Римская сага. Далёкие степи хунну

ГЛАВА VII. ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТАНОВИЩЕ С НОВЫМИ СОЮЗНИКАМИ

Чжи Чжи встретил сына сразу за стеной. Его люди уже свернули свои небольшие гэры и теперь быстро присоединились к небольшому отряду Угэдэ Суаня. Лаций заметил, что кочевников стало больше. Теперь среди них было много рыжеволосых всадников в длинных шапках. По бокам головные уборы были надрезаны и, когда кочевники надевали их на голову, в этих местах из шапок торчали уши. Атилла обозвал новых воинов «глухими лисицами», и всю дорогу с недоверием и опаской следил за их поведением. Это племя хунну принадлежало другому роду. Оказалось, что его князь решил присоединиться к Чжи Чжи, чтобы пойти с ним в поход за добычей. Рыжеволосые воины были агрессивнее кочевников из племени Сюйбу, и между ними несколько раз возникали споры и драки. Атиллу всё время поражало, как они ловко едят мясо, впиваясь в большие куски зубами, а потом отрезая его у самых губ быстрым резким движением ножа. Он пробовал несколько раз повторить это, но только поцарапал щёки и губы, после чего вообще решил есть только руками. Хунну всегда со смехом наблюдали за тем, как он мучится, стараясь повторить их движения, и всегда забирали нож, который перед этим специально давали ему для того, чтобы посмеяться.

– Варвары, что скажешь! – вздыхал он. – Но вот нож бы мне такой не помешал. Острый очень…

Однако ножи им по-прежнему не давали. Самым острым режущим предметом у римлян были скребки для выделывания кожи. И Лаций понимал, почему хунну после охоты всегда спешили забрать у них луки и копья, а затем тщательно их пересчитывали – делать оружие было трудно и долго, поэтому оно ценилось на вес золота.

Однажды вечером, во время одного из споров у костра, рыжеволосые набросились на кочевника Сюйбу, и один из них ударил его ножом. Тот умер, так и не успев наказать обидчика. Здесь римляне впервые увидели, как кочевники наказывают за преступления. Всех, кто участвовал в нападении на погибшего, поставили на колени. Перед ними вышел их вождь, такой же невысокий, как и Чжи Чжи, только с большим животом и длинными рыжими волосами. Он сказал несколько слов, затем помолчал и громко выкрикнул приказ. Каждому привязали к плечам палку, как будто собирались распять, и уложили лицом на землю. Два человека садились сверху на палку, чтобы шея и плечи были прижаты к земле, а двое других, схватив за ноги, прижимали пятки к затылку, пока не ломался позвоночник. Такая участь постигла всех виновных. Тела оттащили в сторону и бросили недалеко от стоянки. После этого от костров послышались призывы к еде, и все, как ни в чём не бывало, поспешили к дымящимся и аппетитно пахнущим тушам оленей.

В становище племени Сюйбу их встретили с радостью, но Лаций заметил, что во взглядах, которые бросали мужчины и женщины в сторону рыжеволосых всадников, была видна настороженность. Римляне тоже радовались возвращению своих товарищей, потому что те привезли топоры и лопаты. Это были самые ценные после ножа вещи. Три месяца они, не покладая рук, строили длинные деревянные дома, в которых можно было спокойно пережить зиму. Чжи Чжи согласился на это, потому что потом эти постройки можно было бы использовать как склады. Правда, он не понимал, зачем внутри нужны были большие камни, которыми эти странные гололицые люди обкладывали места для костров, и ещё зачем они соорудили большую постройку у реки, где всегда было сыро и холодно. Но когда Лаций объяснил ему, что они будут там мыться, шаньюй рассмеялся и стал тыкать ему в грудь плёткой, называя речной крысой. Все князья и кутлуги тоже стали смеяться. И даже знать со стороны новой жены Чжи Чжи пренебрежительно посмеивалась, кривя губы и плюясь на землю. Но Лаций не обижался. Главное, что хунну не мешали им работать, как парфяне. Атилла нашёл несколько плоских камней, которые они с радостью притащили и укрепили над ямами для костров. Когда камни разогревались, их можно было поливать водой, а внизу ставить ведра и корыта, в которые она стекала уже тёплой.

