Черный пепел на снегу

Къелл боковым зрением увидел Богданку, с силой загнал топор в ствол поваленного дерева и остановился.

– Ну и горазды же вы спать, – сообщил он Богданке, собирая дрова.

В дом он вошёл без спроса, даже не остановившись на пороге, по комнате разлился запах свежесрубленной хвои и терпкого мужского пота. Светлые волосы норда влажными прядями прилипли к лицу и шее. Кожа на его спине раскраснелась от притока крови и мороза, и стала видна сеточка из шрамов, покрывавших торс могучего норда.

– Я сто раз тебе говорил, – он повернул голову в сторону Агне, которая успела проснуться и со старушечьим кряхтением сесть, – перебирайся в деревню. Выстроим тебе дом, нарисуешь на нём своих каракуль. Не придётся ходить проверять, не съели ли тебя по дороге волки.

Богданка, которая раньше видела его только в липком сумраке Медового зала, наконец, разглядела глубокие морщины, залегшие в уголках губ и на лбу мужчины.

– Нельзя мне в деревню, – слабый голос ведьмы скрипел, словно несмазанные петли.

– Упёртая баба, – он чиркнул огнивом раз, другой. Огонь в очаге разгорелся быстро, жадно слизывая выступающую от жара смолу. – Сегодня из дому не выходи. Я после заката приду, принесу пожрать.

– Спасибо, – прохрипела Агне, но дверь за ним уже захлопнулась.

– Почему нам нельзя в деревню? – Богданка повесила над очагом котелок с бульоном, застывшим и вязким. – Из-за людей?

– И из-за них тоже, – несмотря на быстро расползающееся тепло, ведьма всё равно куталась в одеяло. – Ведьмовские дома влекут к себе духов, пропитываются их силой. А там, где много силы, быть беде.

После завтрака Агне хотела снова провалиться в сон. Её тело, поддерживаемое не только жизненными силами, которые есть у каждого живого существа, но и магией, быстро шло на поправку, особенно если дать ему возможность полноценно отдохнуть.

Богданка же, вытерев пол от протаявшего снега, принесённого на ботинках Къелла, хотела выйти на улицу, дабы осмотреться. Спать ей не очень-то и хотелось, скота, за которым надо ходить, ведьма не держала, а больше ей заняться было и нечем.

– Присядь ко мне, – глаза ведьмы были так же прикрыты, а губы еле шевелились.

Богданка на мгновение замерла в раздумьях, прислушиваясь к завыванию ветра за стеной и осторожно присела на краешек кровати. И Агне заговорила.

Она рассказывала девочке о духах, которые населяют их мир, добрых и злых. У кого можно попросить помощи, а с кем лучше не связываться. Ученица, сначала скептически хмыкающая, постепенно расслабилась, потом и вовсе с ногами забралась на постель и придвинулась ближе, стараясь не упустить ни слова.

– Запомни, Богданка. Боги просто так силы никому не дадут, – подытожила Агне. – Ведьма сильнее любого человека, не силой – так знанием. И ответственность на ней лежит больше.

– Я никогда не стану ведьмой, – девочка, опомнившись, скрестила руки на груди. – И в сказки твои не верю!

Сказала и тут же спохватилась. Рассказывала Агне интересно, не хотелось её обижать. Но ведьма только тихо посмеялась.

– Ты – уже ведьма, – ответила она уже серьёзно. – Даже если пока не осознаёшь этого. Простой человек сегодня не устоял бы и впустил в дом перевёртыша. А ты всё сделала правильно.

– Откуда ты знаешь?

– Запомни, Богданка. В предрассветные минуты нечисть входит в полную силу, и тогда ей ничего не стоит обмануть простого человека. Но не ведьму.

Короткий северный день уже пошёл на спад, и комната освещалась последними предзакатными лучами, вязкими и тягучими, как мёд. Богданка хотела задать новый вопрос, когда в дверь постучали. Впечатлённая ведьмиными рассказами, она насторожилась.

– Не бойся, это деревенские, – Агне с сожалением откинула одеяло и встала с нагретого места.

На пороге действительно стоял Ульрик, в руках у него был закутанный во много слоёв тряпья ребёнок.

– Агне, помоги, – за спиной супруга стояла заплаканная Нэл.

– Кладите на стол, – ведьма посторонилась, выпуская гостей в дом.

Она бережно, почти по-матерински, слой за слоем, начала раскутывать мальчишку. Он был без сознания и какой-то весь холодный.

– Много доктрус крови ему спустил? – ведьма внимательно рассматривала грязную, пропитанную кровью тряпку, обмотанную вокруг запястья мальчишки.

– Малая фляга наберётся.

– Ясно. Второго раза он не переживёт.

Нел всхлипнула и закрыла рот ладонями, чтобы не разрыдаться в голос.

– Ты же поможешь? – Ульрик держался чуть лучше жены, но все равно, было видно, как его сердце сжимается от горя.

– Я сделаю всё, что смогу, – ответила Агне и, немного подумав, добавила – но ничего не обещаю. Время упущено. А сейчас – уходите.

– Не гони меня… – женщина упала на колени и зарыдала.

– Сейчас так нужно, Нэл. Я мало что могу сделать. Но если вы будете здесь перетягивать мои силы на себя – то ещё меньше. Придёте завтра на рассвете, – было в её голосе что-то гипнотическое. Глаза Нэл высохли, словно она и не плакала, и покрылись какой-то мечтательной поволокой.

– Хорошо, – спокойно ответила она.

– Почему ты так не могла сделать там, в Медовом зале? – спросила Богданка, когда дверь за ними закрылась.

– Потому что у меня не хватило бы сил на всех. Даже на одного Ульрика не хватило бы. А Нэл – слаба. Принеси снега, давай нагреем и натопим воды.

Как только принесённый снег в котелке начал таять, Агне кинула туда сушёных трав из разных мешков. Богданка ждала, что она сейчас начнёт читать заговоры или петь дьявольские песнопения, но ни того, ни другого не было.

Ведьма, помешивая ароматный травяной отвар, словно разговаривала с водой. Её речь с ласковыми, просящими интонациями, журчала горным ручейком. По комнате витали ароматы трав, Богданка повела носом.

– Хочешь? – Агне указала длинной деревянной ложной на котелок. – Неси плошку.

Девочка с сомнением посмотрела в чан с зельем, но пахло действительно вкусно. Она сняла с полки, где стояла другая кухонная утварь, грубую плошку и подала её ведьме.

– И мне, пожалуй, захвати, – немного подумав, сообщила она. – Мёд стоит в кувшине рядом.

Богданка наблюдала за действиями ведьмы, попивая обжигающий сладкий отвар.

Сначала Агне разбавила своё зелье простой холодной водой, натопленной из снега в деревянном корыте, которое было принесено откуда-то с улицы. Она бережно уложила ребёнка в ароматную тёплую воду, поддерживая рукой его головку.

– В шкафу лежат полотенца, дай мне парочку, – не оборачиваясь попросила она, продолжая купать ребенка, особенно тщательно растирая ладони и ступни.

От ребёнка не было никакой реакции, пока вода не начала остывать. Он недовольно сморщил нос, словно собирался закричать.

Тогда Агне достала его из корыта и, укутав в полотенце, начала поить тем же отваром с мёдом.

К лицу мальчишки прилил румянец, а неровное, отрывистое дыхание стало обычным детским посапыванием, вены больше не выглядели чёрными, извивающимися под кожей, червями.

– Молока бы… – тихо простонала-выдохнула Агне. – Козьего.