Ещё двадцать одна сказка обо всём на свете

А физические упражнения, разработанные специально для Филиппа, превращали его в атлета. У принца появилась определённая выправка и новая походка, в отличии от того способа передвижения, что был у него ранее, кой и походкой-то назвать было трудно. Хозяин домика, в котором они жили, давался диву, как это можно так измениться в короткий срок. Из круглого и неповоротливого увальня прямо у него на глазах на свет появлялся стройный красавец. Преображение принца было сродни перерождения неповоротливой гусеницы в грациозную бабочку. Недаром же в старые времена таких лекарей, как маркиз, считали колдунами и магами коим всё подвластно. И всё же принц, благодаря своему бесформенному балахону, полностью скрывавшему его фигуру, в глазах прочих жителей деревни оставался прежним и не менялся, тем самым не вызывал лишних подозрений и сохранял тайну.

Меж тем в деревне уже все привыкли к их с маркизом неразлучной парочке и стали воспринимать как должное. Филипп же вскоре настолько окреп, что они даже стали пытаться выходить в море. Хозяин специально для этого снарядил свою лодку так, чтоб в ней хватало места, троим рыбакам. И в отдельные дни он брал с собой принца и маркиза. Тогда восторгу и восхищению Филиппа не было предела. Брызги солёной волны, бесконечная даль, тёплое солнце, свежий воздух, всё это пьянило его и будоражило кровь. Он жаждал встречи с чем-то новым, прекрасным. И в этом новом грядущем он, прежде всего, видел Юлю. Филипп мечтал, что и они когда-нибудь вместе вот также выйдут в море.

– Раз она морячка,… значит, и я стану моряком!… выучу морское дело и мы отправимся с ней в далёкие края путешествовать!… – уверенно заявлял он и готовился к плаванию. За время, проведённое им в море, Филипп, будучи сообразительным в матушку и достаточно умным в отца, быстро освоил множество премудростей и приёмов из арсенала морехода-рыбака. А уже через месяц он сам свободно управлял лодкой, да так ловко, что изумлённый хозяин только и знал нахваливать его.

– Ай да молодец!… Ай да моряк!… Если бы я сам не обучал тебя, то подумал бы, что передо мной выпускник высших адмиралтейских курсов!… Настоящий капитан!… Ты полностью готов к морю!… – восторгался он. Однако Филипп, невзирая на то, что его занятия морскими премудростями отнимали у него большую часть времени, продолжал каждое утро приходить на дальний берег, чтоб увидеть Юлю.

4

За последнее время Юля привыкла к визитам странного гостя и не чуралась его как раньше. А однажды даже устроила ему сюрприз. Как-то вечером она сделала вид, будто уже уходит с берега, а сама спряталась за одной из лодок, коих на берегу было множество, их частенько вытаскивали для просушки и шпаклёвки. Филипп не сразу сообразил, где Юля, и начал искать её взглядом. Тут-то она и поняла, что он высматривает именно её и никого более. Если до этого у неё были ещё какие-то сомнения, то теперь всё стало предельно ясным. Как известно Юленька была неробкого десятка. Воспользовавшись замешательством незнакомца, она, взяв в руки первую попавшуюся палку, осторожно подкралась к нему сзади.

– А ну, говори кто такой!?… Почему за мной следишь!?… – что есть сил, закричала она. От столь резкого окрика принц нервно подскочил, и наспех прикрыв лицо тряпицей, обернулся. Пред ним стояла Юля с палкой наперевес. От сильного волнения Филипп бухнулся на колени и, съёжившись в клубочек, притих. В горле у него вмиг пересохло и он не смог сказать ни слова.

– Что молчишь?… Может ты немой?… – слегка понизив тон, спросила Юля. Филипп, накрытый своими тряпками и балахоном, лишь покачал головой, – ага, немой значит,… врёшь!… немые не могут слышать, а ты меня слышишь!… а ну, говори кто такой, не то я тебя сейчас!… – опять прикрикнула на принца Юля и замахнулась на него палкой.

