Оценить:
 Рейтинг: 0

Комната

Год написания книги
1971
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
2 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
А вот когда письмо будет опубликовано, то они не осмелятся меня убить. С поддержкой той газеты им будет страшно даже прикоснуться ко мне, а не то, что убить. Издатель, возможно, будет настаивать на моем освобождении. Газета сможет оплатить мое освобождение под залог, даже если те поднимут сумму. С их влиянием и деньгами с этим проблем не будет. Они даже до губернатора могут дойти. Они по-любому к губернатору обратятся. Законодательные органы проведут расследование, и тогда вся страна – нет, весь мир! – узнает. И вот тогда-то они пожалеют, что меня закрыли. Они пожалеют, что со мной связались. Надеюсь, они не сдохнут от страха. Я хочу, чтобы они жили долго и сожалели о сделанном весь чертов остаток жизни.

Дверь с лязгом открывается и охранник говорит ему, что пришли посетители. Мрачно улыбаясь, он следует за охранником, на ходу разглаживая и поправляя одежду. Его ведут к стулу за барьером, отделяющим заключенных от посетителей. В комнате, кроме охранника, двух хорошо одетых мужчин и капитана, никого больше нет. Охранник выходит, и капитан обращается к нему: – Это мистер Дональд Престон, издатель газеты, и мистер Стейси Лори, адвокат. Мужчины кивают. Как вам известно, сейчас не время для посещений, однако мы сделали исключение. Капитан с улыбкой кивает и выходит из комнаты.

С презрительной ухмылкой он смотрит вслед уходящему капитану. Исключение. Он прекрасно знает, что адвокат может приходить в любое время. Прежде чем заговорить с мужчинами, он ждет, когда за капитаном закроется дверь.

Вижу, вы получили мое письмо. Да, прошлой ночью его доставил ваш друг и мой редактор немедленно мне позвонил. Я тут же позвонил Стейси – мистеру Лори – и договорился встретиться и приехать сюда утром.

Что ж, я рад, что вы смогли приехать сюда так быстро. Я не знал, удастся ли моему другу вынести отсюда письмо. Я опасался, что ему придется его уничтожить. Или хуже того – его могли поймать с ним. Для меня огромным облегчением было узнать, что у него получилось, – на его лице мелькает короткая улыбка, и оно тут же снова становиться серьезным.

Мог ли кто-то каким-либо образом заподозрить, что вы тайком отправили отсюда письмо?

Он смотрит на Стейси Лори, давая взглядом понять, что ему известна его репутация одного из лучших в стране адвокатов по уголовным делам, если не самого лучшего. Нет, сэр. Я уверен, что никто ничего не заподозрил. Мы были очень осторожны. В противном случае вряд ли капитан был бы таким спокойным.

Может, и так, но нельзя быть ни в чем полностью уверенным.

Надеюсь, у вас не возникло проблем с моим почерком. Ну, редактору пришлось попотеть, разбирая некоторые слова в местах сгибов бумаги, но, в общем, ничего серьезного. Кстати, чья была идея использовать туалетную бумагу?

Моя. У меня не было другой бумаги или денег, чтобы ее купить, – они отняли у меня все деньги, – и я знал, что они начнут что-то подозревать, если я попрошу у них пару листов, поэтому мне пришлось писать на туалетной. Этого они не предусмотрели. Мой друг тайком смог передать мне карандаш, и ночью я написал это письмо. Сложно было наточить этот карандаш. Точил зубами. Думаю, вы заметили по почерку, что карандаш был не слишком острый, улыбнулся он.

Это было очень изобретательно. Очевидно, вы из тех редких людей, которых никакие трудности не остановят.

Он посмотрел на Дональда Престона, как бы с улыбкой, но позволив себе лишь слегка расслабить лицо, не желая, чтобы они подумали, будто он польщен. В течение всего разговора ему хотелось быть образцом спокойного мужества.

Так вы говорите, они забрали все ваши деньги и отказываются их возвращать? Да, сэр. Именно так. Даже на сигареты не дают. У меня нет даже зубной щетки.

Видя, какими полными негодования взглядами обменялись Стейси Лори с Престоном, он почувствовал, как его омывает теплая волна радости. Но это просто абсурд какой-то.

Как видите, я не преувеличивал, говоря, что они меня притесняют. Что ж, мы немедленно положим этому конец. Мы уже связались с залоговым поручителем, и вы будете на свободе уже через час.

Рад это слышать. Одиночное заключение, без книг или сигарет, может свести с ума через какое-то время. Мы останемся здесь, с вами, пока они не закончат с бумагами и не выпустят вас отсюда. Нам бы не хотелось рисковать.

Рисковать? Он непонимающе смотрит на них. Капитану было очень любопытно узнать, по какой причине мистер Лори и я хотели вас видеть.

А, понятно.

