Три правила фантома

Все дети в коридоре тотчас вытянулись в струнку, и в наступившей полнейшей тишине мадам Кардинал приступила к скрупулёзному изучению абсолютно каждой пары ладоней.

Демельза с ужасом наблюдала за директрисой. Мадам взяла бразды правления лишь в прошлом году, но быстро последовала стопами своих авторитарных предшественников, держа себя строже любого сержанта. Она была невероятно высокой и невероятно тощей, ворот её серого платья был туго застёгнут под самым подбородком. Если не считать пары сиреневых вен на щеках, кожа у неё была бледной, как тело сырой устрицы, а нос заострённый, как вороний клюв. Но, пожалуй, самой яркой чертой её внешности была чёрная повязка, закрывавшая правый глаз. По слухам, она потеряла его, когда работала надзирательницей в тюрьме, но единственный ученик, которому хватило храбрости напрямик спросить об этом, в академии Строгтон больше не появился.

– Очень хорошо, Пенелопа, очень хорошо, Персефона, – сказала мадам Кардинал, поглядев на изящные, с ухоженными ноготками ручки близняшек. – Обрезанные и вычищенные ногти – именно то, что мне хочется видеть в обители знаний. Вот всем пример для подражания.

– Спасибо, мадам Кардинал, – хором проговорили близнецы тем мерзко-сладеньким тоном, который они приберегали специально для учителей. – Наша мамочка говорит, что чистоплотность – это почти благочестие.

Демельзу едва не стошнило. Как только эта парочка подлиз умудрялись вечно быть у мадам Кардинал на хорошем счету, хотя они были самыми жуткими живыми организмами на планете Земля? Может, однажды, когда она станет известным учёным, она сможет положить их под микроскоп и увидеть, какие именно отвратительные мутировавшие молекулы входили в их ДНК.

– А как ваши руки, мисс Клокс? – колко заметила мадам Кардинал, подойдя к Демельзе и вбурившись в неё сверху вниз единственным здоровым глазом. – Будет ли сегодня под вашими ногтями машинное масло? А как насчёт ожогов от паяльника?

Волна сдавленных смешков прокатилась по коридору, и Демельза вздохнула. Она знала, что её руки ни за что не подойдут под высокие требования учительницы, особенно после вчерашней изобретательской вечеринки. Она неохотно вытянула их вперёд, и мадам Кардинал с негодованием фыркнула.

– Позор! Я, наверное, уже миллион раз вам повторяла, что изобретать – неподходящее занятие для юной леди! – Слово «изобретать» она выплюнула с таким отвращением, словно речь шла о какой-то дурной привычке вроде поедания корочек, сковырнутых с ссадины.

– Но мадам Кардинал! – запротестовала Демельза, чувствуя, что кровь у неё вскипает, как жидкость в пробирке. – Великое множество вещей были изобретены юными леди. Доктор Джулиана Арджента, к примеру, получила более ста двадцати патентов на свои творения и…

– НЕ ДЕРЗИТЬ, девчонка! Твоя окаянная бабушка, возможно, мирится с подобными неортодоксальными занятиями, но уж я этого никак не потерплю!

Демельза чувствовала, как её распирает от ярости, огненной и взрывоопасной, как нитроглицерин.

– Не смейте так говорить о моей бабусе! – закричала она. – Она никакая не окаянная! Она чудесная! Вы её даже не знаете!

– Конечно же, я знаю… – Мадам Кардинал вдруг остановилась. – Я имею в виду… конечно же, она окаянная, раз воспитала такого беспутного ребёнка. – Она громко кашлянула и отвела взгляд. – В наказание за вашу дерзость, мисс Клокс, вы проведёте утро, помогая миссис Армстронг отчищать гимназические шкафчики от жевательной резинки. Вам понятно?

Демельза закаменела от гнева, но прикусила язык – бесполезно спорить с тем, чьи представления о мире застряли где-то в начале XIX века. Кроме того, в её наказании был один плюс: по крайней мере, она сможет провести это утро в размышлениях об устройстве ловушки. Планирование операции «Ночной шум» официально взяло старт.

Глава 6

Замечательный заточитель злоумышленников

В четыре часа прозвонил школьный звонок, и Демельза в мгновение ока выскочила из класса. Едва вылетев за ворота, она почувствовала, как обмякли плечи – день казался бесконечно долгим, и ей не терпелось оказаться у себя на чердаке и начать работу над ловушкой. Она решила построить простую клетку со спусковым механизмом, захлопывающим дверцу сразу, как только взломщик окажется внутри. В качестве приманки она собиралась оставить миску с тушёными бобами – в конце концов, кто устоит перед таким лакомством?

Но сначала – время для сладкого!