– Подожди бить, госпожа… – наконец-то вымолвил он, – я просто калека из соседней деревни,… скромно и в сторонке, любуюсь тобой,… я не причиню тебе вреда,… не гони меня, дозволь остаться… – ещё больше кутаясь в своё тряпьё, испросил принц. Юля улыбнулась, бросила палку и уже миролюбиво произнесла.

– Да какая же я тебе госпожа, я простая рыбачка!… тебя я давно заприметила, только вот не знала точно, что ты за мной наблюдаешь. А что же ты убегал, когда я хотела к тебе подойти?… – спросила она.

– Прости меня,… страх быть увиденным тобой гнал меня,… только он и больше ничего… – тихо ответил Филипп, всё ещё не смея подняться.

– Не надо меня бояться,… даже если ты и ужасно покалечен, это ничего,… ведь я морячка и видела много всякого. А скажи,… неужели я и вправду так хороша, что ты приходишь сюда любоваться мной аж из соседней деревни?… – кокетливо, как и все красавицы, спросила Юля. В ответ принц, молча, поднялся, достал, откуда-то из своего необъятного балахона её маленький портретик и протянул ей.

– Что это?… картинка?… – удивлённо вглядываясь в миниатюрное изображение, спросила она.

– Это ты… – затаив дыхание, пролепетал Филипп и съёжился ещё больше боясь быть отвергнутым.

– Ого! Вот это да!… – восхищённо воскликнула она, узнав себя на портрете, – теперь я поняла кто ты,… ты художник! Так вот почему ты приходил сюда,… ты рисовал мой портрет!… но это же так замечательно,… почему же ты раньше мне ничего не сказал?… мы давно бы уже могли стать друзьями!… впрочем, и теперь не поздно!… – обрадовано заключила Юля и весело рассмеялась. У принца от такого её высказывания чуть рассудок не помутился, он даже в самых фантастических мечтах и представить себе не мог, чтобы вот так, Юля, да ещё и сама предложила ему дружбу.

– Да-да… конечно… – еле сдерживая нахлынувшие эмоции, дабы не выдать себя, быстро согласился принц, – только я прошу тебя,… не требуй от меня открыть лицо!… – вдруг будто опомнившись, резко воскликнул он.

– Ну, хорошо-хорошо,… не волнуйся ты так,… но мне надо видеть хотя бы твои глаза,… пойми, для меня это очень важно… – в ответ мягко попросила Юля. Делать нечего, принц подчинился столь вескому доводу, и, оставив небольшую прорезь для глаз, посмотрел сквозь неё на возлюбленную. О, это был взгляд, так взгляд. От такого взгляда тают ледники, лавины сходят в горах, рушатся скалы и даже планеты меняют орбиты, чтоб только влюблённые могли быть вместе. Конечно же, и Юля, как только взглянула в эти чарующие, молящие глаза, сразу потеряла самообладание и растворилась в них.

– Что за взгляд,… какая ясность и в тоже время, какой призыв кроется в нём,… эти глаза не могут обмануть, я в них вижу столько преданности и верности,… но все-таки, кто же ты?… как тебя зовут, юноша?… – чувствуя, как к её сердцу приливает тёплая волна нежности, спросила она.

– Как же ты узнала, что я юноша?… а вдруг я дряхлый старик,… впрочем, в этом нет большой тайны,… звать меня – Филипп,… и я сын простого бедного рыбака… – слукавил принц, пытаясь уйти от прямого ответа.

– Ну что ты такое говоришь,… разве это правда?… ты не можешь быть сыном простого рыбака… – улыбнулась его лукавству Юля, – мне твои глаза всё сказали,… я же вижу, ты не можешь лгать. И потом, рыбаки не дают своим детям такие имена, да и вряд ли дети рыбаков могут быть художниками,… у них совсем другие заботы. Ну, ладно, не хочешь говорить кто ты, не надо,… но прошу тебя, больше не прячь от меня свои глаза,… мне достаточно твоего взгляда, чтобы быть тебе другом… – мягко добавила она.

