Ночь сурка

– Нужники, – роняет Марго. – Адвокаты вроде… не знаю.

Чужаки-нужники – адвокат Артур с супругой Стеллой. Он молчит, взгляд ускользающий, выражение лица словно прислушивается и мотает на ус. Помогает Мэтру с бумагами… налоги, контракты… возможно, завещание, как подозревает Марго. Тощ, бесцветен, с тонкими губами и ранней лысиной; глаза не видны за стеклами очков в тонкой золотой оправе; застегнут на все пуговицы – похоже, даже спит в костюме и при галстуке. Познакомился с Мэтром на каком-то приеме, сказал, что видел в «Панораме» в Берлине его «Сивиллу», стоял, смотрел, невероятно сильное впечатление. Мэтр и потек – любит сладкое. И наоборот – замечание самого мелкотравчатого критика от искусства способно вогнать в депрессию или в ярость со швырянием подручных предметов. А ты пойди, набей ему морду, хладнокровно предлагает Марго, подбирая разбросанное.

Стелла, жена Артура, молчаливая, маленькая, с челочкой, закрывающей глаза. Постоянно с книжкой; когда к ней обращаются, пугается, краснеет и закладывает книжку пальчиком. Не то секретарь, не то помощник нотариуса. Серая мышка в темных свитерках и джинсах; на левой руке детский золотой браслетик с висюльками – амурчиками, шариками, звездочками, очень милый…

И так далее, и тому подобное – дамские разговоры под рюмочку чего-нибудь густого, липкого и сладкого. Воспоминания о былом, хихиканье, намеки, сплетни и старые фотки – ах, как молоды мы были! Марго обожает фотографировать, запечатлевать мгновение, так сказать, у нее целый альбом в мобильнике.

Еще одно лицо в компании, полуобслуга-полухозяин: егерь дядя Паша с охотничьими мифами и баснями, личный друг Рубана. Эх, сколько дичи добыто и сколько водяры выж… в смысле, выпито! Все в прошлом. Дядя Паша – вдовец, крепкий, кряжистый, надежный, живет в доме круглый год, на правах не то дальнего родственника, не то мажордома и хранителя ключей. То дров нарубит, то крышу починит, руки у него растут правильно. Есть еще Лиза, местная женщина, помогающая по хозяйству, когда приезжают хозяева, подруга дяди Паши. Небольшая, без возраста, улыбчивая и любопытная, прекрасная кухарка.

Одним словом, чертова дюжина… не к ночи будь помянут враг рода человеческого!

Глава 2

Беспокойная ночь

…Мы знаки видели, все те же, не однажды:
Но вечно сердцу нов их обманувший смысл.

    Вячеслав Иванов. Знамения

– Где, интересно, этот придурок? – спросил Дим, появляясь на пороге гостиной. – Лиза говорит, ужин готов, а запить нечем. Почти два часа, можно было пешком!

– Дорогу завалило, застрял, – предположил Иван Денисенко.

– В руках не донесешь, – сказала Елена. – Пьете как лошади. Если бы застрял, позвонил бы. Хотя связь тут… извините меня. Загулял! Марго говорит, там есть бар.

– Бар! Громко сказано. Забегаловка, а не бар.

– Кто он вообще такой? – спросила Зоя. – Миша говорит, никогда его раньше не видел. Марго!

– Журналист. Нормальный, по-моему. Я его не знаю, знакомый Рубана.

– Не зна-а-аешь? – нараспев удивилась Зоя. – Красавчик! И накачанный. Миш, тебе тоже надо бы в фитнес… между нами, девочками.

– Закрой рот, а? – сказал Миша, не отрываясь от камина, который пытался разжечь.

– Грубиян!

Она бросила в него журнал – тот, что вечно таскала с собой. Журнал смачно шлепнулся на пол. Иван Денисенко сорвался с места, подобрал и с поклоном вернул Зое. Елена фыркнула. Зоя улыбнулась и кивнула. Иван расцвел. Зоя была в черном коротком платье с открытой спиной, вокруг шеи – добрый десяток длинных ниток розоватого жемчуга, в ушах крупные сферические жемчужины мабе – тоже розоватые.

