На Калиновом мосту

– Их самолет запросил перелет в Иерусалим. Так что догоняй. Постарайся в этот раз добыть хоть что?то. И подготовь доклад. Ты же знаешь как у нас: хороший отчет – половина дела. По дням, по часам, по минутам. Здесь много вопросов и нет ответов. Твой большой друг, генерал Калган, рвет и мечет. И еще… Осторожнее, Ваня, – по?отечески попрощался генерал.

Иван нажал отбой на дисплее телефона и повернулся к своей спутнице.

– Отель не нужен. Помчались в аэропорт, – с раздражением в голосе сказал Иван.

– А что еще тебе сказали? – как бы между прочим спросила Диана.

– Летим в Израиль, – только и ответил Иван и не стал рассказывать подробностей.

– А что делать с вирусом? Мы должны его захватить.

– Посмотрим по обстановке, – выдохнул Иван, понимая, что Диана права, но нарушать приказ он не хотел.

До аэропорта молодые люди добрались очень быстро. Когда они оказались в салоне своего самолета, их встретил растерянный и немного напуганный экипаж.

– В чем дело? – тут же спросила Диана.

– Мисс Уотсон, сейчас по связи прошла информация, что в Китае, в Гуанчжоу, где мы были, обнаружен какой?то очень опасный вирус. Несколько городов там уже закрыто на полный карантин. Меры беспрецедентные.

– Понятно. Значит скоро и здесь. Летим как можно быстрее.

– Куда?

– В Иерусалим.

– Я сейчас туда позвоню, – Иван посмотрел на Диану и пояснил: – У меня там есть хороший приятель, Петр Николаевич. Недавно из России туда уехал. Как раз в Иерусалиме обосновался. И поживем у него, и машина с водителем будет.

* * *

Приятель встретил их в аэропорту. Невысокий, пухленький, очень юркий молодой человек, с чуть выпученными глазками сразу не понравился Диане. Ей показалось, что расшитая бархатная кипа на его макушке, больше напоминает модный атрибут, а не символ служения Всевышнему.

– Я снял вам у своего хорошего знакомого почти задаром  великолепный отель, – сказал Петр после приветствия. – Правда, не знал, что ты не один, – добавил он с хитрой усмешкой, – но думаю, разберетесь.

– А у тебя нельзя было остановиться? Мы ненадолго. Времени очень мало.

– Понимаешь, здесь так не принято. Это не Россия. Да и отель рядом с моим домом.

Они вышли из аэропорта на большую стоянку, и Петр повел их к такси.

– И на своей машине не принято ездить? – с иронией спросил Иван.

– Она у меня в ремонте. В прошлом месяце поставил в автосервис и все никак не доделают. Тут никто никуда не торопится… А вы слышали, что в Китае творится? – он перевел тему, усаживаясь на переднее сидение такси. – Вы кстати откуда прилетели?

– Мы из Индии.

– Как там? Индия ведь рядом с Китаем.

– Нормально. Все веселятся.

– Я как?то был в Индии. Им там вообще на все наплевать. И все повернуты на религии. Как и здесь. Хасиды, индусы, мусульмане… Верующие везде одинаковые и везде нетерпимы друг к другу. Вот только одеваются по?разному.

Они ехали по Старому городу мимо толп туристов и сильно бросающихся в глаза местных. После полуголых индусов на набережной Ганга, хасиды, в длинных черных пальто в высоких меховых шапках или в широкополых черных шляпах, выглядели впечатляюще. А жара здесь была такая же, как в Индии.

– Мы сейчас заедем в ваш отель, а потом поедем в очень шикарный ресторан. Здесь все рядом. Мой дом, отель, ресторан. Это почти центр города, – без перерыва болтал Петр Николаевич. – А вы по делам или так, на экскурсию? У меня есть хороший знакомый экскурсовод, если понадобится. В Москве был профессором МГУ, здесь водит туристов на Голгофу. Как он рассказывает о казни Христа… Шекспир, Ваня, о таком драматизме и не мечтал.

Такси остановилось у входа в отель. Диана с Иваном вышли из машины, а Петр остался.

– Я вас здесь подожду. Вы же быстро? – сказал он уверенно.

Молодые люди зашли в фойе. Диана остановилась и как тогда в доме дедушки в Китае взяла Ивана пальцами за верхнюю пуговицу.

– Я в ресторан не поеду, – сказала она негромко, глядя ему в глаза снизу вверх, – не буду вам мешать. Ты, пожалуйста, недолго. У нас дела. Я очень на тебя надеюсь и буду тебя ждать.