– Всё будет, как ты скажешь,… ведь мы теперь друзья… – с радостью согласился принц. И они ещё долго-долго разговаривали обо всём. Так, наверное, беседуют только старинные приятели, давно не видевшие друг друга. Время летело быстро. Отец Юли уже час как отнёс снасти с уловом домой, и его даже не удивила такая внезапная дружба дочери со странным бедолагой. Юля зачастую находила общий язык и не с такими типами. Да что там говорить, ведь само Волшебное море слушалось её голоса.

В общем, с тех пор так и повелось. Как только Юленька возвращалась с моря, она ещё из лодки искала взглядом на берегу своего друга. А он, обмотав своё лицо, словно какой-то бедуин, бежал к ней навстречу, чтобы придержать нос лодки, когда тот врезался в песок. Их дружба росла и крепла. Вскоре Филипп начал писать пейзажи моря, портреты моряков, приносил их Юле, и они вместе подолгу рассматривали и обсуждали его творения.

Принц уже совсем оправился от своей полноты, и из него получился достойный продолжатель королевского рода. Теперь маркиз лишь изредка сопровождал Филиппа в его передвижениях, тот уже и сам справлялся со всеми своими делами. У маркиза появилось больше свободного времени, и он стал заниматься изучением флоры и фауны Волшебного моря. А по вечерам отписывал во дворец обо всех событиях, случившихся за день. Во дворце читая его донесения, не верили своим глазам. А король Пётр даже засобирался к морю, однако рассудив, что принц будет недоволен его визитом, отказался от этой затеи. Всё шло своим чередом и не предвещало ничего удивительного.

Но вот однажды отец Юли приболел, и тогда она предложила Филиппу, который всегда её провожал, отправиться вместе с ней на рыбалку. Принц, ни минуты не колеблясь, дал ей своё согласие, и они сейчас же вышли в море. Рыбалка удалась на славу. Рыбы наловили с горкой. Стали возвращаться назад. Юля на корме за штурвалом, а Филипп у мачты, парусами правит. Дружная команда. Уже почти до берега добрались, но тут вдруг поднялся шквал волн и налетел ураган. Такое на Волшебном море частенько бывало. Не успели первые волны, как следует ударить о борт, а Юля уже запела своим ангельским голоском. Море сразу как на стену наткнулось. Шторм остановился и всё стихло. Только лёгкий бриз остался. Паруса наполняет, лодку к берегу гонит. А Юля всё поёт и поёт. Тут уж Филипп удивился, да так что и про паруса забыл. Всё смотрит на Юленьку и глаза от неё отвести не может. Как только лодка к берегу подплывать стала, Юля замолчала и, заметив, как Филипп оторопел, рассмеялась.

– Я такой силы голоса, чтоб море успокаивал, отродясь не слыхал… – прейдя в себя, пролепетал он.

– Такой голос мне от родителей достался… – ответила на его изумление Юля.

– Это что же,… у тебя такой голос и от простых рыбаков?… – вспомнив их знакомство, с хитринкой взглянув на Юлю, спросил принц.

– Эх,… и не спрашивай… – вдруг с какой-то грустью вздохнула Юленька и замолчала. Однако как только они причалили, всё ему рассказала. И про маленький рыбачий плот, и про свёрток на нём, и как старики её растили, – родней их у меня на свете никого нет, а настоящих родителей я и знать не знаю… – тихо закончила она свой рассказ и печально вздохнула. Филипп нежно обнял её и легонько прижал к себе.

– А у меня сейчас, родней тебя никого нет… – сказал он, и они замерли. Так бы они и стояли весь вечер, обнявшись, да только видят отец к ним идёт.

– Ну, как сходили?… – спрашивает он их ещё издалека. Услышали его ребята, оживились, грусть сразу скинули.

– Улов хорош, рыбы много!… – в ответ хором ему кричат. И тут же переглянувшись, оба в один момент вдруг поняли, что уже никогда не смогут быть друг без друга. Два молодых сердца слились в едином порыве и наполнились чистой, настоящей любовью.

