Зомбипанк

Христофоров проводил меня до входной двери, открыл ее, а за ней меня уже ждал Кобра.

– Дариус, проводи, пожалуйста, нашего гостя.

Дариус – про себя отметил я. Это имя ему не очень идет. Пусть будет Коброй.

Когда я ехал домой, пейзажи за окном электрички меня уже абсолютно не волновали, сейчас я пытался в своей голове простроить предстоящий разговор с Вальком. Обычно я почти всегда могу предсказать ее реакцию на любую новость, но последние недели внесли коррективы в мою уверенность на этот счет.

Вернувшись в город и подъехав к дому, я, как обычно, курил у подъезда. Из-за угла дома, со стороны метро, ко мне подошла жена, как раз возвращавшаяся с работы.

– Гулял? – спросила она меня.

Что ж, начало разговору было положено не мной. Это первый хороший момент. Мы могли поговорить на улице, где она навряд ли будет на меня кричать. Это был второй хороший момент. У меня в руках была сигарета, что делало меня спокойнее. Это был третий хороший момент. Комбо! Лучше возможности сегодня уже может не представиться.

– Не совсем, – ответил я, стряхивая пепел с сигареты в сторону. – Приехал от врача.

– Какого? – удивилась она. – Ефим Петровича? Он узнал что-то новое?

– Да, он узнал что-то новое, но я приехал не от него, – после этих слов невольно возникла пауза, пока я затягивался.

– Что за загадки и налет таинственности? Можешь нормально объяснить? – в ее голосе проступило легкое раздражение, медлить не стоило.

– На днях позвонил профессор Лазарев, назначил мне встречу. На встрече рассказал про своего ученика, который занимается изучением глиобластомы, и дал контакт. Вот сегодня я у него был.

– Так, пошли домой, сейчас чай заварим, и нормально все расскажешь, с подробностями, – после этих слов она схватила меня за руку в районе локтя и потянула в сторону подъезда. Я не сопротивлялся, но еле успел выкинуть окурок, не попав в урну.

Наш разговор продлился целый чайник. Я старался обстоятельно все рассказать, Валек – обстоятельно меня слушать, иногда перебивая на уточняющие вопросы. Во время разговора мы подливали и подливали чай, снова грели его и снова подливали. После моего рассказа мы перешли к обсуждению того, что делать дальше. Так как жене я только рассказал о случившемся, естественно, она еще не имела своего мнения – мы обсуждали мое.

На середине последней чашки, которую мы уже пили практически без разговора в тишине, она вдруг сказала:

– А может, ну это все? Махнем куда-нибудь, где тепло, и там будем вместе до конца?

Я сразу вспомнил свой план про надувной матрас. Все-таки мы с ней во многом одинаково думаем. Она не романтик, как и я, такое предложение из ее уст сравни грому среди ясного неба.

– Пока глиобластома не разлучит нас? – попытался пошутить я. Шутка была так себе, Валек могла и обидеться, но она слегка улыбнулась, причем не столько губами, сколько глазами.

– Может, посмотрим что-нибудь?

– Сам хотел предложить. Давай тот сериал, в котором родственнички делят наследство богача?

– Давай.

Больше к этой теме сегодня мы не возвращались, без слов нам удалось прийти к соглашению, что сегодня мы проведем вечер вместе, а все остальное будет завтра. Разместившись на диване, мы посмотрели три или четыре серии, как в старые добрые времена, которые были месяц назад.

Все меняется. Иногда все меняется слишком быстро или слишком часто и уже кажется, что все это было очень давно. Но в конце жизни ты понимаешь, что все, что в ней происходило, было вчера.

Вечер, переходящий в ночь, был приятен не только совместным просмотром, но и продолжением.

Закрывая уже уставшие за день глаза, я понял, что правильно распознал поданный знак. Ангел все еще был рядом со мной.

Глава 4.

Последний ужин

?

SAHALIN – «Нечего терять»

Утром следующего дня, проводив жену на работу, предварительно накормив ее любимым завтраком, состоящим из кофе и насыщенной различными специями горячей шакшуки, я принялся обдумывать сделанное Христофоровым предложение.

Выбирать варианты не пришлось, их просто не было. Если бы надо было выбирать между экспериментом, который с высокой долей вероятности приведет к летальному исходу, и дальнейшей жизнью в двадцать-тридцать лет, это был бы очень сложный выбор, который я мог бы так и не сделать. Я бы испугался самого факта такого выбора. Мне же необходимо выбрать между тем, что я могу умереть через неделю или через месяц-другой, при этом была хоть какая-то вероятность, что не только удастся выжить, но еще и излечиться. Так что еще с утра я знал, что соглашусь на эксперимент.

Чтобы уже окончательно лишить себя возможности передумать, особенно в последний момент, отправил сообщение Вальку, в котором кратко описал свои размышления и их итог. В ответном сообщении было одно слово – «Правильно».

Позже Валек мне позвонила и сказала, что она взяла отгулы на следующие два дня, и мы обязательно должны провести их в прогулках по городу. Идея мне понравилась.

Я был уже свободен от мук выбора, но не от странных мыслей и сомнений, которые пытались закрепиться в моей голове. Нужно было отвлечься, и просмотр бесчисленных интернет-видео на абсолютно разные темы был прекрасным решением. От сомнений это помогло, но совсем не думать не получалось.

