Мёртвое искусство

– Ты будешь первый.

– Как скажешь, детка.

Всё оставшееся, до завтрака, время, и, даже во время него, пришлось слушать бесконечный трёп Мъегкона. Как можно столько говорить, при том делать это всегда? После утреннего перекуса отправились на родной этаж, в один из медиатриев. Это помещение оказалось чем-то похоже на балкон. Такое же просторное и опустевшее, хоть тут и была некоторая мебель. Что-то вроде кушетки улеглось возле стены, не мешая просторам комнаты. Множество ковриков с различными рельефами составили компанию этому ложу. Небольшой сундучок остановился возле входа в медиатрий.

– Я так понимаю, тебе не доводилось медитировать у себя на… там, где ты жила раньше? – прошипел Мальдур Ирме, та отрицательно покрутила головой.

– Ну, тогда начнём с начала. Остальные, как раньше. Мъегкон, Трилат, к вам подойду после Ирмы. Марла, можешь начать сама. Клавиц, занимайся сам, если что, зови.

Мальдур подполз змеёй к стеклу, зазеркалил его до предела, опрокинув темноту на медиатрий. Иляхтам, как и медузе, темнота особо не мешала, тем не менее, отсутствие наглого света Альвакиса помогало лучше сконцентрироваться на чём-то конкретном.

– Итак, Ирма, расскажи-ка мне о Земле, – зелёные змеиные глаза пронзили душу.

– Я… ну… не знаю, что и сказать, мне всё рассказывать? – облик медузы всё ещё не давал покоя девушке.

– Говори то, что считаешь нужным, – спокойно прошипел Мальдур, даже немного успокаивающе.

– Ну… Там довольно хорошо, красиво. Я много где побывала, пока жила там, мест красивых видела предостаточно, как природных, так и тех, что создавали цивилизации. Заняться там точно есть чем, выбор довольно большой. В плане коммуникации… общение в основном было приятное, как и знакомства. С неприятными мне людьми, не подходящими по характеру, так сказать, я старалась не контактировать. Единственное что, у местных жителей очень… недоверчивое, наверное, даже негативное отношение к другим расам из вселенной. Так что, если не те люди узнают, что ты не гуньяр, а, даже, например, иляхт, то придётся скрываться или, даже бежать с планеты. На Земле другие расы, кроме гуньярской, считают мутантами. Всё, наверное. Больше мне нечего сказать.

– Понятно, закрой глаза и сконцентрируйся на том, что тебя больше всего беспокоит, – Ирма сделала, как и сказал Мальдур, – Что видишь?

– Ничего, просто темноту и… зеленоватые блёклые пятна, как обычно.

– Сконцентрируйся сильнее, постарайся выжать максимум. Что видишь?

– Всё ещё ничего, но я не уверена, что всё делаю правильно.

– Хорошо, сейчас попробуем иначе.

Чешуйчатая ладонь прокралась внутрь золотистого леса, легла на шею, чуть надавила. Сердце забилось чуть быстрее, чувствуя опасность. Горло проглотило слюну волнения.

– Открой глаза, – голос Мальдура задвоился эхом, будто говорили из другой комнаты.

Ирма захотела крикнуть, но кто-то украл голос. Девушка стояла… нет, парила посреди тёмной, даже для её глаз, комнате. Вокруг была только тьма, бесконечная, давящая на разум, безжизненная. Все звуки вокруг утихли, остался только стук собственного сердца. Спокойный, ритмичный, успокаивающий.

– Что ты видишь? – раздалось бьющим уши, эхом.

– Ничего, – ответила Ирма, не открывая рта, он будто слипся.

Ревущая боль пронзила сознание, сердце забилось отбойным молотком, раскидав свой стук эхом по невидимым углам бесконечной тёмной комнаты. Захотелось упасть вниз, сжаться в клубок, но двигаться тоже было нельзя, будто кукловод держал нитки в одном положении, отказываясь шевелить пальцами.

– Что видишь? – Прогромыхал змеиный язык.

Перед Ирмой возникло зеркало, в отражении которого девушка усидела своё отражение. Седая, слепая, но всё ещё молодая, с зашитым ртом. Говорить было нельзя, но ответ дать было нужно. В отражении, за спиной Ирмы, появилась фигура Мальдура.

– Оставь эмоции здесь, нам нужна только боль, – прошептал медуза на ухо.

Разум раздуло, пронзающими его, ножами, он закипел, готовый вот-вот взорваться. Ирма, вместе со своим отражением, провалилась вниз, в пустоту, оставив над головой зеркало и Мальдура, смотрящих за тем, как она падает во мрак.

Вода тонкой струйкой текла по рукам. Холодное касание прозрачной жидкости леденило душу. Рукомойник уже почти опустел, надо бы ещё воды набрать. Что-то дёрнуло край юбки.

– Фаза, меня Хосе опять обижает, – пропищала Арлет.

– Я же говорила тебе не провоцировать старшего брата.

– Он сам… я только хотела Макса покормить, а он меня толкнул и сказал, чтобы я к его собаке не подходила. Но это же не его собака…

– Арла, твоему брату сейчас непросто, как и нам всем, ты пока маленькая, не совсем понимаешь это. Хосе может что угодно из себя вывести, но он не плохой, просто… постарайся себя с ним поприветливее вести.

– Но…

– Арла, просто попытайся, – мягкая рука Ирмы нежно коснулась детской щеки Арлет.

– Фаза, внученька, подойди ко мне, – донёсся тихий крик из соседней комнаты.

Ирма аккуратно, но быстро переместилась к Шарлотте. Седая женщина ослепла уже давно, ноги перестали слушаться её много позже, в этот момент Ирма стала частью жизни старухи.

– Да, бабушка? – Ирма тихо приземлилась на одно колено рядом со слепой Шарлоттой.

– Хосе опять задирает сестру?

– Нет, это просто…

– Я слепая, но не глухая, – резко перебила Шарлотта, – Какое сегодня число?

Ирма быстро встала на ноги, подошла к стене, где висел календарь. Число вчерашнее.

– Двадцать шестое июля, бабушка, – проговорила Ирма, срывая устаревший листок с календаря.

– Вот и хорошо, сегодня карнавал должен быть, сходи туда со своим братом, разболтай его, пока он совсем не закипел.

– Она мне не сестра, – зло пробурчал, только вошедший со двора в дом, Хосе.

– Но на карнавал ты с ней сходишь, слышишь? – дряхлый голос Шарлотты затвердел.

– Мне нужно радио починить, – отмахнулся парень.

– Вот иди и чини, нечего тут балду гонять. И чтобы сходил с Фазой на карнавал, – грозно прошипела старуха.

Хосе взял с полки какую-то, грохочущую содержимым, коробочку и вышел во двор.

Почти до самого начала карнавала Шарлотта слушала, как Фаза читала ей книгу, старую, как сама седая женщина. Хосе всё же не нарушил наказа бабушки и, вопреки собственной воли, пошёл на весёлое представление с сиделкой Шарлотты.

Барабаны, ксилофоны, песни, крики со стороны публики, крики со стороны процессии – весь этот шум бурлил среди пёстрых нарядов и энергичных танцев. Различные сценки мелькали между рядами тянущегося карнавала. Здесь можно было встреть представителей всех возрастов – от совсем маленьких, недавно научившихся ходить, до тех, кто ходить уже скоро перестанет. Все пришли на карнавал.

– Хосе, смотри…

– Даже не пытайся ко мне подлизаться, – гневно отрезал парень, – ты мне не сестра, и скоро тебя вообще не будет в нашем доме, когда бабушка умрёт.