Леди Горничная

Под невысокими каменными сводами стало невыносимо, жутко, непроницаемо темно, и трудно дышать, и только тоненький, жалобный, горький, как отвар полыни, скулеж несчастного, одинокого, заброшенного существа заставлял безнадежно дрожать сгущавшийся воздух. Я слышала его стон не ушами, а током крови в своих жилах. Ему было плохо-плохо-плохо, бросили-бросили-бросили!

И тогда я пошла на свечение – слабенькое, как угли под пеплом погасшего костра, но такое родное! Мое!

Я шла, и шла, и шла, и дорога сквозь темноту в крохотной алтарной комнате все тянулась и тянулась, и мерцание было все дальше и дальше, мелькало обманным огоньком на болоте, ускользало… Угасало.

– Подпусти меня, – прошептала я – слова сорвались с моих губ облачками морозного пара. Влажная коса стала хрусткой от прихватившего ее инея. Я вытянула руки – мои ладони погрузились в сплошной чернильный мрак и пропали, я их не видела, лишь чувствовала. Я сделала шаг – и пошла вперед. Каменный пол обжег босые ступни ледяным холодом. Я тихо вскрикнула – больно! И сделала еще шаг. – Подпусти…

Воздух размашисто ударил меня по лицу. Меня отшвырнуло, приложив спиной об каменную стену, так что с маху вышибло дух, а тьма надо мной вскипела яростью, обидой, болью, почти ненавистью… «Ты не хотела ехать…», «Я тебе не нужен…», «Тебе все равно… Все равно! Все равно! Все равно!» С каждым неслышным беззвучным вскриком тьма лупила меня по лицу точно мокрым холодным полотенцем!

– Не все равно… – прохрипела я, вытирая кровь из разбитой губы. – Я просто не могла! Меня бы не приняли! Ты бы меня не принял – Тристан велел, и ты бы не принял, что, неправда?

Тьма взбесилась. Слабенький зелено-голубой свет полыхнул неистовой вспышкой и погас совсем. Мрак обрушился на меня гранитной плитой, вдавливая в стену, потом отскочил, ударил снова, едва не размазав по камням, и снова…

– Прекрати! – прохрипела я. – Прекрати, или подарок не получишь!

Меня еще раз вдавили в каменную кладку так, что ребра заскрипели по камням… и зелено-голубой свет замерцал снова. Потянулся, точно принюхиваясь к моей протянутой руке и… невидимый язык попытался слизнуть кровь с ладони…

Я быстро отдернула руку.

Свет полыхнул снова. Свет орал – без слов, какие слова, но и так все было понятно… «Дай!» «Дай-дай-дай-дай!»

– Подпусти! – упрямо набычившись, крикнула я. – Подпусти и получишь! Подарок! Тебе! Подпусти!

От беззвучно визга заложило уши, кровь в моих жилах вскипела, кажется, норовя сварить меня изнутри… и давление исчезло. Я хлюпнула носом и шагнула вперед, потом еще и еще. Свечение усиливалось и на подгибающихся ногах я, наконец, доковыляла до настороженно поджидающего меня алтаря. Сунула руку в кармашек под юбкой… и принялась вытирать с алтаря прячущуюся под свечением пыль тоже не особо чистым платком. То и дело поглаживая его окровавленной ладонью… как гладила бы озлобившегося, голодного, нечёсаного, но отчаянно тянущегося к людям пса.

Всё замерло. Застыл свет, точно замороженный, замер воздух, неподвижный настолько, что не вдохнуть, исчезли звуки, запахи, чувства. Единственное, что я ощущала – камень под ладонями. Теплый, как лучи солнца поутру. И прохладный, как вечерний ветер с моря. Сухой. Влажный. Гладкий. Колючий. И даже немножко пушистый! Живой.

Словно жесткий, как терка, язык прошелся по моим ладоням, слизывая кровь и… я ощутила безграничное, почти человеческое изумление и разгорающееся под ним робкое счастье.

Да что там разгорающееся – как полыхнуло! Зелено-голубое пламя взвилось костром, ударило в сводчатый потолок, заметалось, облизывая стены. Воздух над алтарем задрожал от напряжения, предвкушения, надежды…

«Это что, мне?» – звука не было, связных слов не было, но звучало… чувствовалось именно так.

– Тебе, тебе… – проворчала в ответ я.

А кто-то меня, между прочим, даже подпускать не хотел!

Это самый «кто-то», кажется, даже хотел извиниться – ну, насколько это вообще возможно для алтаря. Но не смог – от жадности. Скорее, как можно скорее, схватить, завладеть, присвоить, удержать…

Двухцветное пламя налетело на меня горячим вихрем, обернулось тугим коконом, и я вспыхнула вся, от кончиков босых ног до влажных волос. Меня обжигали, холодили, передо мной танцевали – внутри и снаружи – кажется, меня кусали и облизывали, прыгая и скуля от счастья. И я сама уже шагнула навстречу и обняла алтарь обеими руками, прижимаясь к нему всем телом.