Маньяки выходят из подполья, или Супериор

– Матильда, открывай… – обронил, кончиками пальцев прикоснувшись к ещё тёплому капоту, – за шумом ветра, шин снующих туда-сюда машин едва слышал собственный голос. Ободряюще шлёпнули отпираемые запоры. Ну да, Матильда, конечно, молодец… Спутники в небе шалят, она никогда не ломается. Скорее может облажаться он сам, Коюров, как только что, с этим вздорным листком с тремя оставшимися зубцами.

– Отдыхай, Матильда, – бросил Максим, снова плюхнувшись за руль. – Никаких подсказок пока от тебя не требуется…

– Я же не виновата, что данных почему-то нет… – протянула Матильда обиженно.

– Ладно-ладно, не бери в голову! – унтерским тоном оборвал её ламентацию Коюров. – Выведи-ка лучше мне на монитор карту этого милого городка, пока я шею совсем не свернул…

К этому моменту Максим уже не только ехал – вёл «стрижа» по улице Урицкого, по-прежнему на скорости пенсионера-дачника – но и время от времени поглядывал на телефон, брошенный на пассажирское сиденье. Хотя вроде и запомнил нужный маршрут, предпочитал всё же периодически сверять ландшафт за окнами машины со схемой на дисплее. Но в какой-то момент дисплей погас – так пришлось потыкать в него пальцем, чтобы снова зажечь. И вот тут Матильда как раз выполнила его указание – на экране «торпеды» появилась какая-то схема, уже одним только своим серо-голубым фоном резко отличавшаяся от той жёлтенькой карты, что светилась в телефоне.

– Вот, карта Милоровска! – триумфально возвестила Матильда.

– Улицу Урицкого, Матильдушка, пожалуйста, – попросил Максим, не без досады на самого себя, поскольку мог бы сообразить сразу, – мыслей водителя компьтеры мобилей пока что не читают; по крайней мере, Коюров о таких опциях что-то не слыхал, хотя по долгу службы следил за всякими такими новинками. – Дом номер… – Повернув голову вправо, Максим бросил в окно дверцы предельно сосредоточенный взгляд, аж брови сдвинул к переносице, – чтобы не пропустить нужную табличку. А за окном тянулся однообразный сплошной забор из покрытого ядовито-зелёным полимером профнастила. Вдруг на секунду забор прервался, мелькнула дверь КПП с большим блестящим прямоугольным шильдиком казённой вывески. – «Институт инновационных информационных технологий»! Вот, Матильдушка, ищи! – выкрикнув название, Максим тут же снова переключил внимание на дорогу, – к счастью, ничего фатального за пропущенную им секунду там не случилось.

– Такого института здесь не вижу… – прокудахтала Матильда после некоторой паузы.

– Как! – взорвался Коюров и снова метнул взгляд в окно: забор успел закончиться, вместо него мимо проплывал дом, такой же тёмно-бурый, как и тот, у которого Максим производил первоначальную «топопривязку», – похоже, тут всё было тёмно-бурым, если не ярко-зелёным. – Да вот же, дом номер семнадцать!

– Дом номер семнадцать по улице Урицкого! – объявила Матильда бравурно. Карта на экране «торпеды» сдвинулась в сторону и вверх, слегка укрупнилась.

Максим свёл брови ещё теснее. Топография на дисплее, похоже, была верной, пока верной. «Нет, ну точно сегодня – день жестоких чудес. Пора бы им и закончиться, – подумал Максим. До цели оставалось совсем уже рукой подать. – А вообще надо было взять с собой бинокль…»

2

В самом деле, путь оказался короче, не тридцать кварталов, обошлось меньшим числом. И всё же Максим перевёл дух, только когда уже заруливал во двор дома номер двадцать два по улице Металлистов. «А названия здесь точно как у нас дома!» – ещё раз отметил Максим. Домом Коюров всё ещё называл Вологду, хотя примерно уже полтора года жил в Москве.

Однако визуально дворик не очень напомнил ему родину. Четыре пятиэтажки стояли скобкой. Такие пёстрые как рождественский кулич, из разноцветного кирпича, наверно, и в областной столице попадались, но эти были все разные, с затейливыми фронтонами и эркерами, а у одного имелся даже портик, и вместе они наводили на мысль, что это не настоящие жилища, а сверхреалистичная декорация к мелодраме или комедии из провинциальной жизни. «По ходу, ещё лет двадцать назад на месте этого Милоровска было чистое поле, – прикинул Коюров, ловко загоняя „стрижа“ в довольно тесный промежуток между двумя машинками на парковочной площадке – и прежде он любил блеснуть своими водительскими навыками, а Москва и вовсе приучила экономить пространство. – А вот парк мобилей здесь – это просто какой-то хлам на колёсах!»