Иван плюхнулся рядом и сказал вполголоса, настойчиво заглядывая ей в глаза:

– Завтра обещали солнце, хочешь, поработаем? Здесь классные пейзажи, сосны реликтовые, а Гнездо под снегом – вообще фантастика! Закутаю тебя в меха… – Он поцеловал кончики пальцев.

– Можно, – сказала Зоя. – Только я люблю поспать.

– Давай в десять, когда тени еще синие. Мишка отпустит?

– А мы не спросим, – хихикнула Зоя.

– Марго, а если поискать? – сказал Дим. – У нас же всегда пойла завались! Я свой энзэ уже спалил… Может, посмотришь?

– Втихаря спалил?

– Не, мы с Иваном. Правда, Иван?

Иван не услышал, вибрировал около Зои. Миша время от времени метал в них убийственные взгляды. В разговоре участия он не принимал, разжигал камин – в доме было прохладно. Елена примостилась рядом, смотрела. Слабый оранжевый огонек заплясал под сквознячком. Елена протянула к теплу руки, коснулась его плечом. Миша отодвинулся.

– У меня ничего нет, – сказала Марго. – Только пара бутылок пива и домашнее яблочное вино… кисляк на любителя. Есть еще ежевичное… – Она пожала плечами.

– Да, ситуевина. Надо бы дядю Пашу потрясти.

– Не даст, – сказала Марго. – Жлоб. А ключи у него. Рубану выдает, значит, есть.

– А если Мэтра попросить? – вмешалась Елена. – Пусть скажет дяде Паше.

– Мэтр в образе, – сказала Марго. – Творческие терзания и депресняк. Ничего он никому не скажет. Да и спит уже, наверное.

– Пойду, возьму за шкуру дядю Пашу, – сказал Дим. – Он мужик понимающий. Сейчас изобразим.

– Девчата, накрывайте на стол! – сказала появившаяся на пороге Лиза. – Марго, командуй!

На нее приятно было посмотреть: небольшая, ладная, в синем платье и пестром переднике.

– Лиза, у дяди Паши пойло есть? – спросил Дим. – Если потрясти?

Лиза засмеялась дробно, махнула рукой:

– Не знаю! А где журналист?

– Пропал. Тут у вас места плохие, кто не знает, лучше не соваться.

– Хорошие места. Хозяин любит. Охота опять хорошая…

– Может, попросишь?

– Ой, нет! Я к нему не мешаюсь, иди сам.

– Удачи! – желает Иван, и Дим уходит.

– Елена, Зоя, Стелла! – кричит Марго. – Девочки, подъем!

Стелла вскочила первой, отложив книжку. Казалось, она чувствует себя неуверенно в чужом доме, среди чужих. Она подошла к Марго и спросила, что делать. Марго снисходительно ответила, что нужно достать из буфета тарелки, квадратные, с драконом…

Елена стала доставать бокалы. Зоя по-прежнему сидела на диване – накрывать на стол ей было неинтересно. Рассматривала длинные акриловые ногти цвета ядовитой малины.

…Они засиделись за полночь. Дим разжился у дяди Паши двумя литрами водки – вырвал из глотки, фигурально выражаясь. Елена достала миндальный ликер из личных запасов. Горел, потрескивая, камин; ритмично вспыхивали фонарики на елке; пили за Новый год, творчество, любовь, мелодично звякали бокалами; ветер, подвывая, швырял в окно снежную крупу, и казалось, что там бьется жесткими крыльями саранча – в природе похолодало, прекратился надоевший мокрый липкий снег, а потом вдруг посыпали сверху жесткие дробинки льда. В гостиной было уютно и по-домашнему. Когда опустели тарелки, Марго скомандовала убирать со стола и нести чашки.