Демельза соскочила с велосипеда и помчалась по главной улице к маленькому магазинчику в конце её, над дверью которого изгибалась надпись выцветшими золотыми буквами: «Эммануил Барнабас, кондитер». Витрина была приготовлена к Хеллоуину: украшена изящной сахарной паутиной, которая опутывала выставленные напоказ жевательные глазные яблоки, лакричных крыс и черепа из белого шоколада, выглядевшие пугающе настоящими. Когда Демельза толкнула дверь, где-то в подсобке зазвенел колокольчик, и тёмноволосый кудлатый мужчина с шоколадной кожей прошаркал в торговый зал. На нём был галстук-бабочка того же оттенка красного, что горошины на платке, торчащем из нагрудного кармана.

– Демельза, мой любимый головастик! Очень рад тебя видеть, – сказал он, подходя к великому множеству стеклянных банок, выстроившихся за прилавком. Пуговицы на жилете сверкали золотом, как и пара его зубов. – Что сегодня придётся тебе по вкусу? Лимонные леденцы? Шоколадные драже? Или… – он взял с прилавка плитку шоколада в поблёскивающей оранжевой обёртке, – один из новых яблочно-тянучковых языкощекотателей, что я приготовил к Хеллоуину?

Демельза подняла глаза к полкам и облизнулась. Бабуся Мадб водила её в этот магазинчик с тех пор, как она была совсем малышкой, но глазеть на ассортимент сладких вкусностей не приелось до сих пор. Тут стояли банки с кокосовыми макарунами, горшочки с желейными конфетами и коробки с сахарными мышками, переливающимися оттенками бледно-розового и жёлтого. На бумажных резных салфетках под стеклянными колпаками лежал только что нарезанный Баттенберг[5 - Баттенберг – бисквит двух цветов, покрытый марципановой глазурью, с характерным срезом в шахматную клетку.] и пирог «Лимонный дождь»[6 - «Лимонный дождь» – лимонный бисквит с миндалём и маком.].

– Я возьму пакет желейных бобов и два тюбика шербета[7 - Английский шербет – это порошок, который вы можете приготовить с родителями из 4 частей сахарной пудры, 2 частей лимонной и винной кислоты и 1 части питьевой соды. При добавлении воды (то есть во рту) смесь зашипит, образуя пену.], – наконец решила Демельза. – И, может, ваши суфле в шоколаде для бабуси Мадб.

Мистер Барнабас улыбнулся.

– И как же поживает твоя прекрасная бабуся? Держится молодцом, я надеюсь? – Он протянул руку к банке с желейными бобами и отвинтил крышку. Когда он наклонил банку, на чашу весов с задорным стуком посыпались разноцветные конфетки.

– Хорошо, спасибо, – ответила Демельза. – Сегодня она срезает тыквы. Если хотите, я могу принести вам несколько, чтобы вы украсили витрины к Хеллоуину.

– Да, это было бы чудесно! То, что нужно для шоколадных летучих мышей, которых делает миссис Барнабас! – Он достал шербет и суфле с грецким орехом и, подмигнув, передал их Демельзе. – Вот, держи. За мой счёт. Угощаю.

– Спасибо, мистер Барнабас, – отозвалась Демельза, поворачиваясь к выходу. – Я забегу завтра утром, принесу тыквы.

– Великолепно! И прошу, передай моё почтение своей бабушке.

Колокольчик снова звякнул, когда Демельза вышла из магазина; закинув в рот пригоршню бобов, она вскочила на велосипед и покатила домой.

Коттедж «Ламинария» был запущенным и обветшалым старым домом, его красные кирпичные стены наполовину скрылись под плющом. Шаткий флюгер торчал на крыше и в любую погоду, пусть даже в сильнейший ветер, указывал исключительно на восток. Вдоль садовой дорожки вспыхивали переливами голубого и сиреневого крокусы, торчавшие из переплетения жухлых листьев.

Пока Демельза искала в портфеле ключи от парадной двери, ей вспомнилось то утро, когда она впервые оказалась в этом коттедже после того, как папа с мамой умерли. Ей только что стукнуло четыре годика, и, по словам бабули Мадб, она была несильно больше мухомора. Коттедж был тёплым и гостеприимным, в воздухе пахло поджаренными булочками с изюмом[8 - Эти булочки принято разрезать пополам и обжаривать как тост, а затем намазывать маслом или мармеладом.] и кофе, и она тотчас попала в бабусины распахнутые руки. Наверху, в небольшой комнатке под крышей, кровать для неё была застелена тем самым лоскутным одеялом, которым она укрывалась и теперь, и прошло совсем немного времени, прежде чем она получила свой первый микроскоп. Но хотя Демельзе нравилось жить с бабусей Мадб, она невольно гадала, каким бы был её мир, если бы всё сложилось иначе и родители никуда не поехали бы той коварной ночью по заледеневшему шоссе…

Стряхнув с себя тяжёлые мысли, Демельза открыла парадную дверь и вошла. Дрожок при мчался вприскочку, поскальзываясь кривыми коротенькими лапами на плитах пола.

