькин шеф, журналисты ему уже неплохо заплатили. Плюнул я тогда от злости и сам в полицию пошёл. А пьянчужку этого жизнь вскоре наказала – спился он совсем и умер, вот так-то.

– Так кто же, по-вашему, настоящий виновник аварии?

– Начальник Коли, наверняка. И тогда мало кто в этом сомневался. Во всех газетах почти прямо его обвиняли.

– А не мог кто-нибудь другой вести машину? Ну, родственник начальника, например, сын или жена?

– Не мог! Это я точно знаю, от самого Коли. Как раз в тот злополучный день мальчишка в больницу попал с тяжёлыми травмами – несчастный случай у них дома произошёл. Их с матерью скорая увезла. Вот, скорее всего, туда и нёсся Колькин шеф так, что никого вокруг не замечал.

– Да, звучит правдоподобно… – это была новая и очень важная для меня информация. – Значит, говорите, дело закрыли? А со своим другом вы ещё общаетесь?

– Нет, дочка, наши пути давно разошлись. Хоть дело и развалилось, но Кольку долго журналисты преследовали. Помню, прямо тут, в нашем дворе дежурили. Не выдержал он и уехал. Сначала в другой город, а потом за границу. Сын его со временем туда перебрался и отца с матерью перетащил. Он мне даже как-то открытку прислал. Вон, в секретере лежит, всё никак не выкину, – кивнул Виктор Андреевич в сторону старенького лакированного шкафа.

Рассказывал Платонов ещё долго, но ничего интересного я больше не узнала. Что ж, моя задача выполнена, теперь надо было осторожно сводить отношения с Виктором Андреевичем на нет. Тем более, через пару недель он ждал в гости сына и внучку и вовсю строил планы о нашем знакомстве. Мне это было совершенно ни к чему. Чтобы немного приглушить его пыл, я сообщила, что скоро уезжаю в длительную командировку.

Оставалось сделать лишь одно. Под благовидным предлогом я ненадолго выпроводила из квартиры Виктора Андреевича и тщательно перерыла секретер. Нашла открытку из Германии, подписанную Коршуновым Николаем Павловичем, сфотографировала её и аккуратно вернула на место.

Теперь я знала адрес главного свидетеля, вернее, главного подозреваемого, только что с ним делать, не представляла. Этот человек уж точно не захочет со мной говорить и, скорее всего, сразу сдаст Колесникову.

Глава 24

В последнее время меня всё больше и больше занимал один вопрос. Пока Артём сосредоточился на юридических делах, я проехалась по библиотекам, плотно посидела в интернете, и в результате возникла тема, которую мне требовалось срочно с ним обсудить. Пару дней я колебалась и никак не могла решиться на сложный разговор. Но всё же пересилила себя.

– Артём, мне не даёт покоя эта незаконченная история с Эринией, то есть всё тот же вопрос мести. Я не согласна с твоими предположениями о корыстных мотивах шпиона и… прости, потратила некоторое время на изучение скандалов, связанных с тобой и твоей семьёй.

– Представляю, чего ты обо мне начиталась! – грустно рассмеялся Колесников. – Было время – я много чудил. В голове ветер, в крови гормоны, и никаких тормозов.

– На самом деле, ничего такого страшного не нашлось. Сплетен, конечно, выше крыши, но и только. Для серьёзной мести, по-моему, маловато. А вот у твоего отца была пара случаев с тяжёлыми последствиями. Я понимаю, как тебе это «приятно» слушать, но информацию я брала из открытых источников и проверить её достоверность могу только у тебя.

– Да ладно уж, не тяни. Переживу.

– Хорошо. Ещё раз прости, но твоему отцу приписывают, что свою карьеру он начал с афёр, приведших к разорению нескольких человек и даже к самоубийству одного из них.

– Да, всплывали пару раз похожие обвинения. Я на тот момент ещё не родился и ничего подтвердить или опровергнуть не могу, а отец не считал нужным это комментировать, – усмехнулся Артём.

– Ладно, тогда второй случай. Это авария со смертельным исходом, в которой был замешан твой отец. И хотя по официальной версии за рулём сидел не он, почти все обвиняли именно его. В то время ты уже был подростком. Думаю, такая шумиха не могла пройти мимо тебя. Пожалуйста, если знаешь, расскажи, что случилось на самом деле?

Артём тяжело вздохнул, встал, походил по комнате и снова сел в кресло. Взглянул пристально и спросил:

– Что конкретно ты хочешь узнать?

Я выдержала его взгляд и не отступила:

– Вы вообще в семье говорили на эту тему?

– Один раз мы с отцом всё обсудили. Ты права, шумиху трудно было не заметить, даже несмотря на то, что меня долгое время не было в городе.

– А где ты был?

– За границей. Не очень весело такое вспоминать, но если вкратце: в тот день к нам в дом залезли воры. Отец был на работе, а я услышал крики матери и выбежал из своей комнаты в коридор второго этажа. Увидел, что какой-то заросший грязный мужик схватил мать за руки, и попытался вмешаться. В общем, мы боролись, и он скинул меня с лестницы. О дальнейшем я знаю только по рассказам. Мужик испугался и быстро сбежал. Мама вызвала скорую. У меня был перелом позвоночника и куча других травм. Слава богу, инвалидом я не остался, но лечиться пришлось долго. Сначала в столице, а уже потом на восстановление меня увезли за границу.

– Ужас! Какое счастье, что всё обошлось. Но почему о нападении на тебя в газетах не было ни слова?

– Отец за этим очень строго следил. Так что сама понимаешь, в тот момент об аварии я не подозревал, потому что большую часть времени проводил под обезболивающими. А когда начал понемногу двигаться, чтобы не сдохнуть от тоски в разных клиниках, читал всё подряд: книги, газеты, журналы. Тогда я обо всём и узнал. Начитался кучу статей и не смог заставить себя посмотреть отцу в глаза, когда он в очередной раз пришёл меня навестить. Папа всё понял и сам предложил поговорить. Сказал, что я могу задавать любые вопросы.

Артём замолчал и уставился в пол, я немного подождала, потом позвала:

– Так что ты выяснил? Он сообщил, кто управлял машиной?

– Да, его шофёр.

– И ты поверил? Думаешь, простого шофёра кто-нибудь стал бы так выгораживать? Закрывать уголовные дела?