Гвардейцу бедному в кошель, в карманы, в руки.
Ах, на кого ты, Пьетро, стал похож!
Как низко пал ты, бедный ди Альберто!
В палаты к королям твой род был вхож —
Теперь простушке делаешь оферты.
А что мне имя, что мне древний род,
Когда дворцы и земли стали прошлым,
Когда я сам слуга своих господ,
И мезальянс единственно возможен».
Пьетро ди Альберто на мгновенье уходит в свои переживания и не замечает происходящего вокруг. Мгновение затягивается, и девушки решают напомнить о своём присутствии весёлым беззаботным смехом.
Тут в лавку входит старый Дзузеппе Колетти, у которого на брак Лукреции имеются большие виды. Поэтому, увидев рядом с дочкой повесу-офицера, он недовольно хмурится. Лукреция испуганно скрывается в дальних комнатах. Фредерика решает воспользоваться ситуацией и заводит разговор с офицером.
Фредерика
«Синьор! Вы, судя по наградам, —
Герой, каких не видел свет:
Не раз глядели в пекло ада
И волей попирали смерть.
Коль сыщется свободный вечер,
Мой папа был бы очень рад
Послушать ратные рассказы.
Он, кстати, сам негоциант.
Он был бы рад принять вас в гости,
О прошлых днях поговорить.
Мы рады будем вашей чести
Свои услуги предложить!
Синьор, в любой свободный вечер
Мы ждём вас время скоротать,
(Наш дом найдёте в самом центре),
Попить вина и поболтать»
Пьетро ди Альберто, слегка лукавя, обращается сначала к Джузеппе
«Не хмурься так, старик Джузеппе.
Зачем ты девушку прогнал?
В моём мужском воображеньи
Она и в правду идеал.
Гвардейцы нынче на постое,
И, может быть, (хвала судьбе!)
Они не только о сраженьях —
Помыслить могут о себе.
Тебе, старик, даже не снилось,
Что в твоей лавке, например,
Вдруг появилась Наша милость,
Ревнитель чести и манер.
Не стану далее при даме
И большего вам не скажу,
В моей душе сплошная драма,
Такой надрыв, я доложу».
Обращается к Федерике
«Синьора или синьорина?
Прошу бестактность извинить,
Куда вы, гибель всем мужчинам,
Меня хотели пригласить?»