– Бабуся, привет! – крикнула Демельза, швырнув портфель на пол в коридоре, и повесила пиджак на вешалку. – Бабуся, это я! Ты где?

Деревянная трость, которой бабуся Мадб пользовалась, выходя из коттеджа, стояла, прислонённая к буфету, так что Демельза поняла, что бабушка дома. Демельза нашла старушку в небольшой зале, дремлющей в своём кресле с недопитой чашкой чая рядом на столике. Со всех сторон были полки, уставленные кулинарными книгами, безделушками и разнобойными чашками и тарелками. Последние угольки, догорающие в камине, поблёскивали, как драгоценные камни.

– Превосходно, – пробормотала себе под нос Демельза, сложив вместе ладони и глядя, как бабуся храпит. – Самое время заняться моим самоловным клептомано-аппаратусом!

Она решила пока что держать свой план в секрете от бабуси Мадб: она не хотела снова попасться на том, что вместо уроков занимается изобретательством, а потом, вот замечательный сюрприз будет, когда она сумеет доказать, что в коттедже всё же происходило что-то странное.

Неслышно, как ласка, Демельза прокралась на кухню. Она по опыту знала, что там найдётся уйма полезных деталей для её приспособления. Она прочесала ящики и шкафчики один за другим, вытаскивая всё, что может пригодиться. Ничто не наполняло её бо?льшим трепетом, чем обдумывание того, как сложится её новый проект, и сердце её колотилось всё сильнее, пока она находила всё новые предметы, которые в принципе можно было разрезать, склеить или спаять.

После продолжительного раздумья она в конце концов остановилась на крючках для одежды, десертной вилке, консервном ноже, небольших весах, паре магнитов с холодильника и трёх листах пекарской бумаги. Полведёрка парафина, который бабуся использовала, чтобы зажигать лампы при отключении электричества, добавились к награбленному вместе с вантузом из-под раковины. Дрожок не сводил с Демельзы глаз, пока она не отрезала кусок ветчины из холодильника и не бросила в его истекающую слюной розовую пасть.

– Вот тебе, малыш, вкусняшка, – прошептала она, почесав его за ушами. – А теперь тихо, не разбуди бабусю Мадб.

Поднявшись к себе на чердак и надев котелок, Демельза трудилась не покладая рук весь вечер. По мере того как ловушка складывалась, девочку наполняла всё большая убеждённость, что она сумеет разгадать загадку ночных шумов. Такого возбуждения она не испытывала с тех пор, как на прошлой неделе обнаружила в местной библиотеке «Реактивную тягу для чайников» Сержа А. Хеда.

– Вуаля! – сказала она наконец, потирая измазанные в клею ладошки, и отошла от стола. Снабжённая хитро снизанными вместе блоками, рычагами и проволочными шипами, ловушка напоминала средневековый инструмент пыток, каким-то чудом перенесённый в футуристическую галактику. – Я назову её «Замечательный заточитель злоумышленников». А теперь остаётся только дождаться темноты…

Она накинула на дело рук своих грязную простыню и, бросив в клетку горсть лесных орехов для Архимеда, пошла на восхитительный запах ужина, поднимающийся снизу.

Тем же вечером, но позднее, заглотав одну и вторую добавку свиных отбивных с картошкой, Демельза зашла в гостиную, чтобы пожелать бабусе Мадб спокойной ночи. Шторы были задёрнуты, и старушка снова сидела в своём кресле, держа в одной руке бокал имбирного вина, а в другой пакетик с бразильскими орехами в шоколадной глазури. В камине ревел огонь, наполняя воздух сладковатым дымом от горящих поленьев.

Обычно Демельза пристроилась бы рядом под пледом в надежде, что бабуся Мадб сделает ей чашку горячего шоколада, но сегодня она решила держать дистанцию. Бабуся проказы чуяла за милю, и Демельза даже не сомневалась, что от неё сегодня разит хитрым умыслом.

– Ладно, бабуся, я иду наверх, – сказала она с прекрасно поставленным деланым зевком. – Я ужасно устала. Думаю, лягу пораньше спать.

– Хорошо, моя дорогая, – сказала старушка и, допив остатки вина, поцеловала внучку в лоб. – Но прямиком в постель. Никаких изобретений до полночи, обещаешь?

Демельза ощутила слабый укол стыда где-то в самой глубине души, зная, что она вовсе не собирается спать, но менять принятое решение было поздно – её ждал научный эксперимент!

– Да, бабуся, – сказала она, скрестив за спиной пальцы. – Обещаю.

– Ох, и вот ещё, Демельза, – окликнула внучку бабуся Мадб, когда та была уже на пороге, – давай мы с тобой немного поболтаем завтра утром? Так, ничего страшного, нам просто нужно кое о чём поговорить, вот и всё.

Демельза нахмурилась.