Укрощение Россо Махи

Собрание всё ещё шло, когда сверху один за другим на них опять попадали Ржазинский, дед Остап и отец Фёдор. Были они всклокоченными и будто взмокшими, словно только что вынырнули из преисподней:

– Оказия? – Понимающе усмехнулся Настали.

– Да. То есть, нет. Обычная пересадка, как в подземке, ваше красное тиранство! Аншлюс, так сказать. Это какая станция метро? – Включив дурака, начал озираться Ржазинский.

– Не Лубянка и не надейтесь, если вы её имеете в виду, – хмуро заметил Настали.

– Вот он ад после смерти, – грустно вздохнул Ржазинский.

Приехав с работы, Власта приняла душ и стала думать, что приготовить на ужин. При мысли о рыбных котлетах её затошнило. Зачем она их набрала?

Пришёл с работы Митя. Спросил, что на ужин. Услышав, рыбные котлеты, он коснулся двумя пальцами шеи. Это её развеселило. «Какой из Мити генерал?», подумала она, открывая и закрывая кухонные шкафчики, чтобы посмотреть, что вних. Генерал должен сказать и все сразу чтоб подскочили! Вот у неё дед по отцовской линии мог так сказать. Даже папа его побаивался. Он генерал! Хорошо, а Коцер? Коцер другим берёт, у него харизма. С такой харизмой и рявкать не надо, трусики сами спускаются. Автоматом. А Влад? Влад душка. С Владом трусики надевать обратно не хочется! А Митя ни то ни сё. Не дадут ему генерала! Поэтому когда зашёл на кухню и ни с того ни с сего спросил её, поженятся ли они, если ему дадут генерала, она ответила:

– Дадут – поженимся!

Так была уверена, что не дадут.

– Да? –Кочетков подошёл к ней, чтобы заглянуть в глаза. –Скажи: честное слово!

– Ой, ну, честное слово, –устало сказала Власта.

– Поклянись на кресте! – Дурашливо попросил Митя, доставая из под рубашки крестик.

– Каком, вот этом? –Удивилась она. – Где ты тут видишь крест?

– А вот!

Полковник придвинул к ней нательный крестик.

– Смеёшься? Какой это крест? Масипулька какая- то.

– Какая разница маленький или большой? Хотя бы на крестике поклянись, что если я стану генералом, то выйдешь за меня замуж.

Власта бессознательно протянула руку к крестику и вдруг её рука замерла на пол –пути.

– Ага! – Закричал Митя. -Вот оно!

– Что? –не поняла Власта.

– Как что? – Воскликнул Митя. –Клянись, раз не боишься, клянись, давай! Что, трусишь?

– Не валяй дурака! – Продолжила она исследовать полки.

– Потому что боишься креста! Ты его хоть раз целовала?

– Конечно, – кивнула Власта.

Тут она не врала. Она вспомнила про поездку на дачу к Коцеру под Новый год. Митя тогда был в командировке в Кёльне. А они в Москве отмечали повышение Коцера, причём у него на даче. После застолья, когда все разъехались, они вдвоём с Коцером зашли в гостиную. Горел камин, сверкали ёлочные украшения, было тепло и очень уютно.

Они что –то с Коцером пили, потом шутили до колик и вдруг Коцер полез к ней, а она вместо того, чтобы сразу отбрить его, разрешила ему поцеловать свои ноги. Но, конечно, поцелуи пошли выше. Коцер ей нравился, в нём было что –то: напор, душа, обаяние… Любовник на работе? Почему бы нет, хотя всё это очень сложно в смысле отношений. Но когда выпиваешь, от всех этих разумных мыслей хочется отмахнуться. И тогда внутри появлялся кто -то другой, совсем не она, начинавший командовать: "сделай так!" или "сделай вот так!" И в этом подчинении ему было что -то злое, хотя и очень сладкое. Коцер уложил её на концептуальную козетку, такую низкую и неудобную, что, упав, она сложилась на ней до ломоты в шее, наклонив вперёд голову. Коцер задрал на ней платье, а потом, нависнув сверху всем телом, стал активно в ней ходить и из под его рубахи в какой -то момент вывалился вдруг к её губам золотой православный крест. Так она и целовала его всё время, пока он не закончил.

– Целовала, и что дальше, -сказала Власта, не уточняя, где именно.

– Поклянись! – Будто шутя настаивал полковник, всё также держа в пальцах крестик и подходя к ней.

– Ой, ну, клянусь, пожалуйста, –раздраженно сказала Власта, оттолкнув пальцами его крестик.

– Другое дело, -торжественно сказал Митя, убирая крест под рубашку. –Кажется, мне присваивают генерала.

– Когда кажется – креститься надо! – Наставительно заметила Власта.

– Я крещёный. А перекреститься, вот – он перекрестился, закатив глаза.

– Не смеши! – Усмехнулась она. – Так откуда ты знаешь насчёт генерала?

– Свиблов сегодня сказал написать рапорт. А это значит процесс идёт. Чего ты так улыбаешься? Да! У меня все есть для этого: образование, выслуга, награды за удачно проведенные операции. Опять же происхождение. Ты хоть знаешь, кто у меня был дед? Между прочим, мой дед Остап Кочетков, кавалер ордена Красного Знамени. Участвовал в ликвидации банды Антонова в Тамбовской области. И отец мой Фёдор тоже в органах служил.

– Ты же говорил, что он умер, когда тебе пять лет только было!

– Да, но я его помню! У него любимое слово, представь, было «бред»! Чего –нибудь увидит -«бред!». Игрушку купит в магазине – «бред»! Весёлый был.

– И как он умер?

– Его убили на задании. И было ему всего 32 года. Так то! Свиблов говорит: освободится должность начальника отдела – тебя назначу. Кому, если не тебе, занять это место? А Свиблов- он просто так не говорит. Ну что, идем в ресторан, отметим это дело?

– Вот станешь генералом, тогда хоть каждый день будем ходит в ресторан и есть икру, – отфутболила его она.

– Договорились!

Полковник звонко чмокнул ее в щеку и пошел на кухню. У самой двери он обернулся и как бы невзначай спросил:

– Мне показалось, ты о чем-то хотела поговорить со мной?

Власта наморщила лоб, делая вид, что не помнит:

– Нет. С чего ты взял?

– Ну, у тебя лицо такое было такое серьёзное.

– А…забыла уже…– махнула она рукой. – Хотя нет, вспомнила, не оставляй, пожалуйста, грязные тарелки в раковине. Я сегодня пришла с работы и ругалась, на чём свет стоит!

– Опаздывал утром, извини, постараюсь исправиться, – извиняющимся голосом пробормотал Кочетков.

Отец Фёдор, дед Остап и Ржезинский подошли к бурлящему слюнопотоку и приняли позицию высокого старта.

– Можно я тебя поцелую? – Подойдя к ней, спросил Кочетков Власту.

Она равнодушно подставила губы. Он поцеловал её, сначала просто, а потом засунул в неё язык, из –за чего её всю передёрнуло. Сделав дело, Дмитрий Фёдорович вышел, притворив дверь, а Власта подумала: господи, что произойдёт, когда он узнает, что я беременна?