Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность

– А когда писала свои?

Отец грустно усмехнулся:

– Когда писала свои, тоже не выносила чужие, но гораздо легче.

– Но было же время, когда вы оба любили книги? – упрямо спросила Эрика.

– И это было отличное время! – улыбнулся отец и взъерошил волосы девочки. – Но теперь у меня есть лучший охотник за книгами на свете! Ты! Мы с тобой как Игон и Рэй[7 - Игон Спенглер и Рэймонд Рэй Стэнц – персонажи американской франшизы «Охотники за приведениями».]! Мозг и сердце нашего книжного логова!

– Пора открывать магазинчик оккультных книг[8 - Рэй Стэнц владелец книжного магазина Ray’s Occult Books.], – улыбнулась Эрика и тут же сникла: – Мне кажется, она меня ненавидит.

– Кто? – не понял отец, но почувствовал перемену в настроении дочери, обошёл и присел перед ней, смотря прямо в глаза.

– Ма меня ненавидит, – шмыгнула носом девочка.

– Брось, как можно ненавидеть тебя? – отец снял с Эрики очки и вытер скользнувшую по щеке слезинку. – Она тебя обожает. Просто твоей маме сложно. Ты же знаешь, обезьянка, твоя ма всегда занята.

– Она опять уехала, не простившись.

– Мне она оставила записку, – он вынул из кармана лиловый бумажный треугольник и покрутил перед носом девочки. – А тебе?

Эрика кивнула. Чего-чего, а записок у неё была целая коробка. Молчаливые письма. Лучше бы Жозлин вопила на неё, как крикуны, чем так.

– Мы справимся, – отец погладил Эрику по спине и обнял. – Ведь справляемся же?

Эрика кивнула и сделала шаг назад.

– Потому что мы отличная команда, – неуверенно проговорила девочка.

– Как Гарри и Рон[9 - Персонажи цикла романов Джоан Роулинг «Гарри Поттер».], – почесал подбородок отец.

– Как Шэгги и Скуби[10 - Персонажи «Скуби-Ду» (англ. Scooby-Doo) – серии мультипликационных сериалов и полнометражных мультфильмов компании Hanna-Barbera (1969 – н.в.)], – улыбнулась Эрика

– Чур, я Скуби! – отец вывалил язык.

– Ну уж нет, па! – рассмеялась девочка. – Ты Шэгги!

– Я должен это срочно переварить! – отец подмигнул. – Пошли, съедим мороженое!

Эрика улыбнулась. Мороженое – это здорово. Как говорил па: если внутри холод, то пусть он будет мятно-ванильным. Эрика предпочитала клубнично-шоколадный.

Эрика вздрогнула, мотнула головой и вынырнула из воспоминаний. Отец что-то говорил ей, но она так глубоко задумалась, что не слышала. Ему пришлось взять её за плечи. Видимо, она опять замерла. Опять истуканилась.

– Всё хорошо, обезьянка? – в его голосе было волнение.

– Да, па, – вывернулась из его рук Эрика. – Всё норм, просто задумалась. Показывай, какие книги нюхать.

Глава 2,

в которой Эрике предстоит выбор

И оказывается, что свобода – вещь весьма обременительная и энергозатратная

«Всё, что случилось со мной в жизни, произошло благодаря или вопреки книгам», – говорил па, и за этой фразой следовала очередная «бумажная» байка.

В репертуар любимых, конечна, входила история о его встрече с матерью Эрики.

– Безусловно, мы встретились там, где и должны! – говорил отец, листая фотоальбом. – На книжной ярмарке. Я искал книги, а она читателей. Жозлин была тогда писательницей в лучшей своей поре: полной надежд, энергии и желания покорить мир.

– А что случилось потом? – спросила Эрика, любуясь счастливыми лицами родителей, и особо – фотографиями с их морской поездки втроём.

– Жизнь, обезьянка, – улыбнулся отец, но радости в этой улыбке не было. – Что бы ни происходило от начала и до конца – это всегда жизнь.

Девочка почесала лоб и решила, что это не ответ. Но переспрашивать не стала. Па просто не готов пока рассказать об истинных причинах. Взрослые всегда прячутся за нагромождением фраз. Слова-камни годятся не только, чтобы кидать ими в других, но и чтобы возводить стены. Одни стены отгораживают от людей, другие от реальности, а третьи от самого себя. Но даже в стенах есть щели и потому надо всего лишь внимательно слушать.

