Леди Горничная

Торопливо и резко зазвенел колокол.

– Поддай чары! – проорали от «головы» поезда.

– Пш-шшш-ш! – из-под вагона вырвалась струя пара и взмыла над щупальцем, точно белая птица над черной змеей. Поезд тронулся – мимо плавно поплыло здание Южного вокзала.

Господин Торвальдсон смахнул со лба крупные капли пота и дрогнувшим голосом выдавил:

– С-сударыня… если вам страшно, вы не стесняйтесь, возьмите меня за руку!

Я в ответ покачала головой, он кинул на меня взгляд подстреленной лани и обеими руками вцепился в ремень.

Глава 3

Поезд во мгле

Поезд начал ускоряться. Перрон уплывал все быстрее, быстрее… мимо промелькнула сигнальная будка с колоколом – на лице провожающего поезд вокзального служащего играли тени Междумирья, превращая обычного губастого толстяка в похожего на шар монстра, покрытого багровыми бородавками. А может, он таким и был? Вот никогда я не доверяла дорожникам! Как доверять гильдии, не подчиняющейся ни одному государству? Независимые они, видите ли! В любой момент что захотят, то и сотворят, и никто им не указ, ни Империя, ни Франкония, ни Султанат…

Словно подслушав мои мысли маг-дорожник на паровозе потянул рычаг… и поезд прыгнул вперед. Видеть я не могла, но чувствовала, как там, впереди, провал в Междумирье раскрылся черной пастью и… ам! Свистящий, окутанный паром, сияющий огнями поезд стрелой вонзился в кипящую мглу, прошил ее насквозь и канул внутри клубящегося черными протуберанцами портала. Темное пятно мгновенно стянулось в точку непроницаемой мглы, а потом исчезла и она, оставив за собой лишь запорошенные липкой черной пылью рельсы.

Темнота рухнула на поезд. Она была совершенной, непроницаемой, будто сверху, как на птичью клетку, накинули плотное одеяло. Тут же превратившееся в каменную плиту – меня вдавило в кресло, кажется, я слышала, как потрескивает деревянный каркас… я надеялась, что это был каркас, а не мои ребра. Воздух по капле выдавливало из груди, перед глазами заплясали серебряные искры. Они разрастались, сплетаясь в узор, одновременно прекрасный и… отвратительный до тошноты. Я на миг даже порадовалась, что стошнить меня не может – навалившаяся на грудь и плечи тяжесть ничего бы не выпустила наружу. Узоры побежали по темноте, точно оплетая невидимые колонны, взбираясь на прячущийся во мраке высокий, как храмовый купол, потолок… И вспыхнули ослепительно, как взмывающее над горизонтом солнце! Безжалостный свет прожег глаза, и в тот же миг мое тело утратило вес и резко рванулось взлететь. Только затянутый на поясе ремень удержал в кресле, впившись краем стальной пряжки в живот, и все вернулось вместе с болью: зрение, слух, осязание…

Особенно в попе, когда вернувшийся вес швырнул меня обратно в кресло, продавив обивку до самых пружин внутри!

– Вот так и начинаешь завидовать толстякам! – хрипло прокаркала старуха и с лязгом отстегнула пряжку ремня.

Под крышей вагона, едва разгоняя полумрак, начали разгорались слабые огоньки.

– Уже всё? Да? Всё?

– Всё будет как приедем, а до того что угодно может случиться! – с мрачным удовольствием парировала старуха.

И немедленно случилось: громкоговоритель над головой господина Торвальдсона пискнул как летучая мышь, а потом и загудел:

– Леди и лорды, дамы и господа, наш экспресс проходит сквозь Междумирье! Убедительно просим без необходимости не вставать со своих мест, а в случае приближения к внешнему стеклу местных обитателей – не встречаться с ними взглядами. Это может быть опасно для вашего физического и душевного здоровья!

– Безликие демоны Междумирья! – то ли согласилась, то ли просто ругнулась старуха.

– Да тут и без них разрыв сердца получишь – от одних объявлений! – господин Торвальдсон прижал ладонь к груди, почему-то с правой стороны. – У вас, сударыни, капелек каких не найдется?

Старуха в ответ лишь непримиримо фыркнула:

– Было, как не быть! Их-то вы своим чемоданищем и раздавили! – она ткнула пальцем в так и торчащий на столике саквояж коммивояжера. – Может, уберете наконец?

– Тысяча извинений! Поверьте, чистая случайность… – господин Торвальдсон забарахтался, пытаясь дотянутся не вставая, навалился мне на колени, за что немедленно получил локтем в бок, воззрился на меня обиженно – я в ответ мило улыбнулась. И наконец рискнул привстать, схватил саквояж, и снова забился в кресло, прикрываясь им как щитом.

За окном трепетала бездна. Чернота, темная настолько, что зрение постоянно плыло, словно за окном и вовсе ничего нет, то растворялась, то вдруг возникала опять, густая и плотная, так что казалось, ее можно потрогать. Заглядывала внутрь, настороженная, как хищный зверь. Время от времени мрак прорезала россыпь огней, ярких и красивых настолько, что захватывало дух, но они тут же гасли, будто тьма торопливо и жадно заглатывала их. И через мгновение вспыхивали снова.

– Пассажиры первого и второго класса имеют уникальную возможность насладиться игрой блуждающих огней… – перекрикивая заполнивший вагон звенящий гул, продолжал хрипеть вагонный громкоговоритель.

