А еще был случай… Записки репортера

Утром первым делом потянулся посмотреть, сколько времени. А времени не было. Часы стояли. Ни одна стрелка не шевелилась. “Забыл завести, – с досадой подумал я. – Их же на ночь заводят.”

Покрутил колесико заводки. Стоят. Тряхнул. Стоят. Еще раз тряхнул…

Расстроенный, пошел на работу. Показал часы там. Никто ничего толкового сказать не мог.

– Наверное, что-то заело. Сходи в часовую мастерскую – они их запустят.

Вконец удрученный пошел в мастерскую. Часовщик открыл крышку, поднес часы к лупе и больше смотреть не стал.

– Слушай, парень, они пустые. Там сделали примитивный завод только на одни сутки во всей их жизни. Облапошили тебя мошенники. Но ты не расстраивайся – сейчас это бывает сплошь и рядом.

Пришел в общежитие, показал часы подружкам. Они в восторге заохали. Тогда рассказал, что со мной приключилось. И снова показал остановившиеся часы.

– Давай сразу выкинем в мусор, – закричали девчонки.

– Нет. Я повешу их над головой. Каждый день они будут говорить мне, что не надо быть дураком.

* * *

Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он и воротится.

    Царь Соломон.

Вернулся с работы, а в общежитии соседки – из отпуска вернулись. Веселые, посвежевшие – мамкины харчи явно пошли на пользу.

Вывалили на стол домашней стряпни, сели пить чай. И рассказывать о своем поселке на реке Зее, о местных новостях, о родителях. И тут же прихвастнули:

– Теперь мы у тебя больше сидеть на шее не будем!

Одна из них взяла за гриф гитару – ее они привезли из отпуска.

– Смотри! – размахнулась и трахнула об пол. Гитара разлетелась на щепки.

– Ты что, чокнулась в отпуске? – Я смотрел на девушку и впрямь, как на умалишенную. Так, ни с того, ни с сего разбить инструмент…

– Не бойся! – закричали подружки в один голос. – Ты только посмотри…

Они подняли деку, перевернули тыльной стороной и показали мне.

Я ничего не понимал. Передо мной был кусок разбитой гитары.

– Присмотрись!

Я вгляделся. На поверхности фанеры были неровности. Пригляделся повнимательнее: неровности, похоже, были приклеены.

– Что это?

– Золото…

Я опешил. Вихрем пронеслось в голове, что их поселок находится на золотых приисках. Что мало мне было моих мазуриков, так теперь и эти две амазонки прибавились.

– Украли?

– Нет, отец дал.

– Расскажите обо всем по порядку.

Девочки рассказали. Их поселок очень бедный. Денег нет. Семьи большие. А золота вокруг хоть завались. Но взять не возьмешь: кругом охрана, обыски. Если куда поедешь, ни крупинки не пронесешь. Но народ там ушлый – каждый себе свою уловку придумал. Да и за золото это никто не считает. Как на заводе – человек делает гайки, так что он их гайками считает? Это для него продукция. А если дома гайка потребовалась – он гайку в карман и понес. Не украл – взял свое. У нас в типографии газету взял, а не украл. И книгу взял – тоже не украл.

Так и на прииске. По многу никто не берет – соседи скажут: ворует. А немного взять не грех. Еще с детства в памяти застряли такие слова: Если от многого взять немножко, это не кража, а просто дележка…

Отец дал несколько крупинок, сказал:

– Если сможешь продать, будет тебе небольшая поддержка. Пока учишься.

Думаешь, он дал бы мне эти золотые крохи, если бы мог предложить немного денег? Но денег в семье нет, а дочь с голода качает, да еще и неизвестно, где.

– Но все-таки это кража…

– А ты сегодня утром в типографии газету свежую взял или украл?

– Тут же разные ценности. И я эту газету сам делал…

– Так они золото тоже своими руками добывают. И ценность его на прииске не такая, как в ювелирном магазине.

Спору не было конца.

Сделаю небольшое отступление. Через несколько лет в другой типографии и в другом городе произошел со мной похожий случай.

Однажды наша спокойная жизнь была нарушена. На проходной сообщили, что отныне по распоряжению директора всех выходящих будут обыскивать.

Почему? Книги воруют…

Меня это возмутило. Ни в какой типографии людей не обыскивают. Ну, если и взял книгу, то это святая традиция полиграфистов.

Пошел сам через проходную. Попросили распахнуть одежду.

Со злости я пришил к куртке на спине карман, взял в переплетном цехе самую новую книгу, упаковал ее на спине и пошел на выход.

В проходной попросили распахнуть одежду. Я подчинился. Вахтер махнул рукой: проходи, мол.

Я вышел и двинулся к парадному входу. В кабинет директора. Там снял куртку, на его глазах вынул из ее заднего кармана новенькую книгу.

– Сотни людей оскорблены вашим недоверием. Любителей чтения в нашем коллективе не много, а под недоверие поставлены все.

– Отрицать не будешь, что воруют?

– Буду. Берут те, кто любят книгу. А остальные при чем?