Эрика ждала, и кусочки прошлого врывались из-за воздвигнутых стен в настоящее, оседали лепестками и складывались в узоры. Эрика родилась среди книг. Более того, пока Жозлин, ждала появление дочери на свет, она писала очередной роман. Всё свершилось одномоментно. Рукопись отправилась к редактору в тот же день, как сама Жозлин – в роддом. Шёл дождь, выл ветер, старые деревья трещали и падали. Давно Корвинград не сотрясался под силой стихии. В Вороньем Городке были ужасные пробки, карета скорой ехала целую вечность, а когда наконец-то добралась до вороньего госпиталя[11 - От тяги основателей к латыни осталось и название – infirmaria corpus, в котором время обглодало «p», превратив в «v», и корпус больницы превратился в лечебницу чёрных птиц. Ещё большему укоренению этого названия способствовала форма медсестёр прошлых веков – часть из них были черны, как галки в своих монашеских одеяниях, другие же, не принявшие постриг и ведущие жизнь мирскую, но служащие на благо общества, серы, как вороны.], мать Эрики заявила: «У меня двойня! И я не стану выбирать!». Что и кого выбирать, она не уточнила, а спросить никто не решился. По итогу слова эти приписали порыву, вполне уместному, учитывая деликатность момента и присущее ситуации волнение. Кроме того, Жозлин, как и подобает творческой натуре, была личностью сложной, а порою невыносимой даже для неё самой.

Коридор, захваченный сотнями корешков и тысячами страниц, вылился в кабинет, который книгами был обжит уже очень давно, и в этом не было никаких сомнений, навечно.

– Видишь этот Стоунхендж[12 - Стоунхендж – внесённое в список Всемирного наследия каменное мегалитическое сооружение в графстве Уилтшир, Великобритания.]? – отец показал на стопки, что росли на массивном старом, в благородном значении этого слова, столе, за которым раньше писала ма, а после очередной, но окончательной смерти музы отдала под нужды супруга.

Эрика подошла, но не увидела и тут знакомого свёртка.

– Теперь ты достаточна взрослая, чтобы выбрать книгу, – отец взъерошил ей волосы. – И ты скоро поймёшь, что это не так просто, как может показаться.

– Я могу взять любую? – глаза Эрики заблестели.

– Да, любую с этого стола. Если честно, это был довольно странный лот, который стоил неприлично дорого, не будь в нём томика Профессора из первого тиража в прекрасной сохранности[13 - Отцу Эрики повезло получить первое издание «Хоббита» Дж. Р. Р. Толкина, выпущенное в 1937 году.]! Только представь, он был обернут в папиросную бумагу, и наследник даже не понял, какое сокровище упустил! Глупый-глупый хоббит-с! – рассмеялся отец, подражая голосу Голлума из фильма[14 - Имеется в виду кинотрилогия Питера Джексона «Властелин колец».]. – Он был так рад избавлению от хлама, а я чуть ли не плясал при виде бисера, который не был замечен…

Па так потрясающе изображал голоса! А как он читал книги Эрике в детстве! Особенно здорово было, когда вдруг злая колдунья начинала говорить голосом ма. Девочка рассмеялась от приятных воспоминаний. Отец осёкся, поскрёб подбородок:

– Одним словом, моя прелесть, всё относительно! Настоящей удачей было заполучить всё это!

Эрика хитро посмотрела на отца и тот рассмеялся:

– Безусловно, я изъял Профессора, и даже уже нашёл для него покупателя.

Эрика наигранно вздохнула:

– Очень жаль, а то я б взяла его и обменяла на пару отличных кроссовок!

– Какое кощунство! – театрально всплеснул руками отец.

– Всё это вымысел, – продолжала упрямствовать Эрика. – А кроссовки реальны!

Па поморщился так, будто клопа съел:

– Кто ты? И что ты сделала с моей дочерью? – он ущипнул её за щеку. – Ты права, эти истории лишь иллюзии, но иногда они реальнее жизни. Однажды ты это поймёшь.