* * *

Он передвинул кресло, чтобы скрыть от посторонних глаз диктофон. Дональд Престон сидел за большим столом из орехового дерева. Стейси Лори устроился с краю стола, лицом к нему. Он снова чуть-чуть подвинул кресло таким образом, чтобы видеть обоих мужчин одновременно. Он наслаждался простором и богатым интерьером комнаты. Он вытянул ноги и, отпив из своего стакана, заговорил неторопливо,

отчетливо выговаривая слова, хорошо артикулируя свою речь. В свой рассказ он добавил немало подробностей, не вошедших в его письмо. Когда он закончил, они сделали небольшой перерыв, прежде чем перейти к части с вопросами и ответами.

Было очевидно, что взаимопонимание, так быстро установившееся между ними, возникло не только из-за общей цели, но и потому, что они воспринимали его как равного. Он знал – они сразу же поняли, что он не параноик или очередной чудик, но действительно является человеком, пострадавшим от произвола властей. Очевидным было также их понимание того, что он не просто отстаивал свои права, но боролся за права таких же как он – пострадавших и страдающих, а также тех, кто может пострадать от произвола властей в случае, если не предпринять никаких действий и не остановить эту разросшуюся злокачественную опухоль. Они понимали, что он за человек, и это было хорошо.

Он кивком поблагодарил Дональда Престона, когда тот подлил ему в стакан напиток. Чем дольше мы беседуем, тем большей загадкой для меня становиться то, что такой человек как вы оказался в такой – как бы это сказать – необычной ситуации. Как-то не укладывается в голове то, что столь культурный – не побоюсь этого слова – джентльмен, мог оказаться за решеткой.

Слегка наклонившись в своем кресле, он посмотрел на издателя и Стейси Лори. Мне самому непонятен этот кошмар, честно говоря. Непонятна их мотивация. Вот я свободный человек, и в следующий момент я уже заключенный. Поначалу я даже подумал, что меня с кем-то спутали, но потом, когда я прошел через весь ужас допросов и оформления, я стал превращаться в параноика. Кажется, они просто, без всяких причин, кроме той, что я там оказался, взяли и обвинили меня. Снесли, как лавина альпиниста. Он улыбнулся, увидев, что они оценили уместность аналогии. Потом я поговорил с другими заключенными и понял, что это всего лишь продолжение и проявление более высокой воли, невиданной и неслыханной власти. Хотя в более низком эшелоне о существовании этой власти хорошо известно.

Это проявление, как вы столь уместно заметили, – то, с чем мы боремся уже годы или, по крайней мере, пытаемся бороться. К сожалению, большинство людей думают, что жестокость полиции автономна, что это просто ошибка, связанная с чрезмерным рвением либо коррупцией некоторых офицеров. Они не знают о реальной подоплеке этой жестокости. Мы с Дональдом пытаемся донести до общественности истинное положение дел. Но, безусловно, вам об этом нет необходимости рассказывать. Вы сами коротко и ясно изложили генеалогию данной структуры.

Адвокат с мировым именем улыбнулся ему, и он позволил себе улыбнуться в ответ на комплимент, чтобы слегка смягчить серьезное выражение своего лица.

Так и есть. Стейси годами читает лекции на эту тему, и я пытаюсь время от времени привлечь внимание общественности к опасным последствиям данного явления своими статьями, но в большинстве случаев наши усилия не приносят ощутимых плодов.

Что ж – на лице снова серьезная мина – возможно, это нежелание слышать или самоуверенность. Мол, со мной такого не случится. Тактика страуса. Голову в песок.

Точно. Именно по этой причине ваше письмо столь важно для нас. Теперь у нас есть кое-что существенное, с чем можно работать.

Он вопросительно смотрит на Стейси. Не уверен, что понимаю, о чем вы говорите. Дело в том, что мы никогда раньше не сталкивались с человеком вроде вас, кто мог бы связно и грамотно презентовать данный случай публике и который лично столкнулся с внутрисистемной коррупцией. Я знаком с сотнями людей, пострадавших от того же зла, но всегда было нечто, что могло дискредитировать их в глазах общественности. Разумеется, у большинства из них криминальное прошлое, поскольку именно на таких вот бедолаг и охотится полиция, и общество обесценивает их свидетельства как раз по этой самой причине или просто считает, что они это заслужили. А чего, мол, они ожидали? Люди явно не понимают, что такое легко может произойти и с ними.

Как же мне это знакомо, широко улыбается он.

Это точно – улыбаются они в ответ. Также большинство из них не смогли бы ясно и четко объяснить ситуацию, поскольку сами не понимают всех ее нюансов. Но даже если бы и могли, не стали бы, потому что пребывают под сильным прессингом властей и боятся довести расследование до логического завершения, опасаясь, что их найдут мертвыми в каком-нибудь переулке. И, по правде говоря, у меня нет сомнений в том, что подобное может случиться. И случается.

