История Сочинителя. Творческое начало

Первыми Авторами, зародившими искусство, теми, кто пытался соединить формы проявления Творческого Начала (звук, форму, слово) воедино, были шаманы, жрецы, предсказатели и «пророки» (Вернее, они его не зарождали, просто у соплеменников осталась память о увиденных методах проникновения в Творческое Начало. Искусство – это кладбище памяти о творческих процессах в единицах). Именно через них в человечестве проявлялся свободный инстинкт творчества. С них началось вычленение человека из животного мира и обозначилась линия творческого не-человека. Линия Сочинителя.

Ритмы барабанов и бубнов, музыка, маски и фигурки, образы и краски, заклинание – как поэзия – всё это в целом было наглядным проявлением Творческого Начала, попыткой соединить его в волевое действие, завоевать с его помощью власть над хаосом природы, попытка стать соавтором «бога», то есть тем, кто имеет власть над уже сотворённым и желаемым.

И все эти «первобытные» попытки обрести земные желания часто увенчивались успехом. Прекращался или начинал идти дождь, приходила удача на охоте, отступали болезни и выигрывались сражения в бою. То были первые ещё не осознавшие себя не-человеки.

Затем явились жрецы, и так же, манипулируя энергией стихий и соединяя виды простейшего творчества, получали порой желаемое. И каждый вид творчества обретал новые формы и средства для выражения Творческого Начала.

Затем «эстафета» сочинительства перешла к «пророкам», к тем, кто освоил Слово и искал с его помощью смыслы. «Кладбищем» этих поисков и саморазвития явились основные религии и память об их основателях.

Но и горизонты и возможности для удовлетворения свободного инстинкта творчества становились всё шире и разнообразнее. И каждый вид творчества мог дать желающим всё ту же первородную колоссальную энергию, творческий заряд, несущий разрушение или новую жизнь.

Творчество наполняло собою человеческую историю, оставляя после себя искусство (кладбище памяти). Творческий процесс перетекал из вселенной в человека и в его способы творческого саморазвития (как энергия получившая средства и методы существования).

И на каких-то планетах угасали или замораживались иные и подобные земным жизни. И всё это потому, что здесь, на Земле, начался новый очередной период осмысления Творческого Начала, оно получило своё настоящее самовыражение и имя «я» (До этого был безымянный период, и ни одно существо не вычленялось из общей безличностной биомассы).

Но человечество не знало, чем владеет, и ещё долго художники лишь подражали природе, копировали её формы. Музыканты пытались создать гармонию в музыке, улавливая ритмы той же живой природы. Словотворчество летописало битвы и жизнь вождей.

То был этап якобы совершенствования искусств, но, как всегда, дерзкая фантазия, эта авангардная энергия творчества, прорывалась сквозь каноны, определённые культурой, и заставляла искать новые смыслы и формы для осуществления самой себя.

Фантазия – это порождение мечты, которая в свою очередь, рождена неудовлетворённостью существующим, раз и навсегда данным.

Неудовлетворённость бывает пассивной (отсюда грёзы, оторванные от реальности, не имеющие достаточной творческой энергии), агрессивной (не обязательно фантазии ожесточённые и озлобленные, а разрушительного свойства, без каких-либо целей) и интуитивной (когда мечта не теряет связь с развитием Творческого Начала). Так и протекает настоящий творческий процесс, когда созданные образы вступают в противоборство, и судьба человечества уже зависит от итогов этой борьбы.

Само искусство (готовые произведения) не есть цель, а шлаки от творчества. Важен сам авторский творческий процесс, самостоятельно и независимо распределяющий и видоизменяющий творческую энергию. И реальная борьба происходит не в залах музеев, и не в консерваториях, и не на страницах книг, а в столкновении земных и авторских желаний в Творческом Начале (можете назвать это «пространство» накопителем творческой деятельности, некоей сущностью, субстанцией – не суть важно).

Художники дезориентированы, они сходили с ума от бесконечной свободы творчества.

В них горел огонь, но они не знали – откуда он и зачем.

Творческий инстинкт развивался и ширился в них, он поглощал, пожирал самых открытых ему полностью. Таковым мучительно трудно ориентироваться в банальной общественной жизни и быть законопослушными гражданами.

Они большей частью души жили в иных мирах, они вычленялись в свои фантазии, раздваивались и становились «безумцами», не сумевшими охватить умом происходящее с ними и окружающую их действительность. Они так и остались – наполовину «полубогами», наполовину персонажами круто замешанной интриги.

Какие судьбы! Микеланджело. Боттичелли. Рембрандт…

Ради чего они пожертвовали своей «нормальной» человеческой судьбой? Ради творчества. Их судьбы – наглядное пособие для всей «философствующей» братии, для искателей «основ бытия», для смиренно верующих в дармовое «Царство Небесное».

Что может быть бескорыстнее творческой самоотдачи?

Страсть к женщине (или мужчине), любовь к родине, «делание денег», жажда власти, славы?

Все эти однобокие устремления – творческая несостоятельность, подмена самоотдачи настоящему инстинкту творчества на вторичные человеческие инстинкты – от нереализованности творческих способностей; это отрешение от творчества – когда начавшее уже развиваться Творческое Начало горит в тебе и ищет средства выражения себя; это бесцельное разбрызгивание творческих импульсов («эмбрион» набрав силу, не находит творческой реализации); и в то же время поклонение вторичным инстинктам есть принятие на себя определённой земной роли или программирование себя на выдуманную самим собою роль.

