Дураки и прочие Легенды

Служить ему оставалось недолго и из Владивостока он заехал в Полтаву – жениться. После свадьбы уже с молодой женой они вернулись на родину отца в Тюмень.

Жили все вместе в комнате в коммунальной квартире в Андреевском доме, что располагался, как раз напротив тюменского вокзала. Папина мама – моя вторая бабушка Вера, его сестра Люба и теперь еще отец с мамой. Младший брат отца Игорь уже учился в институте в Томске.

Бабушка Вера учила невестку ходить в валенках, с непривычки она запиналась и падала. Отцова сестра – тетя Люба знакомила хохлушку с другими премудростями выживания в Сибири – как ездить на крыше вагона в лес за грибами, да и вообще, как и что собирать в тайге. Опять же научила печь шанежки.

Отец решил поступать в омский медицинский институт, а я уже не на шутку собрался появиться на свет Божий. Было решено, что этот свет я должен увидеть в Полтаве. Поэтому из роддома меня принесли в мазанку на улице Исторической. Имя дали в честь папиного брата.

Отец уже учился, и мама через некоторое время после моего рождения уехала к нему.

– Нехай дитина поки тут поживе, а то у вас в Сибiру дуже холодно.

Спать я не давал никому. Это ночью. А днем, обложенный подушками, я смотрел на суету Бабуни и мне там было хорошо. Было здорово топтаться по глине, когда надо было ее подготовить для обмазки стен. Было интересно вместе с Бабуней прятаться от грозы под кроватью. Тиранить своей любовью кошку и гладить собаку, обитавших во дворе. Есть абрикосы и груши со сливами, которые в изобилии лежали под деревьями в саду. Бабуня позволяла мне все, твердо веря, что для «дитины всяка порошинка – вiтамiнка».

Однажды я сильно простудился и у бабушки был шок. Как же так – не уберегла дитину! Бабуня ходила за стадом и набирала коровий навоз, чтобы им обкладывать меня и таким народным средством сбить температуру и вытянуть всю хворь. Сбили и вытянули.

Бабушке в ту пору миновало тридцать восемь лет, поэтому для окружающих незнакомцев, я был ее сыном. Опять же рядом со своими дядьями я быстро привык называть ее мамой.

3

Когда мне исполнилось год и десять месяцев, бабушка повезла меня к родителям. Они уже сняли угол в частном доме на Северных улицах, отец учился и работал сторожем, а мама устроилась на завод.

Мне все было интересно, и поезд, и картинки за его окном и прогулки по перрону на остановках. Интересно до той поры, пока на омском перроне меня не передали на руки неизвестным людям, а мама уже смотрела на меня из окна поезда. Ревели все кроме отца, на чьих руках бесновался я. Бабушка рвала сердце от расставания со мной, мама от того, что сын не признает родную мать, я от того, что уезжает человек, которого я считал самым родным в моей еще маленькой, но уже по-детски осознанной жизни.

Когда после вокзала меня принесли домой, я забрался под кровать и наотрез отказался вылезать. Мама плакала, а отец сгонял в Детский мир и купил машинку скорой помощи. А какую еще машинку мог купить студент мединститута?

Машинка была белая с ярким красным крестом, она жужжала и стремительно неслась даже по половикам. Отец улегся на пол и стал запускать ее в мою сторону. Эта скорая помощь и спасла меня из добровольного подкроватного заточения и вернула сына родителям. Маму я еще какое-то время называл тетей, а отца, из-за машинки, наверное, почти сразу стал называть папой.

Как я узнал позже, врачи не давали никаких гарантий, что мама сможет родить ребенка. Ломанный позвоночник, большая нагрузка, и как результат – паралич. Но родители рискнули, и я появился. Но мамина болезнь не собиралась отступать.

– Тiтонька, яка доля у моеi донi буде?

– Трудная судьба у нее будет. Много болеть будет. Если две страшных операции переживет, то потом долго будет жить.

На месте перелома у мамы развился костный туберкулез и была показана операция. Отец успел напугать омских врачей своей решимостью рассчитаться с хирургами, если они неудачно проведут операцию. Тогда маму отправили в Ульяновск, где и сделали все что нужно. Она еще несколько лет ходила в корсете, а спина болела всю ее жизнь.

Как и предсказала цыганка мама часто попадала в больницы. Пришлось ей пережить еще одну сложную операцию – резекцию желудка, видно сказались последствия голодного детства.

4

Бабушка Дуся, несмотря на тяжелую судьбу, всегда жила вкусно, с удовольствием. Она изумительно готовила, вкусно ела, очень искренне радовалась любым, даже малозначительным счастливым моментам. Лихо играла в домино и красиво танцевала вальс. Она всегда была какой-то очень уютной, и любая невзгода с ней становилась пустяшной. Но бывала и строгой, правда это состояние у нее длилось недолго.

Ее нерастраченная из-за постоянной борьбы за выживание любовь, в полной мере досталась нам – ее внукам. И мы купались в ее любви, все пятеро ее внуков – я, Игорь Сидоров, Олег и Алеша Бондаренко и Саша Сидоров. Больше всего ее чувств достались мне, как первому внуку и Саше, как последнему. Быть может потому, что именно мы дольше остальных братьев подолгу жили у бабушки в Полтаве.

Бабушка уже была на пенсии, когда вышла замуж за Валентина Матеуса. Есть легенда, что с его матерью дружила наша Бабуня. У Валентина была семья и в ней выросла дочь, но потом он развелся с первой супругой. И его мать, уходя на тот свет, просила Бабуню выдать за Валька бабушку Дусю. Вот и выдала.