И с этого дня Филипп стал брать у своего хозяина лодку, чтоб заранее выходить в море и уже там встречать Юлю. Так оно и пошло. А встретившись в море, ребята вместе, словно заправские капитаны, правили свои судёнышки в гавань. Правда иногда хозяину и самому нужна была лодка. И тогда Филипп ждал Юлю на берегу. Нельзя было предугадать наперёд, как они сегодня встретятся, на берегу или в море. Всё случалось спонтанно. И такой элемент неожиданности привносил в их отношения свежую волну позитивных эмоций, которая, безусловно, только ещё больше сближала их.

5

Всё, наверное, так бы и продолжалось, и неизвестно чем бы закончилось, но вот в один из пасмурных дней Филипп вдруг не пришёл встречать Юлю. Ещё из лодки, увидев, что на берегу его нет, Юля начала беспокоится.

– Странно как-то,… не встретил в море,… и на берегу его нет,… может, задержался где… – в надежде на случайность подумала она, и они с отцом стали неспешно разгружаться. Время шло, дело спорилось, а Филиппа всё не было. И вот когда они уже разгрузили всю рыбу и даже убрали сети, тут Юля заволновалась уже всерьёз. С тех пор как они с Филиппом стали видится, ни разу такого не было, чтобы он без предупреждения не встретил её. Случалось пару раз когда Филипп приходил чуть позже, того требовали занятия с маркизом, но об этом он заранее предупреждал. А сейчас творилось что-то непонятное.

Уже близился к закату вечер, начало смеркаться, где-то заухал филин, собираясь на ночную охоту, а Филиппа всё нет и нет. Часы мчались, словно минуты, и не остановить. Вот уже и ночь на вторую половину перевалила, а его так и нет. Юля не спит, места себе не находит, по дому из угла в угол ходит, мечется, да всё на улицу выскакивает и в темноту вглядывается, ждёт. Даже в соседнюю деревню бежать собралась, отыскать его хочет, хотя и не знает, где там его искать. Ведь в доме-то у него она до сих пор не была. Старики видят, с ней неладное твориться, помочь ей желают.

– Подожди,… погоди доченька до утра,… пусть хоть солнце взойдёт,… тогда пойдёшь,… может всё ещё обойдётся… – уговаривают её, упрашивают остаться.

– Ох, чует моё сердце,… случилось с ним что-то плохое,… в груди щемит,… тревожно мне,… не могу я ждать, помощь ему моя нужна… – отвечает им Юля, а сама уж совсем с лица сошла, потемнела от переживаний. И как только первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, она короткой дорогой, через лес, бросилась в соседнюю деревню. И так она бедняжка торопилась, что даже не обратила внимания на свой внешний вид, волосы растрепаны, одежда не прибрана, сама на себя не похожа. Стала выглядеть, словно чудище заморское.

Прибежала в деревню, ни дома, ни улицы не знает. А пока бежала, совсем уже утро настало. Все рыбаки на берег ушли, в море собираются, спросить не у кого. Давай она из дома в дом бегать, заглядывать да выспрашивать. А в те времена дверей не закрывали, народ по-другому жил. Люди понять ничего не могут, бегает по домам лохматая девчонка, дверьми хлопает, какого-то Филиппа ищет. И ведь никто её не узнаёт, ведь она сама не своя, вся всклоченная. А те, кто и мог бы её узнать, так те на берег ушли. Все дома оббежала, даже подумала, деревней ошиблась, уже отчаялась, и тут видит на отшибе одиноко домишко стоит, она туда. Забегает в него, смотрит, нет никого. Глядит дверца, она её ткнула, а за ней ещё одна, она и эту открыла. А там всё картинами устлано, и стены, и двери, и даже пол. Ахнула Юля, узнала работы своего возлюбленного, да и краски его с холстами тоже здесь лежат. Тут видит, в углу одиноко портрет юноши стоит, и больно ей его взгляд знакомым показался.

– Что такое?… уж не видение ли?… – думает Юля, – эти глаза,… я не раз в них смотрела,… они такие знакомые,… так это же!… нет, не может быть!… – воскликнула она, узнав глаза на картине. И тут же по её телу молнией пронеслась волна трепетного осознания, что перед ней портрет её возлюбленного. Юля в едином порыве подскочила к нему, схватила и осыпала его поцелуями.

