Никто, кроме тебя

– Так или иначе, я сделаю тебя своей. Ты была моей уже тогда, на помолвке Моро.

– Не была и не буду, – отталкиваю его, пытаясь пройти мимо.

Но Рицци не даёт сделать этого.

Совершенно неожиданно, его рука сцепляется на моей талии и тянет к себе. Так резко, что в считанные секунды оказываюсь в его объятиях. Хочу закричать, но губы Рицци накрывают мои, заглушая все вокруг. Он так крепко сжимает мою талию, что от боли раскрываю рот ему на встречу.

Мыча ругательства прямо в его рот, пытаюсь оттолкнуть, и в попытке выбраться, каблуком бью по ноге. Рицци резко отпускает меня, срываясь на не самые лестные слова, как и я впрочем:

– Конченный ублюдок! – захожу домой, слыша за собой злобное «сучка».

Не иду в гостиную, а поднимаюсь наверх.

Так быстро бегу по лестнице, что, оказавшись на втором этаже, врезаюсь в крепкую мужскую грудь. Испугавшись, сжимаю его рубашку в ладонях. Даниэль успевает придержать меня за талию.

– Что стряслось? – спрашивает, нахмурив брови.

Его интересует мое состояние. Дышу прерывисто. Меня трясет от сдержанных слез, а ноги становятся совершенно ватными.

– Где ты был? – срываюсь, злобно смотря на него, – Ты должен был меня защищать! – до боли впиваюсь ногтями в мужскую рубашку, и не понимаю, как от злости притягиваю Даниэля ещё ближе.

– Твой отец дал свободу на время гостей, – выдает он, растерянно заглядывая в мои глаза, – Что произошло, Андреа? Кто. Тебя. Обидел? – его холодный и грозный взгляд не мог не пугать. Словно он готов стереть все к чертям собачьим. Ради меня…

Возможно, поэтому, так хочется высказать все до единого? Плакать от злости и отвращения. Стереть наждачкой отвращенный поцелуй с губ раз и навсегда.

Смотрю в глубины темных глаз Даниэля и вспоминаю свой первый поцелуй. Наш первый поцелуй.

Какие эмоции были тогда? Ведь я даже не знала, что он меня поцелует, но я ответила на порыв Даниэля, даже на секунду не задумываясь.

Сегодня же показалось, будто шипы вонзились в мои уста, когда Рицци коснулся моих губ. Это казалось настолько неправильным, насколько не должно казаться. Он – мой будущий муж. Но даже этот факт не дает телу и сердцу принять этого мужчину.

Я не осмеливаюсь сказать об этом Даниэлю. Чувствую, хорошим это не кончится. Ему не нужно об этом знать. В конце-то концов, Рицци, без пяти минут мой муж, и имеет право. Так скажет отец, если я заявлю об этом.

Думаете, что сделает Дэн?

Сейчас мне нужен покой. Тихая гавань. Океан, способный потушить огонь внутри. Именно в этот момент, крепко обнимаю Даниэля за талию, ощущая теплоту его тела. Кладу голову на его грудную клетку, прекрасно слыша успокаивающие, размерное сердцебиение.

Я не жду ответа. Мне просто необходимо почувствовать его тепло. Почти ощущаю его прикосновения к моим плечам…

– Андреа?

Но вздрагиваю, узнав в этом голосе сестру.

Даниэль понимает нашу оплошность, и быстро отходит на несколько шагов сразу. Становится плохо, но заставляю себя посмотреть на сестру. Тина явно ошарашена.

Мы с Даниэлем находились слишком близко к друг другу. Наши объятия считались дурным поведением. Я не понимала, насколько сильно рисковала. Увидел бы кто-то из мужчин, Даниэль не избежал бы пули в лоб.

От этой мысли становится дурно.

– Поговорим? – сердце замирает на мгновения, когда смотрю на Тину.

В отличие от меня, Даниэль стоит спокойно и непроницательно. Порой, кажется, будто он ничего не боится. Не боится поцеловать меня, зная, что отец отрубит ему руки, узнай об этом. Обнимать меня, несмотря на всю опасность. Он бесстрашен, а я пользуюсь этим.

Если отец хоть раз увидит намек на что-то большее, чем наши отношения «телохранитель & подопечная», Даниэлю не жить.

Тина, все ещё стоит на последней ступени. Ее взгляд прыгает с меня на Даниэля и обратно. Сестра одобрительно кивает моему вопросу. Повернувшись, спешно вхожу в свою комнату, не удостоив Даниэля даже взглядом.

Мартина прикрывает за мной дверь. Мы выдыхаем в унисон.

– Ты порядком спятила, да? – тут же выдаёт она.

Качаю головой, не в силах ответить. Забыть ощущение безопасности в его объятиях.

– Это вышло случайно, – прикрываю глаза, оправдываясь словно перед собой, – Вся эта ситуация выбила меня из колеи. Рицци…, – сажусь на кресло, потирая виски, пытаясь найти подходящие слова всему этому сумасброду.

– Андреа, ты смерти своей хочешь? – сестра садится передо мной на корточки.

Поднимаю взгляд со своих коленок, встречаясь с зеленой её глаз.

Раньше бы с удовольствием могла ответить: «да, хочу». И сейчас во мне играло это чувство. Но не так сильно, как прежде.

Что со мной творится?

– Ладно, ты о себе не думаешь, – качает головой Тина, – Что насчёт его? – кивает в сторону двери за нами, явно имея в виду Даниэля, – Его же кастрирует и отправят на тот свет.

– Нет ничего такого, чего они могли бы узнать и отправить на тот свет, – смотрю хмуро на сестру, – Рицци силой меня поцеловал, ясно? Я была в растерянности, а Даниэль…, – не могу подобрать слов, сумеющие описать всю ситуацию.

Зачем я его обняла? Захотелось? Это ничего не объясняет.

Тина выдыхает, успокаивающе поглаживая меня по коленам. Её руки всегда такие тёплые, даже горячие, в отличие от моих, холодных и безжизненных. Я никогда не могла согреться. Будто мои нутро и сердце полностью покрылись непробиваемым льдом.

Сестра прикрывает глаза, устало выдыхая. Она точно, как и я, знает, Рицци не получит наказание за содеянное. Он мой будущий муж. И ничего, если захочет поцеловать до свадьбы.

– То, что ты чувствуешь…

– Хватит сестра, – мотаю головой, резким движением начиная расстёгивать молнию платья на талии, избавляясь от него и колготок.

В комнате горит приглушенный свет ночника, но это все равно даёт Тине рассмотреть все шрамы, оставленные мной. Только увидев на её лице недоумение и очередную злость, понимаю свою оплошность. Я не должна была раздеваться перед ней. Хотя бы не так близко.

В следующую секунду, сестра тянет к себе, и застыв, разглядывает мои плечи.

– Ты до сих себя режешь, – в ее голосе отчетливая дрожь.

Мартина поднимает взгляд полный жалости и слез.

– Сестра, – теперь я, беру ее за руки, крепко сжимая, – Не плачь, прошу. Я пыталась, но…

– Не можешь? – хмурит она брови, показывая, насколько больно ей, – Андреа, ты делаешь хуже только себе. Что ты хочешь доказать этими шрамами? – Тина крепко цепляется за мои плечи, и встряхивает, будто это меня образумит, – Что можешь убить боль? Перестань, Андреа. Прошу, остановись, – сестра прямым образом умоляет, а я не могу ответить даже, одним словом.