Римская сага. Битва под Каррами

Публий, как раз собирался куда-то ехать со своими друзьями – огромным Мегабакхом, Цензорином и Октавием младшим. Они стояли возле лошадей и что-то весело обсуждали. У городской стены в тени прятались от солнца несколько жителей и легионеры.

– Публий, приветствую тебя, – радостно произнёс Лаций, которому нравился открытый и жизнерадостный сын консула.

– О, ты тоже тут! – улыбнулся в ответ Публий. Он тряхнул длинными волосами и поднял руку в приветствии. – Мы как раз собирались поехать поохотиться. Лупанаров[1 - Дома терпимости] нет, таверн и развлечений – тоже. Артисты куда-то подевались. Твой старый друг Марий, который так хорошо следит за обозом, сказал, что здесь можно поохотиться на чёрных кабанов. Вот мы и собрались. Поедешь с нами?

– Нет, мы договорились с Гаем Кассием тоже поехать на охоту. Только за рыбой. Он нашёл местного рыбака. Тот обещал показать хорошее место.

– Ха! Гай просидит до вечера на наборе солдат, а ночью ты никого с сетями в море не загонишь. Сами будете ловить, – рассмеялся Публий и его друзья вместе с ним.

– Ладно, попробуем хотя бы, – Лаций снял шлем и вытер пот. – Потом расскажите, как там с кабанами, может, мы тоже на днях съездим. Но у меня к тебе вопрос. Там один слишком хитрый купец, не помню его имя, Хабиб, Хабуб или как там его, сказал, что договорился с тобой о своих дочерях. Они будут сегодня вечером танцевать у тебя на обеде, а за это ты, якобы, пообещал, что его сыновья не пойдут в новый легион.

– Не помню что-то, – удивлённо вскинул вверх брови Публий.

– А это не тот ли хитрый Хабул, который привёл этих девчонок? – кивнул в сторону сидящих у стены людей Октавий младший.

– Это девушки? – снова удивился Публий. Они подошли к похожим на пыльные мешки фигурам, которые действительно оказались девушками или, судя по их лицам, скорее, девочками. Старшая, не поднимая глаз, сказала, что отец действительно привёл их сюда, чтобы танцевать у великого царя римлян вечером на празднике. Ещё она добавила, что они хорошие танцовщицы и царь будет доволен.

– Хм-м… Ну и пусть танцуют, что нам от этого? – пожал плечами Публий. – Мегабакх, тебе они аппетит не испортят? – подмигнул он громадному темнокожему другу, который слушал их, не перебивая.

– Вряд ли, – покачал тот головой, и все заулыбались, зная, что испортить аппетит этому гиганту было просто невозможно.

– Вот видишь, девушки сидят тут, так что Хабул этот не соврал. Пусть танцуют. Только передай Гаю, что одним вечером они не отделаются. Пусть танцуют до следующих ид. Сколько там осталось, дней семь? Вот, пусть купец за это время найдёт им замену.

– Ты думаешь, они действительно хорошо танцуют? – покачал головой Лаций.

– А что тебе не нравится?

– Слишком молодые. Хорошие танцовщицы так не выглядят.

– Ну, вот, вечером и посмотрим. Ладно, мы поехали. Если что, ты знаешь, где нас искать. Приезжай, если рыба вас не дождётся! – Публий снова рассмеялся, и они, сев на лошадей, направились в сторону невысоких, покрытых густым лесом холмов за городом.

Лаций вернулся и передал его слова Гаю Кассию. Тот отпустил уже совсем растаявшего под солнцем купца домой. Однако хитрец перед этим протянул ему кусок ткани для печати. Было видно, что он заранее припас его, надеясь на благополучный исход. Лаций удивился, что ткань была хорошего качества и не соответствовала грязному и немытому виду купца. И ещё Хабул как-то спокойно выслушал приказ Кассия о том, что девушки должны находиться в лагере семь дней, пока он не найдёт замену своим старшим сыновьям, а также, что они будут танцевать по вечерам на обеде у Публия. Он только радостно закивал головой и, быстро выхватив у писаря ткань с печатью, подтверждавшей его неприкосновенность на семь дней, поторопился покинуть площадь.

Всё стало ясно на следующий день утром, когда Лаций возвращался после проверки караула в город. Солнце уже встало, но до дневной жары ещё было далеко. Возле городских ворот к нему подошёл центурион из гарнизонной стражи и попросил поговорить с какими-то странными людьми, которые с самого рассвета сидели у ворот и ждали Публия, сына консула. Лаций спрыгнул с коня и подошёл к пожилому мужчине, чьё лицо с глубокими морщинами напоминало кору старого дерева. За его спиной виднелись фигуры двух женщин.

– Ты кто? – коротко спросил Лаций.

– Я – Аарон, а там моя жена Мейра и младшая дочь Сара. Мы приехали из Харакса всей семьёй к двоюродному брату Мейры. Его звали Иоанн. Но месяц назад он умер, и мы вынуждены были остановиться у Хабула, который знал брата моей жены…

– Подожди, – прервал его Лаций, услышав имя купца, с которым столкнулся вчера. – Я ничего не понял. Говори медленнее! Откуда ты приехал?

– Из Харакса, это земля Харакена, начало жизни и конец двух великих рек. Тигр и Евфрат – наши великие реки. Ты слышал о нашем городе?

– Нет, – пожал плечами он. – А у Хабула что ты делал?

