Матрешка и Медведь

– Да и не сломала даже, – махнула рукой Матрешка, – когда они меня подключили ко всем этим мониторам и ушли, я выдернула штекер и смазала лаком для ногтей.

– Чтобы тебя ударило током прямо в интенсивной терапии? Предусмотрительно.

– Очень смешно, – надулась Матрешка. – Лак не проводит ток, поэтому все выключилось.

– А смысл? Сразу ведь набежала толпа врачей?

– Да, набежала. Смотрят – я сплю, аппарат включен в розетку. Потыкали кнопки – ничего не работает. Они мне пульс пощупали, в глаза фонариком посветили, сказали: «Спите дальше, не волнуйтесь, у нас тут техника сломалась, мы вам поменяем». И пошли из палаты, обсуждая, где взять другой монитор – везти из соседнего корпуса или найти где поближе.

– Ну, ну? – Медведю уже принесли салат из свеклы с козьим сыром, белые кубики, сбрызнутые зеленоватым оливковым маслом, выглядывали из-под рубиновых ломтей, в салатных долинах и впадинах виднелись россыпи кедровых орешков. Но он лишь помешивал рассеянно вилкой, отчего свекла крошила, плющила и кровавила своим соком мягкотелый сыр, показывая, кто по ее мнению в салате главный. – Ну, и дальше?

– Как они вышли, я встала – и к окну. Там широкий карниз, а метрах в четырех сбоку – пожарная лестница. Ну мне-то карниз – не проблема, да и лестница тоже.

– Там же пятый этаж!

– Я так прилипну – не то, что упасть, динамитом не оторвут.

– То есть, ты просто слезла и ушла?

– Ну да. И поехала тебя спасать.

– А как ты узнала, где я?

– У санитаров при входе спросила. Скорая обычно возит в больницу, а вот из нее – это редкий случай. Так что, они тебя запомнили.

– Ты что, не заснула после успокоительного?

– Приняла энергетик, у меня оставалось немного.

– Ничего себе! Он перебил даже снотворное?!

– Ну, это довольно сильный энергетик, – немного смутилась Матрешка.

– И продавец тебя не пытался задержать?

– Так я ему сразу сказала, что ты в соседней палате, сейчас позову. Он буквально умолял ничего тебе не говорить. Как раз пришли его друзья – ломились в отделение, скандалили. Он им сам сказал, чтобы уходили, иначе я медведя спущу. Очень они тебя боятся теперь.

– Ну и ну… – Медведь смотрел на Матрешку во все глаза, поражаясь такому коварству. К нижней губе его пристал листок базилика, а в шерсти на подбородке застрял избежавший расправы кусок свеклы, но он продолжал есть наощупь, захваченный рассказом.

Была, правда, какая-то нестройность в матрешкиной истории. Как фальшивый полутон, промелькнувший в песне так быстро, что и не скажешь точно – был ли он, или показалось. Как чужеродный фрагмент пазла, который подошел по форме в самый центр пиратского корабля, но вместо старинного компаса вдруг украсил картину ухом Микки Мауса. Как… Впрочем, довольно образов, вам наверняка знакомо это ощущение. Медведь хотел что-то уточнить, но сам не понимал – где пробел, в чем несостыковка? Он сосредоточился и почти уже увидел участок ряби на ровной глади повествования. Вот она, неясность, еще немного и выскочит миной-лягушкой из-под ног, потребует разъяснений. Но тут официант стал приносить горячее и спугнул робкое озарение.

Нежно глядя жареным глазом, прибыла с гриля форель. Медведь с энтузиазмом схватился за вилку – он питал к любой рыбе глубокую симпатию, особенно если она являлась в компании баклажанов и цуккини, как сейчас. Перед Матрешкой тем временем поставили тарелку с мясным рагу, которое считается в Городе подходящим блюдом на любой случай – от ужина при свечах до обеда при ноутбуках. Полоски мяса плавали в густом соусе, оттенок его предупреждал о близком родстве со жгучей венгерской паприкой. Рядом с мясом размокала и пропитывалась остротой горка клецок.

На пару минут повисла тишина. Медведь сосредоточенно уплетал форель, на забывая про овощи, Матрешка с подозрением ковыряла рагу. Съела два кусочка, пожевала клецку и напряженно отложила вилку.