Я пытался представить, как это все будет. Меня заведут в операционную или завезут на каталке, положат на стол под яркие лампы, подключат огромное количество всяких датчиков, вокруг будет огромное количество разнообразной аппаратуры, которая будет постоянно пищать, введут наркоз и дальше будут что-то делать. Я уже не узнаю, что, если не проснусь. Или нет, он говорил еще про какую-то капсулу, значит, меня положат в нее, введут наркоз и тоже будут что-то делать. За этим всем будут наблюдать ассистенты, фиксирующие проведение эксперимента, может, они будут в защитных костюмах, кто знает, что там у них за препараты и как они влияют на людей. И Христофоров тоже будет наблюдать откуда-нибудь из-за толстого стекла или с балкона, специально сделанного над операционным столом.

А если наркоза не будет? Это же эксперимент, будут спрашивать меня, что чувствую, вижу или слышу. Иногда же при операциях на мозге человек в сознании, его спрашивают, что он видит, или смотрят, не изменилась ли речь, если задевают не то, что нужно. На животном так не проверишь, оно не расскажет, что чувствует.

А если для чистоты эксперимента не будет и обезболивания и будет адская боль? Смогу ли я вытерпеть до конца, да еще и не двигаясь, наверное. Здесь они на меня точно уже положиться не смогут, значит, должны будут меня связать и зафиксировать голову – это уже будет больше походить на пытки или смертную казнь, если для меня все закончится плохо.

Необходимо все это спросить у Христофорова, когда буду звонить ему и давать согласие.

«Смертная казнь» была не самым приятным вариантом развития событий, поэтому эта мысль надолго заняла мое сознание. Обдумывая несправедливость такого завершения своего жизненного пути, вспомнилась традиция, которая существует для приговоренных к смерти – последний ужин. В моей ситуации это не просто красивый жест, но и возможность провести самый романтический вечер с женой.

Я заказал столик в ресторане, который всегда был в нашем списке при выборе куда пойти, но ни разу так и не был выбран. Мы все время откладывали поход в этот ресторан на следующий раз, так как находились более интересные варианты.

Сколько всего люди откладывают «на потом». Если записать все это на бумаге, список будет невероятного размера! Поэтому, наверное, вспоминая в конце жизни все, что было отложено и так и не сделано, большинство приходит к выводу, что ничего в своей жизни не успели.

Вечером с Вальком мы составили план прогулки на завтра, также она одобрила идею с ужином и мой выбор ресторана. Мы ждали завтрашний день.

Пасмурная погода в день нашей прогулки уступила бразды правления теплому солнечному дню, видимо, одному из последних в этом году, поэтому мы смогли прогуляться по всем запланированным местам. Прошлись по Бульварному кольцу, Арбату, Кремлевской набережной и еще нескольким не таким популярным, уютным местам. Мы много смеялись, вспоминали, как в первый раз бывали в этих местах, наслаждались еще теплыми лучами солнца и ласковыми дуновениями ветра, создававшего ковер из опавших листьев на нашем пути. Как и в дни, когда мы еще не были женаты, мы держались за руки, не отпуская друг друга ни на минуту, как будто если отпустишь, то можешь навсегда потеряться. И этот страх был как никогда близок к тому, чтобы воплотиться наяву.

В ресторан мы пришли точно вовремя. Сложности с выбором блюд удалось избежать. Мы выбрали несколько закусок, горячее и десерт, исходя из наших предпочтений, мы всегда так делали в новых местах. Это позволяет оценить уровень заведения и шеф-повара, и если он достаточно, по-нашему мнению, высок, то в следующий раз пробуем незнакомые блюда. Здесь, конечно, есть риск второй раз уже не прийти, но традицию нарушать мы не стали.

Сильно устав за время прогулки, первые холодные закуски мы съели быстро и молча. Горячие закуски уже немного нас согрели, и в ожидании основных блюд мы начали болтать без какой-либо основной темы, просто о чем придется, перескакивая с одной темы на другую. Когда принесли горячее, говорила только Валек. Мы как-то вышли на тему работы, и она начала очень увлеченно рассказывать о каких-то проектах, людях, в них участвующих, и истории, связанные с этим, она улыбалась и словно светилась от нахлынувших положительных эмоций. Я ее не прерывал, но и не особо вникал в то, что она рассказывает, просто смотрел на нее, периодически кивал и тоже улыбался. Не знаю, что будет дальше, но я хочу запомнить ее такой. Надеюсь, она еще долго будет такой со мной или без меня.

Ужин проходил прекрасно. Нам оставалось еще отведать десерт. По описанию официанта, нас ожидало просто потрясающее сочетание вкусов. Валек сказала, что ей надо отлучиться на пару минут, а я, глотнув воды из бокала, понял, что должен сделать это именно сейчас.

Я достал из кармана телефон и набрал номер, в трубке раздался гудок, потом еще и еще. На том конце не торопились ответить. Я услышал уже шесть или семь гудков, но все-таки решил подождать еще, и вот еще через пару гудков один из них прервался и я услышал «Алло».

– Добрый вечер, Вадим Андреевич! Это Илья, с глиобластомой который.

– Да, Илья, приветствую. Ждал завтра вашего звонка, думал, будете до последнего думать, – узнав меня, ответил Христофоров, немного смягчив интонацию.

– Я сделал выбор и решил не тянуть с ответом.