Что преследует охотника

– Паркуй машину внутри, юноша.

Дорога, проходя через главные ворота, раздваивалась, уводя сразу в занятый комбайном ангар, а вторым концом упиралась в высокий гараж, пристроенный рядом с домом.

Плавно въехав внутрь, он заглушил двигатель. Без фар и света снаружи, в темноте машины, его глаза ещё ярче блеснули холодным голубоватым светом. Старушку невольно передёрнуло от пробравшего спину холодка. Клэренс передал ей ключи и вышел из машины. Он медленно вертел головой, внимательно осматривая помещение, скользя по уголкам своим пронизывающим, немигающим взглядом.

– Правду говорят, что страшнее теневых тварей – только охотники на них. Хе-хе…

Клэр опомнился и нырнул назад в машину, захватил свои сумки и двинулся со старушкой к механической двери гаража, которая начала закрываться тут же, как он переступил его порог. Двор владений освещало множество искусственных источников света, в их лучах глаза Клэренса немного поблёкли и приобрели обычный синий оттенок.

Бабка подобралась к нему и стала сбоку.

– Но мне кажется, ты всё-таки не такой крутой, как хочешь выглядеть, хе-хе. Ну, пойдём…

Клэр не тронулся с места. Он выпустил сумки из рук и стал как вкопанный с той самой секунды, как ступил на участок. Понемногу отмирая, он начал перебирать пальцами в воздухе, словно пытался что-то ухватить. Что-то почти неосязаемое. Ощущение было как от тех глаз в лесу, только в десяток раз более насыщенное и благо не такое резкое.

– Можешь выключить весь свет, кроме той гирлянды? – не отводя взгляда, Клэренс указал пальцем на замотанный сарай.

Без вопросов и уточнений бабка кинулась в дом, оставив входную дверь раскачиваться открытой, и скрылась в темноте помещений. Вокруг раздались щелчки, один за другим гасли прожектора ограждения, фонари на зданиях, лампочки, украшавшие шесты, расставленные по поверхности газона. Осталась гореть только конструкция с гирляндой, запитанной с какого-то удлинителя, белым проводом, уходящим в открытое окно дома.

Через минуту старушка прибежала назад, тяжело дыша и хватаясь за бок, она нашла Клэренса недвижимым как статуя, ровно на том же месте, где и оставила его минуту назад.

Воздух казался разреженным, как перед сильной грозой, голову немного вело. В пространстве между ним и сараем пробегали волны вибрации, которые, долетая до него, подымали волосы на руках дыбом. Он сделал первые аккуратные движения в направлении источника этих ощущений. Каждый из его шагов отдавался в пульсирующие на висках вены, волосы на затылке подымались дыбом, во рту ощущался кровавый привкус железа…

– Что ты там держишь? – Клэр заговорил сбитым, хриплым голосом, но сразу пришёл в себя. – Как оно там оказалось?

– Хе-хе, ну уж точно не кур, юноша… Гроза была, молния ударила в ограждение и, видимо, какая-то тварь пробралась сюда сквозь брешь.

Клэренс отступил на пару шагов назад, к своим вещам, сразу даже не поворачиваясь спиной к сараю, и сел на корточки рядом с поклажей. Он начал что-то перебирать в недрах большой сумки, периодически поднимая взгляд и стреляя линзами блестящих глаз на замотанные гирляндой двери. Бабка, следя за его движениями, продолжила:

– Пару дней думала, что обошлось… Но на третье утро начала находить задранных на дворе кур, индюков, даже кота моего загрызло… Повезло, что остальной свет ночью горит, и оно до меня не добралось. Как-то днём услышала шорох в сарайчике, что-то гремело и падало. Струхнула я знатно, душа в пятки ушла. Повезло, я быстро смекнула, что к чему, и вытащила эту гирлянду с чердака да обмотала доверху. Хе-хе… Дохнуть зверьё перестало, но я все ещё, бывает, слышу, как оно там гремит.