– Нужда заставила нас обратиться к нему. Потому что в день, когда мы приехали в город, у нас украли мулов и лошадь. И все наши вещи. Хабул обещал помочь. Потому что брат моей жены тоже помогал ему. Ещё при жизни. Но он, к несчастью, умер. Два дня назад Хабул сказал нам, что мы приехали в город и не сказали об этом римлянам. А за это страшное наказание. Мы испугались. Хабул сказал, что за это нам надо отправить своих дочерей танцевать у римского царя. И тогда нас простят и отпустят домой. У меня только старшая дочь Эриния умеет говорить по-гречески. Поэтому мы ей всё рассказали и вчера утром отвели с Хабулом к римскому главному воину в городе.

– К начальнику гарнизона.

– Там стена такая…

– Да, я знаю, – кивнул Лаций, уже догадавшись обо всём.

– А вчера вечером Хабул пришёл домой злой и не говорил ничего. Он собрал своих детей и жену. Нас они закрыли в сарае. А сами все ночью уехали. Когда мы выбрались, рядом был его сосед. Он сказал, что теперь этот дом продан и принадлежит другом купцу. Нас прогнали. Сказали, что мы можем идти, куда хотим. Мы хотели вернуться домой. Но без денег и дочерей мы не можем идти назад. А где они, мы не знаем. Хабул сказал, они пошли танцевать к молодому царю. Но где он, царь? И где нам искать наших детей? – Аарон опустил глаза и стал качать головой из стороны в сторону.

– А почему ты не рассказал это ему? – Лаций кивнул в сторону стражника.

– Я всё рассказал. Но он ничего не ответил. Сказал, сидите и ждите кого-нибудь. Вот мы и сидели.

– Вам надо в лагерь. Но вы туда не доберётесь. Ладно, сидите тут, – он не хотел ничего обещать этим незнакомым, но всё же обманутым и несчастным людям.

Когда он добрался обратно до лагеря, сына Красса там уже не было. Но Лаций узнал, где находятся танцовщицы. Их отправили ночевать в обоз к его другу Марию. Услышав историю про хитрого купца, старый легионер не стал ничего спрашивать, только пожал плечами и кивнул в сторону спящих на пустых мешках девушках.

– Их хотел вечером забрать легат Лабиен, – буркнул он, когда Лаций стал их будить.

– Да? А, помню! Он ещё хотел задавить Варгонта лошадью, – вспомнил Лаций старую стычку между Варгонтом и самоуверенным сильным всадником, которому его друг не уступил дорогу на берегу. После сильного шторма все еле стояли на ногах, и Варгонт помогал разгружать имущество легиона вместе с гастатами. Всадник, не зная, что перед ним стоит недавно назначенный префект легиона, потребовал уступить дорогу ему и сопровождавшим его слугам. И ещё приказал легионерам Варгонта помочь ему. Лация в этот момент не было, поэтому после короткой перепалки всадник двинул свою лошадь грудью прямо на дерзкого коротышку, как он назвал Варгонта. Естественно, лошадь вместе с всадником полетела в воду, после чего их вытащили на берег и слугам Лабиена с трудом удалось увести его в лагерь.

– Да, этот, – недовольно ответил Марий. – Смотри, осторожно.

– Не волнуйся, он же не купил их у Публия! – со смехом ответил он. – Просто отвезу их обратно, в город. Там их отец ждёт.

– Кто знает. Всякое бывает, – вздохнул ветеран. – Удачи тебе!

Когда заспанные и ещё не пришедшие в себя девушки узнали, что они возвращаются к своим родителям, их радости не было предела. Они сели в пустую повозку со старым мерином и выехали с Лацием из лагеря. Но на полпути их догнали два всадника, в одном из которых Лаций с неприятным удивлением узнал того самого Квинта Лабиена, о котором говорил Марий. Второй был беспринципный центурион Геренний. Его Лаций хорошо знал по службе в армии Цезаря. Видимо, эти два неприятных человека уже успели найти что-то общее в этом походе.

– Ты куда их везёшь, Лаций? – довольно резко и нагло бросил Лабиен, останавливая лошадь. Узкий прищур глаз, плотно сжатые губы и вздрагивающие ноздри – было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не броситься на него.

– Назад, в город, – стараясь оставаться спокойным, ответил он.

– Это мои рабыни. Я купил их у Публия Красса! Вот свидетель, – Лабиен махнул в сторону центуриона.

– Публий не мог их продать. Это не его рабыни, – тем же тоном произнёс Лаций.

– Отдай их мне, иначе…

– Не надо кричать, Лабиен. Я тебя хорошо слышу. Сколько ты заплатил Публию? – спросил он.

– Триста сестерциев, – не моргнув глазом, ответил тот.

– Я верну тебе эти деньги перед вечерним караулом, если ты не врёшь.

– Ха, ты хочешь просто вернуть деньги? Но я не продаю этих рабынь. Поэтому мне деньги не нужны.

– Хорошо, сколько ты хочешь? – опустив подбородок на грудь, угрожающим голосом спросил Лаций.

– Я не продаю их! Ты, что, не слышал? Или безродные легаты теперь имеют право на произвол в римской армии? – дерзко спросил Лабиен. Его лицо скривилось в презрительной гримасе, и он ждал ответного оскорбления. Он был уверен, что Лаций не станет спорить с двумя вооружёнными всадниками, и для уверенности положил руку на меч, чтобы припугнуть его. Лаций повернул голову и оценил расстояние до легата и его лошади. Центурион Геренний тоже взялся за меч и приблизился к повозке. Лацию хорошо был виден шрам у него на шее. Он проходил от уха до противоположной ключицы, как будто кто-то хотел отрубить ему голову вместе с рукой, но лишь поцарапал кожу. Рваная линия шрама резко выделялась своей белизной на тёмной коже центуриона, и за это его прозвали «молнией».

Девушки, тем временем, замерев от страха, жались друг к другу в повозке.