Сложил у «стрижа» «уши» – зеркала заднего вида. Возможно, и зря так плотно втёрся меж двумя этими рыдванами. По возрасту колымаги годились для выставки ретро-транспорта, если бы не их крайне дряхлый вид. Не покорежили бы его «стрижа», если хозяева вдруг надумают ехать… Ну да, авось долго здесь не задержусь…

Аккуратно Максим выбрался из машины, накинув – для солидности – лёгкую куртчонку светлой чесучи, да прихватив барсетку. Сумочка с виду компактная, даже небольшая, вид имела обманчивый. На самом деле в неё вмещалось куда больше разных интересных предметов, чем требовалось обычному водителю мобиля.

Несколько шагов в сторону, остановился, начал осматриваться. С одобрением отметил наличие вполне годной к употреблению детской площадки строго посредине двора. Качелька, горка, песочница, хитрые лестницы из металлических колец – эти вполне бы могли вписаться в армейскую полосу препятствий. Заботятся о подрастающем поколении! Вот только поколения этого что-то сейчас не видно… Неурочный час? Зато возле одного из подъездов интересующего его дома – а подъездов этих всего три – на лавочке судачат старушки. По его прикидкам, ему как раз туда и надо. Значит, не избежать этой засады…

Ба, а это что за будочка в углу двора? Ларёк по приёму стеклотары и прочего ценного сырья? Да нет, вроде киоск «Роспечати». Ничего себе! И окошечко открыто – опять-таки вполне рабочая, действующая точка продажи. Интересный городок, здесь не только читают бумажную прессу, но и продают её прямо во дворах. Надо будет выяснить, насколько такой подход оправдывает себя, в экономическом плане, в смысле выручки. Только не прямо сразу. Сначала всё-таки визит в дом номер двадцать два, квартиру семнадцать…

Максим двинулся в сторону подъезда нарочито неспешно. Старушки вдруг снялись с насиженной лавки, потянулись в разных направлениях. Прекрасно! Одной досадной мелочью меньше…

Однако получилось не совсем так. Одна из старушек – впрочем, уже через секунду стало ясно, что старушкой её никак нельзя было назвать, очень даже крепкая тётка, – шагала прямо навстречу Максиму. Он нарочно старался на неё не смотреть – надеялся проскочить мимо не привлекая особого внимания. Ну так, слегка косился, конечно, исподтишка, оценивал разные подробности… профессиональная привычка. Так нет же, тётка сама не преминула окинуть его взором с ног до головы. И не один раз – пока сходились ближе! И взор этот был – ого-го! Такой цепкий – всем бы нашим участковым, успел подумать Максим.

– Здравствуйте! – обратилась она к нему зычным и совсем не старческим голосом. Да какое там старчество! На ней ещё можно было пахать! Они практически уже поравнялись. Да ещё бы немного, и они бы уже друг с другом разошлись! Так нет, надо было случиться этому «здравствуйте!» А Максим не мог не ответить, ведь он был такой вежливый и воспитанный молодой человек, притом ещё столь подтянутой и располагающей к себе наружности.

– Здравствуйте, – на ходу бросил Максим. Чуть прибавил шагу.

– А вы ведь не здешний, – заметила вдруг общительная тётка. Почти уже ему в спину. Это было утверждение – не вопрос. Максим остановился и повернулся к ней лицом, зачем-то расправил галстук, то ли от ветра, то ли по собственному почину завернувшийся каким-то неэстетичным крючком. Воспитанный и чрезвычайно приличный молодой человек!

– Да, – подтвердил он. За ту долю секунду, что понадобилась ему на этот полуразворот, на разглаживание галстука, он взвесил альтернативы и пришёл к выводу, что по этому пункту лучше не врать – он в самом деле не здешний.

Тётка довольно покивала улыбающейся загорелой физиономией.

– А как вы догадались? – тоже улыбнулся Максим.

– Да я же здесь всех знаю! – простодушно призналась наблюдательная аборигенша. – Да и говор у вас какой-то не нашинский. Вроде окаете? Волгарь?

– Да нет, москвич! – Максим улыбнулся ещё шире. Добавил: – Из понаехавших.

– А! – понимающе протянула «туземка». – Ищете кого?

Максим решил, что и по этому пункту тоже лучше не врать.