– В первом классе, говорят, вид и вовсе потрясающий, – господин Торвальдсон повысил голос, чтоб его было слышно сквозь назойливый гул Междумирья. – Там же сплошное стекло – и сверху огни, и снизу, и по бокам, а если безликие налетят, так вокруг прям и вьются! Ну и стоит же этот аттракцион!

– В мое время демоны были демонами! – громко фыркнула старуха. – А нынче все-то им аттракцион: на демонов пялиться… ридикюли чужие давить!

Она придирчиво поскребла ногтем трещину на лаковой коже ридикюля. Я была уверена, что трещин там хватало и раньше, до встречи с саквояжем коммивояжера, но благоразумно промолчала.

– А давайте я вам, сударыня, в извинение охранный артефакт на дверь подарю! Есть же у вас дверь? – вздохнул господин Торвальдсон.

– Безусловно, у меня есть дверь! Я, знаете ли, не нищенка бездомная, мне от покойного супруга достался очень даже милый домик в пригороде! – старуха мгновенно ощетинилась, став похожей на изготовившуюся к драке ворону.

– Во-от как! – предвкушающе протянул Торвальдсон. – Позвольте любопытствовать – сами живете или сдавать изволите в сезон?

– Живу! – воинственно провозгласила старуха. – А половину – сдаю, и не только в сезон! У нас, между прочим, и зимой недурно: тихо, спокойно, людей нет, море шуршит… Для нервных дам из столицы очень даже хорошо. И недорого.

– Ну это уж вы, сударыня, хватили – недорого! Чтоб у нас на юге – да вдруг недорого? На новых курортах Султаната, там да, и впрямь цены низкими держат, чтоб приезжих завлечь, а у нас…

– А качество? Качество у них какое? – возмущенно перебила старуха. – Я вам скажу: такое же, как и цена! Еда несвежая, вино разбавляют, в гостиницах грязь, горничные – и те вороватые! А уж про пансионы тамошние и вовсе не говорю – там попросту селиться опасно, местные хорошо если только обманут. А то ведь ограбят… или вовсе убьют!

– Во-о-от! – снова завопил Торвальдсон. – Тут я с вами полностью согласен, безопасность – это же главное, за нее и доплатить не жалко! Извольте видеть, это у нас артефакт на дом, последняя разработка компании «Хран»… – он вытащил из саквояжа тусклую блямбу дешевого охранного артефакта и с торжественным видом вручил старухе. – Который сразу покажет приезжим преимущество наших южных курортов перед Султанатскими! Ни один вор сквозь него не пройдет!

Это точно. Зачем сквозь, если отключить такой артефакт можно щелчком ногтя. В особняке Трентонов такой на заднем дворе, на дворницком сарае стоит, чтоб дворовой пес внутрь не совался.

Но старуха радостно закраснелась, принимая подарок, и торопливо, будто боясь, что коммивояжер передумает, сунула его в ридикюль.

– Ну а вы, сударыня… – коммивояжер снова переключился на меня. – В Мадронге у братца остановитесь?

– У братца. Но не в Мадронге, а под Приморском.

Мне скрывать нечего: еду в дом родной, по приглашению… Если, конечно, брат и впрямь хочет меня видеть, и все это не хитрая афера О’Тула.

– Вот это вам повезло! – всплеснул руками коммивояжер. – Хотел бы и я иметь родичей у моря! Частенько, небось, у братца бываете?

– Совсем не бываю, – покачала головой я.

– В Приморском станции нет, – пробурчала старуха.

– А вот и есть, сударыня! – оживился коммивояжер. – Просто не все о ней знают, потому как она грузовая! Иначе как бы лордам и господам на отдыхе свеженький северный лосось в ресторациях подавали? А пассажирской и впрямь нет, это вам дилижансом добираться придется. Только как же вы одна-то путешествовать будете? – господин Торвальдсон от озабоченности моей судьбой даже усами зашевелил. – Одинокую даму ведь и обидеть могут. Ежели желаете, так я с вами поеду! – он приосанился и выпятил грудь. Дальше пузика она все равно не пошла, но господин Торвальдсон старался. – А вы меня братцу представите, наверняка ему в поместье охранные артефакты пригодятся. «Охранка» на внутренние двери также имеется, и на сад… Есть у братца вашего сад?

– У меня есть сад! – влезла старуха, но коммивояжер ее проигнорировал – дарить еще один артефакт он не собирался.

– Вот, извольте взглянуть…

Коммивояжер принялся раскладывать товар прямо на сидении. Артефакты были откровенно плохонькими. Сквозь жидкое серебрение проглядывал свинец, а брызжущие из окна цветные огни высвечивали грубо процарапанные символы. Алые, кобальтово-синие, золотые, изумрудно-зеленые, еще какие-то цвета, столь неуловимые, что человеческий глаз просто не успевал их подметить, а человеческий разум – дать название. Откликаясь на эту вакханалию символы на артефактах начали постреливать искрами, а по стенам и потолку, то возникая, то пропадая, завели хоровод антрацитово-черные тени.

– Какая красота! – выдохнула я.

– Ну, красотой-то особой компания «Хран» не славится, – слегка смутился коммивояжер, – у нас главное – надежность! А, вы про это… – разочарованно протянул он, заметив мой устремленный за окно взгляд.

Посеребренную раму словно обсели пылающие бабочки. Разноцветные огоньки цепочкой двигались по прямоугольнику окна, кружились в танце, сцеплялись вместе, вспыхивая новым светом, и тут же рассыпались искристым фейерверком. По стеклу раз за разом прокатывались радужные волны.