После свадьбы они с Бабуней покинули свою мазанку на Исторической улице и переехали к деду в самый центр Полтавы на улицу Котляревского, что в пяти минутах от центрального Корпуского парка со Стелой в честь полтавской битвы со шведами. Я до сих пор люблю Полтаву моего детства всю в огромных дубах и каштанах, с чистыми улочками и прозрачной всю в кувшинках речкой Ворскла.

– Бабуль, а что ты так ругаешься с продавцами на рынке?

– Та хiба ж я з ними лаюся. Я з ним сперечаюся. Вiн просить одну цiну, а я прошу менше. Без цього немае ринку в Украiнi, а так всi задоволенi – продавець, що продав, я що купила дешевше. Та й нудно iм, якщо ти без торгу купуеш. Це ж, як гра така i всiм цiкаво.

Каждое утро к дому приходила молочница с тележкой и, заглядывая в подъезд, громко кричала: «Млако, млакооо…» Очень мне нравилось выскакивать из квартиры и покупать у нее «молоко i сир зi сметаною», и чтобы еще услышать: «Бери дитинко, щоб ти був завжди здоровий».

Дед Валя был человек сложного характера. Сидел в нем какой-то застарелый комплекс неполноценности. Во всем у него были виноваты жиды и москали. Даже в его артрите-радикулите.

Бабуня жила долго. Оптимистка по своей натуре, она не принимала близко к сердцу всякие жизненные невзгоды. В свои девяносто лет могла выпить водочки и запить ее пивком. Читала газеты без очков. Правда с нагрянувшем на девятом десятке лет маразмом стала путешествовать по городу и бабушке зачастую приходилось с милицией разыскивать ее по всей Полтаве. А она объясняла, что ездила к своей подружке. Какой подружке? Когда все они уже давно покоились на полтавских кладбищах. Но Бабуня знала к какой.

Каждый день Бабуня усаживалась у окна (квартира была на первом этаже), здоровалась с проходящими мимо соседями и комментировала происходящее на улице.

«Гелю, що ти купила? Та хiба ж це цибуля? Зайди я тобi хорошого лука дам, Дуся недавно купувала. Не зайдешь? Ну ладно. Бачили очi, що купували, iжте хоч повилазьте…»

Она всегда имела свое мнение причем по всем вопросам от всесоюзных новостей до внешней политики. Мы смеялись над ее пассажами. А она неизменно и всегда беззлобно замечала: «Почекайте, почекайте, будете ви старими, я на вас тодi подивлюся».

Именно она научила мою маму шить, вышивать и вязать крючком и на спицах, а ее братьев чинить обувь, мастерить и ремонтировать всякие хозяйственные прилады.

Скорее всего, благодаря ее оптимизму вся семья и выживала даже в самых безнадежных ситуациях. Своим жизнелюбием она заразила и бабушку Дусю.

Бубушка Дуся умерла от инфаркта в семьдесят. Дед пережил ее лет на семь, но он и был ее моложе на столько же.

5

Дядя Валера – стройный блондин с обаятельной улыбкой, стал офицером десантником и служил в литовском Пренае. В их семье с тетей Гретой появились два сына. Старшего он назвал Игорем, в честь того, кто больше года не давал ему спокойно спать. Младшего Сашей.

Дядя Валера всегда был максималистом и не молчал, когда видел несправедливость. Семейная легенда гласит, что однажды он все же съездил к своему отцу Василию Сидорову. Не смог он простить его за то, что оставил бабушку с двумя детьми. И вроде даже при встрече влепил ему пощечину.

Досталось ему повоевать в Афганистане. Вернулся с контузией и ранениями, от которых потом с годами стало разрушаться его здоровье. Сыновья его тоже стали офицерами ВДВ. Саше даже был в командировке в составе российского контингента K-For в Косово. Сейчас оба военные пенсионеры.

У дяди Толи, красавца мужчины с яркими бабушкиными глазами и гренадерским телосложением, тоже двое сыновей. Он был каким-то очень редким мастером-сварщиком. Жизнь его семьи с тетей Зоей прошла в Белгороде, ближе всех к Полтаве и бабушке. Старший сын Олег служил в МЧС, но довольно молодым умер от инсульта. Младший Алексей, слава Богу, жив и здоров.

6

Мама пережила обоих своих братьев. Права оказалась цыганка, когда говорила, что много придется ей страдать, и если перенесет невзгоды, то потом будет жить долго.

Хотя «долго» для мамы, для меня все равно – мало. Мне больше нравится – прожила сколько сама хотела и смогла. Внучек увидела, а вот правнуков не довелось.

В последний год сильно мама мучилась и не столько от застарелых возрастных болезней, сколько от ограничений из-за пандемии. И очень боялась подхватить эту новую болезнь и попасть в больницу. Инсульт случился раньше.

Вот такая маленькая сага. Не для себя написал и не для моих братьев. Мы любили и любим всех персонажей этого повествования с Исторической улицы в Полтаве.

Скорее это уже для наших детей. Чтобы помнили. Помнили оптимизм Бабуни, любовь бабушек и то, что с детьми и внуками продолжается жизнь наших предков.

Потому что помнить зло – это дорога в ад. Помнить любовь – путь в бессмертие для тех, кто любил и кого любили и любят.

Прощенное воскресенье

Светка делала вид, что разговаривает с кошкой на кухне. Но я знаю, что это для шифровки – у нее там есть более важная миссия.

Мне делать нечего. Вернее, мне предстоит маяться минут тридцать, поэтому я делаю вид, что читаю, курю и смотрю телевизор. На самом деле разглядываю, сформированную у себя дома родину.