Лис прошел ко мне и сел на край кровати.
– Почему вы пришли за мной туда? Кто вам сказал?
Сначала он смерил меня оценивающим взглядом, а потом принялся надевать манжету на руку. Для этого ему пришлось развязать одну вязку на моей правой руке.
– Виталина Левицкая, – ответил он, – я ее давно знаю и уважаю. Это достойная женщина. Она предупредила меня, что вы сейчас в заброшенной кофейне.
Левицкая…
Она служит Помазаннику!
– Вы же понимаете, что она состоит в секте «Свидетели Помазанника»? – поинтересовался я у него.
– Это ее лично право, Дмитрий, и вы не можете ее осуждать, – его ответ.
Лис затянул манжету и прислонил мембрану фонендоскопа к локтевому сгибу. Он стал интенсивно сжимать грушу, накачивая мембрану воздухом.
Я решил подождать, пока он измерит мне давление. Когда манжета наконец сдулась, мне сообщили:
– Сто двадцать на восемьдесят. Прекрасное давление, мой мальчик! Я вас поздравляю.
– Это значит, что вы меня отвяжете?
Маркел улыбнулся мне, как наивному ребенку.
– Я не вижу в вас агрессии. Я не вижу, что вы можете причинить вред себе или кому-то еще. Я отвяжу вас, Дмитрий, но прошу ответить вас мой вопрос.
Я кивнул.
– Что вы делали в заброшенной кофейне ночью?
– Вы же знаете, что я провожу свое расследование, – выкрутился я.
– Безусловно. Но почему ночью, мой друг? Что мешало вам прийти туда при свете дня?
Я понимаю его неудовлетворенность моим ответом.
– А что вы думаете? – обратился я к нему.
– Хм, мне кажется, что у вас проблемы, Дмитрий.
– У всех у нас есть проблемы – великое дело! И у меня они есть, но не такие, о каких вы думаете. Если я расскажу вам о том, чем я занимался той ночью в кофейне «Полночь», то, боюсь, вы меня уже никогда не отвяжите.
Психиатр лишь легко ухмыльнулся.
– Обещаете вести себя спокойно? Фокусы мне нужны. Вы сами знаете принципы моей работы. Малейшее нарушение спокойствия, и вас снова привяжут.
С этими словами Лис начал отвязывать меня. Обычно этим должны заниматься санитары, но в моем случае врач лично решил позаботиться обо мне, как об особенном пациенте.
– Моя жена скоро родит, – констатировал я, – когда меня отпустят?
– Признаюсь, я не намерен вас долго держать, учитывая, что вы не подписывали добровольного согласия на лечение…
– Тогда на каком основании меня сюда положили?
– Опасен для себя и окружающих. Только и всего… короткая принудительная терапия. Симптоматика стихла, и я надеюсь, что вы больше не опасны.
Он меня считает буйным!
– За вами приедет ваш друг. Я предлагаю вам позавтракать, а потом дождаться его в общем зале.
– Хотите сказать, что я свободен?
– Свободен? А вы, разве, были пленником?
Это юмор у него такой?
– Маркел Борисович…
– Да?
– Вы знакомы с Помазанником?
На этой ноте я был избавлен от вязок. Закончив работу, психиатр устало вдохнул.
– Лично – нет. Я только слышал о нем от Левицких. От Виталины, разумеется. Говорят, он – Мессия, посланник Бога. Вообще я придерживаюсь атеистических взглядов, так что…
«Мой друг за вами присмотрит» – предупреждение Помазанника.
Если Лис не связан с злодеем, то…
– А кто-нибудь из пациентов говорил о Помазаннике?
– Хотите узнать, есть ли его последователи среди больных?
– Как-то так…
– Что ж… дайте-ка подумать…
Лис отвел взгляд в сторону окна, потом почесал затылок, нахмурился, поправил очки, взглянул на меня и наконец выдал:
– Знаете, я не могу припомнить никого, кто бы при мне упоминал Помазанника хотя бы раз за все свое пребывание в клинике. Поверьте, своих пациентов я знаю очень хорошо.
Маркел Борисович встал и распахнул окно, пропуская в палату свежий воздух.
– Собирайтесь, – бросил он в мою сторону, – скоро завтрак.
Он на меня даже не взглянул, когда выходил из палаты, оставляя меня одного.