Наступившая осень принесла с собой промозглые утренние холода и дожди. Римляне прятались от них в своих больших длинных домах, мечтая, что скоро смогут опробовать свои рукотворные термы. Лаций тоже с нетерпением ждал этого момента, уже устав бриться и жарить одежду над костром за стойбищем. Однако его мечтам не суждено было сбыться.

ГЛАВА VIII. ИНТРИГИ ВНУТРЕННЕГО ДВОРА ИМПЕРАТОРА

В то время, когда хунну во главе с Чжи Чжи возвращались в своё кочевье на реке Талас, в столице империи Хань, городе Чанъань, происходила встреча великого императора Юань Ди со своим главным министром. Они обсуждали последнее сообщение от губернатора Сяо из северной провинции, которое доставили во дворец в запечатанном конверте.

Империя Хань, спустя десятилетие после гибели Красса, переживала не лучшие свои времена. Несмотря на наличие большой стены на севере страны, её границы всё равно оставались уязвимы, и удержать кочевников от нападения император и его «внутренний двор» могли только при помощи мирных договоров с многочисленными врагами, одновременно поощряя между ними постоянную междоусобную войну. С вождём хунну Хуханье удалось подписать самый удачный договор – за еду они жили под стеной и не нападали на края империи. Вторым опасным племенем были усуни. С их вождём, гуньмо[15 - Гуньмо – «великий правитель» племени усуней.], удалось договориться о борьбе с непокорными племенами хунну, и при прежнем императоре им был нанесён серьёзный урон. Тем не менее, самый опасный враг империи Хань был внутри неё. Чиновники тайно скупали земли и повышали налоги, а поддерживавшие их во «внутреннем дворе» министры постоянно боролись за власть и влияние на императора, чтобы обеспечить себе и своим подданным наибольшую выгоду. В такой обстановке пришедший к власти молодой император Юань Ди вынужден был постоянно находиться в напряжении и перед принятием каждого решения взвешивать все за и против, с учётом интересов противоборствующих сторон своего «внутреннего двора».

– Твой раб считает, что в этом письме губернатор Сяо «пририсовывает змее ноги», – не поднимая головы, произнёс главный министр после приветствия.

– Несчастный сильно испугался, это понятно… но в его словах нет ничего страшного, – устало произнёс император и встал, чтобы пройтись. С утра шёл сильный дождь, и спина снова начала ныть, как и год назад, когда ему почти целый день пришлось сидеть неподвижно на похоронах отца. К тому же теперь всё чаще давали знать о себе больные колени. Однажды в детстве ему пришлось простоять на холодном камне почти всю ночь, и после этого боли не прекращались. Теперь, когда приходилось долго сидеть без движения, колени начинали ныть, и он медленно выпрямлял их под широким халатом, стараясь, чтобы пронзительная боль не заставила случайно закричать. Сейчас, после нескольких шагов стало легче. Он остановился возле трона и вернулся мыслями к разговору. – Губернатор Сяо живёт слишком близко с хунну и не видит, что происходит вокруг. Он, как «лягушка на дне колодца», – каждая капля кажется ему водопадом. Но он хорошо знает в этом колодце каждый камень.

– Хуашан[16 - Хуашан – «Ваше величество». Обращение к императору (кит.)] хочет, чтобы несчастного Сяо наказали? – склонившись в поклоне, спросил главный министр, не поняв его мысли.

– Зачем, Цзинь Чан?.. – скривился император. – Не надо наказывать этого послушного чиновника. Он сделал всё правильно. Просто твой последний инспектор напугал его больше всех. Он так и пишет, что боится его.

– Прости, твой раб не сказал тебе ещё одну важную вещь – это был Ван Ман. Он очень умный человек, – осторожно подбирая слова, произнёс главный министр Цзинь Чан. – Он достойный брат жены нашего чжуцзы[17 - Чжуцзы – «государь». Обращение к императору (кит.)].

– Да, да, я это знаю, но лучше расскажи, что он узнал, иначе облака лести могут заслонить от нас горизонт правды. Так что он говорит?