У Ивана, как и тогда, сердце сделало несколько сильных ударов и куда?то провалилось. «Скажу Петру, что никуда не поеду». Но подумав, решил, что выглядеть это будет, словно он мечтает запрыгнуть к ней в койку. Поэтому нашел в себе силы сказать:

– Я на час, не больше. Давно с ним не виделись, – почти оправдываясь, пробормотал он.

Девушка грустно улыбнулась. Да так, что Иван чуть было не переменил свое решение. И лишь собрав остатки воли, быстро повернулся и решительной походкой направился к выходу из отеля, где в припаркованном такси его ждал скучающий приятель…

Глава 16

Очень шикарный ресторан, как представил Петр это заведение, сильно напоминал провинциальное российское кафе: вычурное убранство с обилием зеркал и красного бархата, колонны из папье?маше, лепнина под потолком. Из двух огромных черных колонок, стоявших на пока еще пустой сцене, звучала, поскрипывая басами, советская музыка: «Кто тебя выдумал, звездная страна?..» – грустно спрашивала невидимая певица.

Публика была немногочисленной. Две танцующие медленный танец пары и несколько пожилых мужчин за столиками, разминающиеся водочкой, видимо в ожидании горячих блюд. Создавалось впечатление, что все они были между собой знакомы и очень смахивали на деревенских родственников, которые раньше времени приехали на какое?то семейное торжество и теперь экономно коротали время в ожидании предстоящего события.

Официант в темно?малиновом пиджаке, на лацкане которого висел большой медный бейджик с русским именем «Толя», заговорщицким голосом предложил новым посетителям попробовать свежайшую форель и водку, которую прямо из Москвы специально для него прямо с завода возит хороший знакомый. Толя был уже немолодым, достаточно крупным, но на удивление подвижным мужчиной, легко изгибающимся в своей необъятной пояснице. Говорил он довольно тихо, как будто специально, чтобы не услышали другие клиенты, делая обкусанным карандашом только ему одному понятные пометки в маленьком блокнотике.

Приятели заказали запеченную целиком фаршированную форель, а на холодное форшмак. Иван вдруг понял, что сильно проголодался и чтобы долго не ждать попросил сделать большую шакшуку и принести хваленую водку «прямо из Москвы».

– Кто хорошо работает, тот хорошо и ест, – прокомментировал заказ Петр Николаевич.

Может потому, что сам Петр работать любил не очень сильно, он почти не закусывал, а перерывы между тостами делал очень маленькие. Поэтому быстро захмелел и стал жаловаться на неустроенную жизнь в Израиле, высокие цены и постоянное желание новых соотечественников его в чем?нибудь обмануть.

Иван вспомнил, как уходя в номер, поднималась по лестнице отеля Диана. Она, конечно, знала, что он неотрывно смотрит на нее и поэтому совсем чуть?чуть усилила свою женскую привлекательность мягкостью и плавностью движений. Иван совсем не слушал приятеля, думая лишь о том, что нужно быстрее найти какой?нибудь повод, чтобы сейчас же уйти из ресторана и вернуться в отель. Но в голову ничего не приходило.

– … и главное, никогда, запомни, никогда ничего нельзя прощать! Мы это лучше всех знаем, – оглядывая всех вокруг, очень громко, будто выражая общее мнение, вдруг произнес Петр Николаевич, неожиданно перейдя от личных проблем к проблемам еврейского государства.

Иван вздохнул. Принесли еще закуски. Ему казалось, что даже рыба, лежащая на тарелке, своим тусклым глазом смотрела на него укоризненно: «Зачем ты слушаешь эту ерунду – беги к ней».

– Сегодня ты простил, что тебя обозвали жидом – завтра они сожгут твой магазин, а потом захотят, чтобы ты им отдал для утехи своих дочерей…

– Кстати, ты еще так и не женился? – спросил Иван, чтобы сменить тему.

– Нет, не женился. И это вообще совсем некстати, – почему?то обиделся Петр. – Пойми, бить все равно придется, – заверил он, стукнув кулаком по столу.

Приятель рассуждал с таким видом, будто бы сам лично участвовал во многих драках. Но Иван знал, что трезвый он крайне деликатный и застенчивый человек, что даже попросить водителя маршрутки остановиться там, где ему надо выйти, для него большое достижение.

– Но если на этом этапе хама можно привести в чувство обычной оплеухой, – продолжал Петр, – то потом придется стирать с лица земли всю его деревню. Так что быстрое решительное наказание – это гуманизм.