–Вы, суки, вообще ахуели! – обдаёт перегаром меня он, глядя абсолютно мертвыми
глазами.
–Э..не…
–Думаешь вам хуево? Вы даже не знаете, что с нами тут было! Вы щенки и слабаки, только
ныть можете, суки, ненавижу вас!!!
На последних словах Бритнев принимается вколачивать мне в грудь тяжёлые удары.
Снова и снова, пятый, десятый. Бритнев бьёт исступленно, как обезумевший. Я ощущаю, как грудь моя горит, но одновременно, чувствую, что вот-вот не выдержу в врежу ему по
морде. Просто врежу так, чтобы изуродовать его пьяное деградированное от водки и
злобы лицо, я почти на грани…
Ещё два удара в грудь. Я почти не выдерживаю, но тут он резко переводит на хук в
челюсть и от удара я слетаю с кровати, слыша только свист в ушах.
Пытаюсь встать, но получаю удар ногой по лицу.
–Иди от сюда на хуй! – орёт Бритнев.
Встаю, выхожу из кубрика. Иду в туалет.
Прохожу по коридору мимо сослуживцев и они смотрят на меня глазами, полными ужаса.
Все моё лицо залито кровью из рассечения, а я сам… улыбаюсь, дабы не проронить лица, хотя в душе, мягко говоря кошки скребут.
–Ебать, они нас убивают. – слышу чей-то отдалённо знакомый голос.
Захожу в туалет, смотрю на своё окровавленное лицо.
–Это тебя кто? – слышу сзади голос Алиева.
–Упал, ударился о тумбочку.
–Ты мне эти сказки не говори, нет. Говори, кто?
Молчу.
Заходит Молгунов.
–N-ов, кто тебя так? – спрашивает он.
–Упал, о тумбочку ударился.
–Мда, тебе надо быть осторожнее солдат. – Молгунов идёт к кабинкам.
–Это ты? – Алиев обращается к нему..
–Да.
–Нахуя?
–А чё?
–Нахуя беспределишь?
–А твои чё беспределят? Ебать Али, я не вкуриваю, чё ты, вдруг, правильного включил?
–Ты долбаеб, раз не понимаешь. Мы-другие, а вы один народ, а ты ебашишь своих и
доволен от этого. Мы ебашим ваших и тебе нормально. Узкоглазые ебашат вас-тебе
похуй.
–Меня никто не ебашит. N-ов и прочие чмошники – это не я. Им полезно, сильнее станут, а
кто сломается – изначально слаб.
–Ебанутый ты. Даже мы со своими молодыми так не обращаемся, заметь. Вы очень
скотского отношения друг к другу. Это единственная беда ваша, а все остальное-её
последствия.
Молгунов смотрит удивлённо на Алиева.
–Ты чё, Али? Иди бухни водки лучше, развёл тут философию.
–Сам иди бухай, это всё что ты можешь. – брезгливо ухмыльнулся Али, перевел взгляд на
меня, вышел.
Я умыл лицо, лоб, достал кусок ткани из кармана, приготовленный для воротника, прижал
ко лбу.
Выхожу из туалета, иду в бытовку, вижу Петрова со сломанным носом и решаю уйти в
другое место.
Чуть позже ко мне прямо на центральном проходе подходят Бритнев и Молгунов.
–Ты ещё ремень и свои косяки не отработал.-говорит Молгунов.