– Ван Ман сказал, что молодой сын шаньюя Чжи Чжи прибыл с новыми белокожими рабами. Они собрали много лопат, палок, топоров и других инструментов… ещё несколько десятков мулов. Потом увезли всё это для постройки новой столицы хунну.

– Ты думаешь, это правда?

– Правду знает только Сын неба, твой раб может только догадываться, – снова уклончиво главный министр Цзинь Чан.

– Может, Чжи Чжи задумал напасть на нас?

– Это будет сложно сделать, Премудрый Правитель. Его брат Хуханье предупредил бы нас заранее. Наши лазутчики уже давно живут в его лагере. И люди за стеной тоже ничего не доносили.

– Но зачем ему новая столица? У хунну никогда не было столиц, – поднял вверх брови император.

– Чжи Чжи женился на дочери правителя Кангюя. Наверное, он хочет показать всем, что он важнее всех остальных хунну.

– Тогда для нас это большая угроза, – нахмурился Юань Ди, и полы его жёлтого халата прошелестели перед лицом главного министра, как крылья птицы. Тот почувствовал на лице лёгкое прикосновение воздуха и, на всякий случай, наклонился ещё ниже, прислушиваясь к доносившимся сверху словам. – Если хунну и Кангюй объединились, то они стали теперь, как «высокие горы и бегущая вода»[18 - Близкие друзья (кит.).], а это плохо. Хм-м… а мы до сих пор ничего не знаем о Кангюе.

– Да, Владыка Неба. Но напасть на империю Хань они не смогут. До нашей стены далеко, и количество воинов у верного тебе Хуханье за стеной в десять раз больше, чем у Чжи Чжи. Они все твои подданные. С Хуханье у нас мир. И чтобы дойти до нас, Чжи Чжи придётся столкнуться со своим братом.

– Думаешь, Хуханье будет защищать нас от своего брата?

– Твой раб в этом уверен. Без наших запасов еды он не протянет и неделю.

– Зачем же тогда ему строить столицу? – задумчиво спросил император. – Мой отец говорил, что этот Чжи Чжи «прикрывает нож улыбкой»[19 - Держит нож за пазухой (кит.).]. Может быть, он «стучит по траве, чтобы испугать змею»[20 - Найти врага, который может прятаться неподалёку (кит.).]?

– Твой ум велик, правитель! Такое вполне может быть: он приехал, чтобы испугать своего брата и заодно найти тех, кто с ним не согласен. Также он приехал за инструментами, но хотел узнать, что происходит у нас, за стеной. Но твой раб всё-таки осмелится добавить, что Чжи Чжи ещё хочет показать правителю Кангюя и остальным хунну, что у него есть свой город, своя столица, что он – властелин мира, как раньше, хотя это не так, – быстро произнёс последние слова главный министр.

– Хм-м… Ты мыслишь правильно. Но тогда нам лучше всего было бы применить сейчас «стратегму двух берегов» – послать ему вдогонку армию, чтобы ударить в спину и разбить на месте, пока он один.

– Это очень правильное и сильное решение, которое мог принять только великий император…

– Но что? Говори! Я же чувствую, что ты что-то хочешь добавить, – с нетерпением махнул рукой Юань Ди.

– Люди в стране сейчас слишком недовольны налогами. Хотя везде было объявлено об одной тридцатой доли на урожай с земли, чиновники всё равно берут половину, как налог. И люди в пяти провинциях начинают жаловаться. Собрать людей в армию сейчас будет сложно, чжуцзы. Невозможного нет, конечно, но время будет упущено.

– Да, ты прав. Вчера доложили о бунте на юге. Налоги на соль там стали очень большими. Надо заново провести экзамены среди чиновников и наказать тех, кто ворует и обманывает.

– Это слова настоящего императора! – с восхищением произнёс главный министр. – А в это время можно было бы послать к Чжи Чжи посла. Он на месте увидел бы, что строит этот хунну и зачем ему это надо… а также предложил бы ему торговлю. Надо «поменять щиты и топоры на нефрит и шелка»[21 - Отвлечь внимание и задобрить (кит.).]…

– Прекрасно! – с улыбкой произнёс император. – Пусть это усыпит его бдительность!