Я прекрасно знаю, что может произойти. И происходит. До меня доходили истории, способные напугать любого, – сурово нахмурив брови, он подчеркнул серьезность сказанного. Конечно же, были и другие, кто, подобно мне, стал жертвой системы, если можно так выразиться.

Да, конечно, немало человек попадали в ситуацию, подобную вашей, но даже если они и были готовы протестовать, единственное, что их интересовало, это их собственные интересы, или, в некоторых случаях, они готовы были судиться со штатом и получить с этого все возможные выгоды. В любом случае, каковы бы ни были их мотивы, они обычно очень эгоистичны – иначе говоря, они не понимают ситуацию в целом. Кажется, они не в состоянии понять, что эта коррупция самовоспроизводится и с каждым днем становится все больше и больше, являясь постоянно растущей угрозой не только для них, но и для их детей и детей их детей. Возможно, они просто недальновидны.

И даже если нам удастся разъяснить им ситуацию и они поймут, то все равно слишком напуганы, по многим причинам, чтобы попытаться уничтожить эту раковую опухоль. Они боятся встречных исков и ответных мер и хотят, чтобы их просто оставили в покое. В большинстве случаев они просто переезжают в другую часть страны и начинают жизнь заново, а не пытаются как-то решить эту проблему.

Я уверен, вы понимаете, что публикация вашего письма сама по себе не имеет никакой ценности. Публикация должна быть решительно поддержана последующими действиями. Иначе это станет лишь очередным случаем того, как несколько человек на время – я бы даже сказал, на момент – (он согласно кивнул этой поправке) возмутятся, а затем все это забудется и будет вытеснено из их сознания беспокойствами и ответственностями, которыми полна повседневная жизнь. И что же вы придумали?

Уверен, вы понимаете, что я буду делать все, что в моих силах. Я готов на что угодно, если это поможет решению проблемы.

Мы со Стейси обсудили это и удостоверились, прочитав ваше письмо, что вы именно тот, кого мы искали. Тот, кто может нам помочь.

Видите ли, мы хотим начать всеобщую кампанию и использовать ваш опыт в качестве детонатора. Я… Мы уверены, что с вами во главе можно добиться действенных и эффективных результатов.

Мы намереваемся координировать наши усилия. Стейси будет выступать перед профессионалами и гражданскими – или перед любой другой группой граждан, готовой нас услышать, – а я продолжу ежедневные публикации в газете. Мы раскопаем все старые материалы: заявления, письма, показания под присягой, фотографии, сплетни – все, что привлечет внимание публики и заставит надлежащие органы начать расследование. Мы готовы использовать любые – даже самые изощренные – способы для привлечения внимания публики к этому злу, все, что сможет помочь разобраться с этой проблемой. Мы не остановимся до тех пор, пока народное возмущение не заставит власти действовать.

Вы уверены, что такое возможно? Ведь именно они – те самые политиканы, от сидящих на вершине горы до микроскопических, – поспособствовали тому, что такая ситуация существует. И они весьма дорожат своей властью. Они не захотят уступить ни крохи своего влияния. Уверен, они не слишком переживают по поводу творящегося беззакония в отношении ничего не подозревающей публики.

Это, конечно, так и есть, но – и это очень важное но – они чрезвычайно чувствительны к реакциям и пожеланиям их избирателей. Они хотят остаться в кабинетах и сделают все возможное для этого.

При наличии достаточного внимания общественности в столице быстро отреагируют и потребуют расследования. Для начала оппозиция – без разницы, из какой партии, – использует все возможности, чтобы атаковать правящую партию. И не будем забывать о том, что это год выборов, а значит, тот, кто начнет расследование, сделает себе прекрасную рекламу вне зависимости от того, в какой партии состоит. Добавьте к этому еще и то, как обожают политики звучание своих имен, повторяемых широкой публикой, особенно если их упоминают как борцов за справедливость и защитников благополучия народа. Они только и мечтают о том, чтобы жить в губернаторском особняке, или о переезде в Вашингтон. Стоит также упомянуть о том, что в нашем правительстве сплошь председатели комитетов, а уж эти начнут расследование хоть по поводу украденной жвачки ценой в пенни. Особенно если есть возможность затяжного следствия с освещением на ТВ и в газетах.

И этого уже предостаточно. Кампания будет всеобъемлющей. Не просто речи Стейси и мои публикации – мы намерены использовать телевидение, популярные журналы, интервью на радио и личные выступления всех нас и каждого по отдельности. А если потребуется – напечатаем и будем распространять листовки.

Он покачал головой и улыбнулся им. Надо признать, я слегка ошеломлен всем этим. Я, конечно же, надеялся на то, что нечто подобное случится, но я и мечтать не мог о том, что это столь быстро станет воплощаться в реальность. Я безгранично благодарен вам, джентльмены, за это.