– Где?… где?… ну, где ты мой милый!… – надрывно восклицала она, и слёзы, крупные тягучие слёзы появились сами собой. Не зная, что её делать Юля села на кровать, обняла портрет и горько зарыдала. Но тут неожиданно со стороны входа раздались сильные, чеканящие шаги. Юля мгновенно вскочила.

– Филипп!… Филипп!… – закричала она и бросилась навстречу шагам. Однако её ожидания не оправдались. Открыв дверь она сходу налетела на скромно одетого человека в рыбацких сапогах. Это был маркиз, – где Филипп!?… кто вы!?… это же его дом!?… – вопрошающе посмотрела она на него. Юля не имела ни малейшего представления кто перед ней, ведь за всё время встреч с Филиппом, он так и не удосужился их познакомить.

– Скажем так,… я друг Филиппа,… и не стану скрывать, я знаю, кто ты,… уж больно много он мне про тебя рассказывал. А увидев тебя сейчас здесь, мне кажется, я начинаю догадываться, что с ним произошло. Ты стойкая девушка, соберись и выслушай меня… – быстро, не тратя времени на предисловья, заговорил с ней маркиз, – если ты помнишь вчера вечером, начался шторм. Но, несмотря на это Филипп не отказался идти тебя встречать,… хотя я и попытался его отговорить, однако он всё равно ушёл в море,… и как видишь, не вернулся… – отчеканил маркиз и понуро опустил голову.

– Но ведь вчера не было никакого шторма!… море волновалось не больше обычного!… – не веря в случившееся тут же возразила Юля.

– Возможно, это для тебя не было шторма,… но для остальных он был!… да-да, Юля, я всё знаю про твой дар,… и, похоже, он помог тебе избежать вчерашнего ненастья,… наверняка вчера ты, как обычно пела в море и даже не заметила бури,… потому-то для тебя море и оказалось спокойным. К сожалению, я вчера тоже понадеялся на твои способности и не предал особого значения ненастью,… подумал, что вы как всегда встретились в море, и ты голосом проложила безопасный путь на берег. Однако когда утром я обнаружил, что Филипп не появлялся, я начал беспокоиться,… сходил к морю,… шторм там так и продолжается,… рыбаки ждут, когда утихнет,… тогда я собрался бежать к тебе,… узнать, в чём дело,… вот вернулся в дом ещё раз осмотреться,… и обнаружил тебя. Я весь в смятении,… где теперь искать Филиппа?… возможно, он до сих пор на плаву и ему нужна наша помощь,… плохо, что сейчас нельзя выйти в море,… разве, что ты попробуешь… – взволнованно рассуждал маркиз, но Юля не дала ему закончить фразу.

– Я всё поняла!… нам поможет мой голос,… бежим, я знаю, что делать!… теперь и впредь мы должны действовать сообща!… – вмиг преобразившись, властно потребовала она от маркиза. От только что плачущей девчонки не осталось и следа. Теперь перед маркизом была сильная духом, преданная и любящая морячка, готовая пойти на всё ради спасения дорогого для неё человека.

– Ах, как жаль, что я вчера вечером не заметила этот шторм!… Уж так была занята мыслями о Филиппе, что всё пропустила… – торопясь на берег, уже на ходу заметила Юля, – оказывается, я многого ещё не знаю про него,… ни про то какой он на самом деле,… ни про его друзей,… вот и о вас я ничего не знаю!… Кстати как мне вас называть!?… – бегло спросила она.

– Зови просто – маркиз!… так меня Филипп называет!… – также бегло ответил Гринн.

– Хорошо!… маркиз так маркиз,… я уже ничему не удивляюсь!… – поддакнула ему Юля, и новоявленные товарищи прибавили ходу. Прибежав на берег, они увидели, что шторм по-прежнему силён, и даже как будто ещё прибавил. Юля бросилась к рыбакам упрашивать их выйти в море. Но все, потупив взгляд, отворачивались. Однако один моряк узнал её.

– А,… так ты та девушка из соседней деревни, что голосом успокаивает море!… – воскликнул он.