– Да, ищу, – сказал он. – Девушку. Татьяну Белозёрову. Может, знаете? Она же здесь живёт…

– Знаю, знаю! – решительно подтвердила собеседница. – Меня, кстати, тоже Татьяной зовут! – сообщила она с неожиданным кокетством («Познакомиться, что ли, набивается?! – слегка даже опешил Максим. – Ни фига себе девушка средних лет с чувством юмора и без вредных привычек!»). – Татьяной Макаровной, – пояснила словоохотливая милоровчанка. – Или просто Макаровной. Так все тут меня кличут. А Татьяну, Танечку, я, конечно, хорошо знаю. Только ведь она тут наездами живёт. В Москву вроде перебралась. А на той недельке вдруг вернулась назад и… – тут Макаровна понизила голос, – и вроде как пропала!..

– Вы так считаете? – Максим сузил глаза. Пытался прочитать в забронзовевшем, задубевшем под солнцем лице Макаровны то, что она пока ещё не сообщила.

– Да я не считаю! Я знаю! – возразила Макаровна решительно. – А кстати, ты-то кто будешь нашей Танечке, мил человек? Жених?

Максим на секунду стушевался. Такие требовательные прозвучали в голосе Макаровны нотки.

– Я… я частный детектив, – произнёс он негромко. – Я…

– Детектив? – переспросила Макаровна недоверчиво. И где-то даже презрительно. А голос при этом совсем не понижала. – Да кто же тебя нанял! Таня ведь сирота круглая!..

– Нанял… ведь был у неё один человек в Москве… – Максим чуть было не брякнул «двоюродный дядюшка», или даже «дедушка», но эту версию, которая, надо признать, только что взбрела в голову, с ходу и отверг. Всеведущая Макаровна действительно могла знать родственные связи Тани много лучше – чем он мог предполагать. Вместо этого Максим предъявил Макаровне уже развёрнутое удостоверение частного детектива на имя Максима Анатольевича Мудрова. Макаровна рассматривала ксиву весьма насуплено в течение нескольких секунд и, похоже, поверила документу.

– Так говорите, Таня пропала? – спросил Максим, наконец-то убирая удостоверение в карман куртки. – Что-нибудь конкретное вам известно? Как? Что случилось?

Макаровна непроницаемо глядела на него исподлобья.

– Любая помощь мною очень ценится, – Максим изобразил на лице хитрую улыбку, приличествующую частному сыскарю средней руки.

– Нет, ничего конкретного я тебе, Максим Анатольич, не могу сказать, – выдавила Макаровна, уловив-таки намёк. – Но только Танечка пропала, это точно.

– Ага, – Коюров поиграл желваками, изображая работу мысли. – А какая вообще обстановка в городе? Ничего необычного за последнее время не случилось? Странного. Вот, говорят, вспышка кенгуриного гриппа у вас?

Лицо Макаровны показалось ему высеченным из гранита – до того серьёзным вдруг сделалось.

– Какой-какой грипп? – переспросила она.

– Кенгуриный, – чуть не по слогам повторил Коюров. – Его ещё австралийским называют. Да ведь все сейчас про него толкуют.

– Я слышала, слышала! – подтвердила Макаровна, снова размашисто кивая головой. – По телепьютеру! На форумах читала!.. Но чтобы у нас… У нас сейчас никакой эпидемии нет, это я точно знаю. И вообще, вроде всё спокойно, – добавила она не очень, впрочем, уверенно. Тут же продолжила, довольно напористо: – А про Таню я вот что тебе скажу. Видела я её неделю… нет, дня три-четыре назад. Мы же с ней в одном подъезде живём. По лестнице спускалась, Таню увидела. Удивилась. Спрашиваю, ты же вроде в Москве? А она: вот, пришлось приехать… И всё. А последний раз я видела её… наверно, в этот же день, вечером. Из квартиры. Таня как раз вышла во двор, а тут откуда ни возьмись машина подъезжает. Из неё двое парней. Крепкие такие, плечистые. И прямёхонько к Тане. Ну… она-то их явно не ждала. Разговор там у них… я не слышала, но думаю, неприятный. Таня им что-то говорила. А они её под руки и – хотели в машину. А Таня вдруг их как толкнёт! Обоих! Они только в разные стороны полетели! А Таня бежать! Я ещё никого не видела – чтоб так бежал! Даже на Олимпиаде! Или на чемпионате мира! Ну разве что в кино, про этого… терминатора…

– Да ну! – изумился Коюров. – Так что же, ей удалось?..

– Какое там! – только махнула рукой Макаровна, чуть-чуть даже осерчав, от расстройства («А почему? – успел вставить Максим. – Сами же говорите…»).

– Я же говорю, они были на машине! – выпалила Макаровна раздражённо; будто собеседник не понимал каких-то чрезвычайно простых, очевидных вещей. – Ухари те, да, упали! Но тут же снова на ноги вскочили и запрыгнули в машину! И погнались за Таней! И как бы она быстро ни бегала, машина оказалась всё равно быстрей!