Раз есть такая жажда власти, славы, любовная страсть или патриотизм, то зачем добру (творческой энергии) пропадать даром – играй вволю – становись Гобсеком, императором, Отелло или Нероном.

Вот почему повсюду Наполеоны и наполеончики, не ведающие что творят. Они думают, что это они своевольно управляют, что это именно к ним в голову приходят мысли и чувства, и их распирает от собственных «величин». На самом деле они «шлаки» дурной или буйной фантазии, неосознанного вымысла. Они становятся самыми неживыми из живущих – они фатальны «от и до», и постепенно становятся отброшенными на уровень примитивного марионеточного существования Творческого Начала – в животное состояние (это и понятно – со временем в них полностью атрофируется личностное авторское развитие).

Все политики и вожди – творческие импотенты (а часто и сексуальные – об этой параллели с творчеством чуть позже), вот отчего они так придирчивы к одарённым людям, и либо заигрывают с ними, либо уничтожают их (зависть). Оставшаяся в них интуиция (творческий «зародыш») подсказывает им, что художественная жизнь – нечто настоящее, имеющее силу и власть (как угрозу социальной, одномоментной власти), но понятно, что все эти ощущения проистекают из бессознательных для них сфер. Не ходите, дети, в политику, не вступайте в партии и не влюбляйтесь в ущерб своему настоящему назначению!

Но сколько не предупреждай – мало кому пойдёт впрок, сытое место пусто не будет. Это и верно, нужно же кому-то вести жизнь чисто белковую, «работать на гумус» и отыгрывать написанное. Винить здесь можно только неосознанных и увлекающихся авторов (к вопросу о моей самокритичности).

Актёр и Автор

Многим художникам было невозможно осмыслить природу творчества ещё и потому, что они сами были полувыдуманы, то есть они параллельно существовали фатальными актёрами жизни.

Интеллектуалы долдонят и долдонят слова Шекспира: «Весь мир – театр, и все мы в нём – актёры».

«Ах, какая метафора!» – полагают они.

Действительно, я очень верно закрутил в своё время эту фразу. Но, что за смысл вложил в неё я, и как её трактуют умники?!

Умников цитировать не стану, скажу своё.

В этой фразе лишь часть моей мысли.

«В этом мире мы актёры» – наполовину правильно. «Весь мир – театр» – излишне поэтично, и поэтому неверно.

Шекспир напутал, потому что подзабыл то, что я ему объяснил. Придётся еще раз.

Во-первых, я ему говорил: «Вся жизнь – роман». Но он был заядлым театралом и потому изменил на «театр». Затем я объяснил, что есть Автор Актёрам, событиям и явлениям этого мира – это Творческое Начало, периодически то всемогущее и единое, то разрозненное и не всесильное, проявляющееся через Авторов-Сочинителей и просто авторов. Этого Шекспир не понял совсем.

Далее я сказал: «И каждый комик или трагик здесь воцарится может Автором!»

Шекспир рассмеялся и сказал, чтоб я этого больше никому не говорил. И к тому же остался недоволен неудачным построением фразы.

Вот так родилось это куцее шекспировское «крылатое выражение»: «Весь мир театр»… Не созрел тогда ещё Уильям до осознанности творческих процессов.

Художник по-прежнему оставался погружённым в непонимание назначений творчества.

И к тому же для него уже была очерчена судьба. Вернее, несколько вариантов судьбы.

В какие-то моменты своей жизни он мог поступить своевольно и сделать решительный шаг к вычленению из готового варианта (фатальности). Что многие и делали, становясь на истинный творческий путь и пытаясь освоить Творческое Начало. Ибо они сами теперь были соавторами своей судьбы и Авторами иных судеб.

И такая раздвоенность – Актёр – Автор – их мучила.

Они то ясно ощущали себя букашками и пешками, то поднимались на ослепительные высоты в моменты творческих озарений, ощущая себя гениями и властителями мира.

Эти перепады ощущений не давали им покоя. Вдохновение невозможно было удержать постоянно – такое напряжение физически изматывало их. Кто-то, измученный, спивался, подогревая озарение вином, кто-то заболевал от истощения нервной системы, кто-то погибал от тоски перед «непостижимостью» жизни, кто-то в пылу погони за ускользающей и бесконечной фантазией превращался в фаната творчества и тоже сгорал, кто-то сдавался и становился ремесленником от искусства, другие делались изгоями, нищими, или же упорно вкладывали своё мастерство в уже усвоенные методы и формы.

Их нельзя винить, поздно жалеть.

Они были попросту иными людьми, и не людьми уже вовсе, а действительно нечеловеческими сущностями, частичками по имени «я», имеющими свой «вечный дом» и вольные в осуществлении своих желаний (к вопросу о пафосе).

Вся жизнь – Роман.

Почему не театр или кино? – Кажется, что именно здесь суммируются все виды творчества.

Театр скован временными рамками, пространством и местом действия. Актёры здесь бессильны выйти за пределы сцены. Театр отражает структуру фатальной, «рамочной» жизни, ту самую, в которой существует животный мир или природное явление. Актёрам не дано свободное творчество. Почему здесь и главенствует «вседержитель» и «диктатор» режиссер.