Напротив, это мы благодарны и обязаны вам за то, что дали нам возможность привести в действие кампанию, о которой мы мечтали годами. Именно вы делаете все это возможным.

Не открывая глаз, с выражением удовлетворенности на лице, он воссоздавал в памяти сцены и диалоги и не находил ничего, что требовало бы хоть малейшей корректировки. С такой поддержкой он им устроит веселуху. Вытрясет из них все дерьмо.

А этот чертов Смит – госзащитник, мать его. Ему-то какое дело? Скорее всего, пытается получить работу в офисе окружного прокурора, не иначе. Им лишь нужно, чтобы ты признал свою вину. Они говорят: если ты не виновен, то так и скажи. При этом они все делают для того, чтобы ты признал свою вину. Государственный защитник. Ха. Защитник, тоже мне. Никакого от них толку. Боятся разозлить судью, потому что могут снова с ним столкнуться, когда будут заниматься частной практикой. Стараются подружиться к каждым мудаком в суде, кроме собственного клиента. Клиент? Да ну нахрен. Просто очередной бомжара. Не желают даже сидеть с тобой рядом. Ты для него лишь ступенька к позиции младшего партнера. Глухонемой бы защищал круче. Если бы меня защищал кто-то вроде Стейси Лори, я бы уже давно на свободе был. Всего лишь вопрос денег. И влияния. Есть деньги – есть влияние. И если они есть – ты свободен. Черт. Да тебе даже в суд идти не нужно, если у тебя есть деньги. Они бы и до суда такую мелочевку, как мое дело, не довели, если бы знали, что у меня отличный адвокат. Но как только они понимают, что тебе приходится привлекать государственного защитника, то у них тут же возникает желание впаять тебе пожизненное. Ради плана. Чтобы не портить статистику. Гляньте-ка, скольких он за решетку отправил. Должно быть, он хорош. Выдвинем его на следующих выборах на должность окружного прокурора, а там, глядишь, и на губернатора. А потом – кто знает, кто знает… Ты, сволочь, и в собаколовы не сгодишься. Им плевать на то, чью жизнь они ломают. Буквально за считаные дни. Какая разница, кого сажать, если это поможет карьере? Просто кучка чертовых наемных убийц. При этом у них хватает наглости называть других людей пиявками, паразитирующими на обществе, или сорняками, которые нужно выполоть и уничтожить. И хватает наглости отправлять людей в газовую камеру. Они ничем не лучше наемных убийц. Те тоже убивают за деньги. Единственная разница в том, что профессиональный убийца убивает время от времени, а эти черти ежедневно уничтожают столько жизней, сколько могут. Только делают это легально. Киллер рискует. А у этих ублюдков неприкосновенность. Попрятались в своих судах за книжками с законами, в этих своих дорогих костюмах. И что бы ты им ни сказал, они просто пожмут плечами и ответят, что делали все правильно. Что все по закону. Они уничтожают сотни – тысячи – человек ежегодно, и их только поощряют. Отличная работа. Так держать. Отличные показатели. Какой-то тупой придурок убивает кого-то, и все хотят его смерти. Он животное. А другой – блестящий прокурор. И что происходит, если удается доказать чью-то невиновность? Думаете, они счастливы оттого, что невиновный не пойдет в тюрягу? Да ладно! Есть ли для них разница, виновен кто-то или же невиновен? Забудьте. Имеет значение лишь одно: они проиграли дело. И скорее всего, пойдут домой, чтобы ввалить жене и детям по первое число. А потом будут думать о том, что им такого стоило сделать, чтобы человека закрыли в камере. Кого волнует, что он невиновен? Разве можно запятнать безупречный послужной список каким-то там невиновным, которого не посадили? Так до губернаторского особняка вовек не подняться. И что делают эти чертовы адвокаты? Нихрена. Задницы судьям подлизывают. Просто притворяются, будто ничего странного не происходит ооооооооооооо, черт! Да пошли они все нахрен скопом. Всех бы их с лица земли стереть. Всю эту гнилую систему. Когда я с ними закончу, все будут в курсе того, насколько прогнила вся система. Я их по их же правилам и обыграю. Вот уж они вспотеют.

Он вытирает ладони о штанины, растягиваясь на койке. Кладет руки за голову, глядит на дверь и, не сознавая того, напрягает мышцу ноги в такт своему сердцебиению. Несколько секунд он напряженно вглядывается в запертую дверь,

потом глубоко вздыхает и укладывается поудобней, переведя взгляд на потолок. Некоторое время прислушивается к своему сердцебиению, потом закрывает глаза.

<< 1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
2 из 6

Другие электронные книги автора Хьюберт Селби-младший

Другие аудиокниги автора Хьюберт Селби-младший