– Это такие нынче услуги по хозяйству?

А ведь уже мог спокойно лежать на койке и наслаждаться жутким издевательством над музыкальными инструментами.

– Давно оно заперто? Есть там что-то, чем оно могло питаться? Живое зверьё, птица, тушёнка, мясо засоленное?

– Да вот недели две как эта тварь закрыта, и ничего там нету из того, что могло оно или кто ещё съесть. Старый сарай как есть, я складывала туда всякие грабли, лопаты, телеги да корзины бесхозные, всё барахло, которое перестало в чулан влазить. Но там такой грохот стоял порой, что я боюсь, как бы одни щепки не остались от моего добра.

Клэренс выкладывал рядом с сумкой необходимые вещи. Не без сопротивления и цепляясь за содержимое багажа, снаружи оказался крюк из нержавеющей стали, на подобии мясницкого, только с крупным карабином на месте ручки. Погремев слегка рукой по дну и углам сумки, он выгреб жменю странных патронов с выразительной бирюзовой оболочкой на пулях, которая заставляла их легонько отсвечивать в темноте.

Снова опустив руку внутрь, он щёлкнул металлической застёжкой и из недр багажа показался увесистый шестизарядный револьвер сорок четвёртого калибра. Гладкий чёрный корпус блёкло отражал огоньки гирлянды. Клэр откинул барабан и высыпал в ладонь обычные, свинцовые патроны с тёмно-оранжевой оболочкой. Перебрав их в руке, три он зарядил обратно подряд и три закинул в правый карман плаща; выбрав три бирюзовых, он поступил так же и зарядил их следом, оставшиеся же попали в другой карман.

Нечто в темноте сарая пришло в движение, тёмные мышцы как тени переливались за деревянными стенами, что-то невидимое обычному глазу росло и крепло, заполняя собой всё пространство, скованное тонким шнурком с огоньками.

– Без пищи они могут обходиться неделями, но это лишь значит, что этот очень злой от голода и ещё должен быть полон сил.

Барабан револьвера с мягким щелчком встал на место. Потянув за рифлёные грани, Клэренс повернул его так, чтобы он выстрелил сразу третьим свинцовым патроном.

– Бабуля, притащи цепь, толщиной с палец и длиной метра полтора, только как можно быстрее.

Старушка, не оборачиваясь, побежала в ангар, к комбайнам. Устало кряхтя и выбиваясь из сил с каждым шагом, прихрамывая, бабка забежала внутрь. Над головой лязгнуло реле автоматического выключателя и залило помещение мутным жёлтым светом, бьющим сквозь закопчённый светильник.

Ухватившись за край стола с инструментами, она дала себе пару секунд передышки. Подняв глаза, старушка двинулась к одной из стоек, на которой висела старая и побитая ржавчиной цепь с потрескавшимся кожаным ошейником, на котором когда-то держали собаку. Только её руки сомкнулись на увесистых и пыльных звеньях, как за спиной громыхнул выстрел.

Она бросилась к выходу и посмотрела в сторону сарая. Вокруг него спиралью стелились огни гирлянды, а дверь была распахнута, оголяя чёрное, непроглядное нутро.

Собирая все свои силы, старушка поспешно кинулась через весь двор. Старые ноги были непослушны и болели; сердце было на грани того чтобы либо вырваться сквозь рёбра, либо остановиться за очередным глухим ударом; лёгкие жгло огнём, им не хватало места в груди.

Сразу она перестала слышать собственное тяжёлое дыхание. Тишина начала неотвратимо обволакивать, всё дальше отрывая происходящее от реальности. Потом, ноги забыли как передвигаться и она упала, запутавшись в них, ладони впились в землю, не ощущая ни спазма мышц, ни росы на траве, ни земли, пробивающейся между сжатыми пальцами. Лунный свет тускнел. Гирлянда, лежащая в двадцати шагах от неё, превращалась в тонкую ниточку бледного, еле видимого света, затем и вовсе растворилась в подступивший темноте.