– Официант! – позвала она пронзительно и тем тоном, который обычно не обещает сфере услуг ничего хорошего. – Официант, подите-ка на минутку!

Тот кивнул, показывая, что слышит и продолжил сгружать с подноса завтрак компании молодых и от этого очень серьезных клерков. Судя по галстукам в полоску, у них были обширные планы на жизнь, а судя по оладьям с абрикосовым джемом – отменный аппетит. Матрешка смотрела на официанта, не отрываясь, кокошник ее увеличился и стал темно-красным. Медведь настороженно покосился на него – что, опять?!

– У тебя кокошник подрос! – озабоченно сообщил он. – Все в порядке?

– Да, – Матрешка продолжала буравить взглядом официанта, который закончил с клерками и направился в ее сторону. – Спасибо, что удостоили меня своим вниманием!

– Всегда рад помочь, – изобразил улыбку официант, которому злая ирония давно уже была как носорогу дробь, – Слушаю вас!

– Это что? – ткнула Матрешка в свою тарелку.

– Это мясное рагу с клецками, – сообщил официант, приглядевшись.

– Я читала меню. Что это за мясо?

– Говядина! – сообщил официант с такой гордостью, будто лично ее изобрел.

– И вы, видимо, хотите сказать, что она свежая?

– Безусловно! Свежайшая говядина, сегодня утром с Центрального рынка.

– А что же вы тогда соус такой острый сделали?! – воскликнула Матрешка с победным ликованием.

– Простите? – недоуменно переспросил официант. – Вам не нравится соус?

– Если мясо свежее, зачем тогда соус такой острый? – продолжала уличать его Матрешка. – Вы же делаете соус для того, чтобы замаскировать тухлятину! И чем острее соус, тем, значит, хуже мясо! Это всем известно!

– Да ты что! – в недоумении вклинился в конфликт Медведь.

– Да вы что! – в ужасе воскликнул официант. – Соус должен быть таким острым согласно традиционному рецепту, который существует уже более трехсот лет! В него входит паприка, базилик, протертый жареный лук, тимьян…

– Не продолжайте, – презрительно бросила Матрешка, – не интересно! И тухлое мясо, оно тоже в него входит!

– Уверяю вас, мясо совершенно свежее, – с трудом взял себя в руки официант. – Если пожелаете, могу проводить вас на кухню и вы убедитесь сами!

– Делать мне больше нечего, – Матрешка фыркнула. – Ладно, включите это в счет, но есть я это не буду. Принесите мне капучино и круассан.

– Как пожелаете, – скорбно отчеканил официант и удалился в сторону кухни с видом царицы Екатерины, не прошедшей фейс-контроль в монгольском клубе свингеров.

– Что ты говоришь, с чего им вдруг мошенничать, – Медведь придвинул к себе тарелку и отправил в рот кусочек рагу, – отличное мясо, совершенно свежее!

– Ну да, – хмыкнула Матрешка, – Ешь, ешь, посмотрим, что с тобой будет часа через два. Это ты сейчас ничего не чувствуешь, потому что паприка все отбивает. В ресторанах всегда жульничают, при любом удобном случае. Я уверена, что это вообще не говядина, а какая-нибудь больная белка, – она взяла с тарелки круассан, принесенный мрачным официантом и стала вяло его жевать, запивая капучино, пока Медведь потягивал чай с имбирем, тоскливо, но опасливо поглядывая на почти полную тарелку мяса и клецок.

Наступила пауза, конфликт еще висел в воздухе, как дым от лесного пожара. Разогнать его могла только светская беседа, легкая, как щебет коноплянки. К ней Медведь и приступил без особого, впрочем, успеха.

– Какие дальше планы, что сейчас будешь делать? – спросил он с преувеличенным интересом, как обычно спрашивают чужих детей об успехах в тригонометрии.

– Поеду к колдунье, – ответила Матрешка очень серьезно и совсем несветски. – И я думала, вообще-то, что ты меня проводишь.

– Куда? К какой колдунье?

– Она живет за южным пригородом, в лесу. Вот от этой развилки, которая перед рестораном, надо взять направо и ехать минут сорок. Потом будет полицейский пост, а чуть дальше поворот налево в лес, там должны быть указатели.