– Это очень мудрая мысль, Владыка Неба. Ты, как всегда, прав. Если начать войну с хунну, они перекроют нам торговый путь в Парфию и дальние страны Азии. Многие купцы пострадают. Сейчас наши люди торгуют с Хуханье и некоторыми племенами Чжи Чжи. За кусок обыкновенного шёлка нам отдают скот и шкуры стоимостью в несколько золотых монет. К нам идут мулы, ослы, верблюды и лошади самых разных пород. Не говоря уже о стадах волов. Мы меняем меха соболей, сурков, лисиц, барсуков, цветные ковры, яшму, драгоценные камни и даже кораллы. Всё это пополняет казну императора, товары текут широкой рекой, как великая река Хуанхэ. Это значит, что запасы наших врагов уменьшаются. И в нужный момент им будет тяжелей сражаться, чем нам.

– Ты умён, Цзинь Чан. Ты всё это придумал сам?

– Нет, твоему рабу помогают министры Чжоу и Чжан Мжн. Они знают много языков.

– И кого же ты предлагаешь послать к шаньюю Чжи Чжи?

– Благодарю, что ты позволил рабу высказать своё мнение. Твоему рабу кажется, что для этого подойдёт только брат императрицы Ван Ман. От его острого взгляда не укроется ни один человек. Он сразу всё поймёт и оценит.

– Ван Ман?.. Ну, что ж, он очень верный слуга. Надо подумать. Пока можешь идти. Собери завтра всех министров.

– Раб благодарит тебя, чжуцзы, Посланник Неба и хранитель империи! – пятясь, главный министр покинул небольшую комнату, чуть не столкнувшись с главным евнухом Ши Сянем, который ждал у выхода своей очереди и тоже хотел что-то сообщить императору. Главный министр увидел в его руках маленький веер и понял, что евнуха прислала жена императора. Он опустил взгляд и, стараясь изобразить на лице приветливое выражение, коротко кивнул своему «заклятому другу», отправившему в народ[22 - За казнокрадство и обман чиновников «разжаловали» вместе с семьями в простые люди, лишали всего имущества и отправляли в дальние провинции для возделывания новых земель. При этом евнухов, обвинённых в казнокрадстве, казнили в тот же день.] немало его друзей. Выйдя из дверей, главный министр поспешил покинуть «внутренний двор», чтобы поскорее обсудить состоявшийся разговор со своими единомышленниками конфуцианцами[23 - При дворе в то время были две партии – конфуцианцев, которые выступали за установление контроля над чиновниками через систему жёстких экзаменов и которых поддерживал император, и партия двора, которая апеллировала к семейной традиции ханьских императоров.].

Увидев на лице вошедшего евнуха настороженное выражение, император Юань Ди усмехнулся. Хорошо, что у того в руках был веер. Значит, его прислала заботливая императрица Ю Ван.

– Тысячелетний властелин, – тонким голосом произнёс Ши Сянь, три раза коснувшись лбом пола. Дерево в этом месте было отполировано до яркого блеска десятками тысяч прикосновений, и, благодаря этому, каждый, кто преклонял колени перед императором, оказывался в небольшом блестящем круге, как на циновке. Не разгибаясь, главный евнух подобострастно продолжил: – великая императрица Ю Ван просит Сына Неба навестить её.

– Не знаешь, зачем? – спросил он, хотя прекрасно знал, что хитрый евнух всё равно не ответит.

– Мысли посланных небом правителей не известны твоему рабу, – осторожно ответил тот, и император с усмешкой покачал головой.

– Да, уж. Только мысли главного министра и цензора ты почему-то узнаёшь раньше других.

– Хуашан, прости раба! Твой раб последним слышит то, что все говорят во «внутреннем дворце», до него последнего доходят слова тех, кто держит эти мысли в голове. Они просто летают в воздухе. Если ты прикажешь, твой раб зальёт свои уши воском!

– Потом. Не сейчас, – махнул рукой Юань Ди, думая совсем о другом.