Часть

он привык бить только тех, кто не лупит в ответ, но всё же…

Я вроде не пай мальчик: за спиной борьба, каратэ, драки с ребятами с других школ.

По идее шансы есть, не смотря на то, что я дрищ, а он крупнее. Но нет, тут проигрышная

ситуация. Если выиграю-в дисбат уеду, проиграю-в больницу. Засада. Что делать?

Ладно с контрактниками, а как быть со срочниками? Бить в ответку? Можно попробовать, но вспоминая, лицо Валька, который с детства на спорте и единоборствах, меня немного

деморализует.

Может пойти к военному психологу, и она подскажет как быть? Ладно, осмотримся, что

да как здесь.

Может, не всё так плохо.

–Видел я эту психологичку. – хмыкает Чернобродский. -Ахуенная баба, я потом четыре раза

подряд дрочил на неё.

Мы в наряде на камбуз. Впятером чистим картошку. Я, Чепчик, Чернобродский, Тимоха, Филатов. – Интересно, что она делает в этой жопе? – спрашивает Тимоха, смотрит на

очищенную картофелину и откусывает её край.

–Мне другое интересно, кто её ебёт? – скалится Чернобродский.

–Да по-любому полкан наш, кто ещё?-почти возмущенно поднимает брови, Чепчик.

–Ты чё? Ты видел, полкана нашего? Алкаш, на утренних разводах уже в хлам ходит. У него

уже хуй не стоит стопудов, ему всё насрать, лишь бы бутылка была.

–Вкусно? – спрашиваю у Тимохи, задумчиво жующего сырую картошку.

–Неплохо. – жмет плечами тот. – Только пить ещё больше хочется.

–Да питья тут не хватает. – влезает Чепчик. -Три раза в день, треть кружки! Пиздец, человеку норма два литра, а нам едва пол литра накопится и то если округлить! Суки

повара, сами тут ждут, пьют, а нам с хуй собачий льют.

Мимо цеха проходит высокий крепкий тип со злыми глазами.

–Это кто тут суки? – бешено смотрит он на нас.

Молчим.

Он влетает, ногой ебашит Чепчику в голову. Тот слетает со стула на кафель.

–Ещё раз вякните что-нибудь, вообще нассым вам в кружки и вашим скажем, чтоб

вылакать вас заставили, ясно? – он дико смотрит на нас, стоя над лежащим Чепчиком.

Не отвечаем.

Не дождавшись ответа тип уходит.

Чепчик садится на стул, на щеке у него след от сапога.

–Это кто? – спрашиваю я.

–Повар. Из срочников. Старший призыв.-поясняет Чернобродский. – Никитос его зовут

вроде. Жесткий тип.

–Походу поварам тут тоже не сладко?

–Ну лучше так, чем в роте с чёрными или «китайцами». Слышал, здесь свои движухи, свой

мир, но просто так сюда не попадёшь. Как и к психологичке.

–А к психологу почему не попасть?

–А ты попробуй часто просись куда-то. – подаёт голос Чепчик, потирающий ушиб на скуле.-

Сразу подумают, что тебе не нравится в них что-то или комиссоваться через дурку хочешь, или вообще стучишь на них. И тогда пиздец тебе будет. Так бы, конечно, все к ней ходили, хотя бы чтоб на бабу посмотреть, а не на рожи эти узкоглазые.

Смотрю на Чернобродского, у которого явно восточные черты лица. Но ему похуй.

–Щас, скоро 23-е февраля, тогда и узнаем, что такое настоящий пиздец. – мрачно говорит

Филатов. Удивлённо смотрим на него, вспомнив о его существовании.

–А чего? – спрашиваю я.

–Как обычно. – Чепчик недовольно хмурит брови. -Офицеры накануне съебутся бухать и на

выходные и рота будет предоставлена сама себе. Тебе, N-ов повезло, ты на Новый год

ещё не был здесь, тут жопа была. На 23-е будет хуйня такая-же. Будут все бухать и делать

с нами, что захотят. Чёрные, узкоглазые, «деды». Блять… Может в госпиталь как-то

свалить, пока не поздно…

Чепчик бросает нож в чан с водой и задумчиво смотрит куда-то вдаль.

–Это чёртовы шакалы всё. – говорит Филатов, поправляя ремень на толстом животе.